Если у нас ничего не получится, Пилар, нам придется жить так
же, как раньше. Но мы сделаем все возможное, клянусь. — Он сказал это
совершенно спокойно, надеясь, что это благотворно подействует на жену.
— Учитывая мой возраст, мне, наверное, нужно было с
самого начала обратиться к специалисту, — сказала она с беспокойством.
— В твоем возрасте женщины прекрасно рожают без всяких
специалистов и героических усилий. Прошу тебя, успокойся. Ты же не можешь все в
мире учесть и предусмотреть. И то, что три недели назад ты вдруг захотела
ребенка, еще не означает, что в первую же ночь после этого ты забеременеешь.
Для этого нужно время и благоприятные условия… Так что расслабься… — Он
притянул ее к себе, уложил на кровать и нежно поглаживал напряженные плечи
Пилар. Через некоторое время он почувствовал, что она действительно
расслабилась, и они спокойно заговорили о планах на будущее, в которое, как они
надеялись, вскоре войдет их ребенок. Если только войдет.
Брэд полагал, что пока о помощи специалистов не стоит и
думать, он сказал ей об этом и был полностью согласен, что, если выяснится, что
им действительно понадобится врач, они пойдут к нему вместе.
— Но не сейчас, — напомнил он жене, выключая
свет, — пока, как мне кажется, — сказал он, придвигаясь поближе к
ней, — нам необходимо побольше практики.
* * *
Пикник, который устраивался для всех членов семьи Гуди
каждый год четвертого июля, на этот раз обернулся для Дианы кошмаром. За два
дня до этого она — в который раз! — обнаружила, что опять не беременна, и
безжалостные вопросы сестры прямо-таки растравили ее душу. Ей не чего было
ответить на их вопросы, почему этого не случилось до сих пор и не думает ли
она, что во всем виноват Энди.
— Конечно, нет, — встала она на защиту мужа. Ей
казалось, что она долгое время бежала, спасаясь от ужасных чудовищ, но теперь
силы ее были на исходе, и они окружили ее, а она задыхалась, не в силах больше
противостоять им.
Гадкое чувство — будто ее загнали в угол и спасения нет —
охватило ее. — Нам просто нужно время.
— Но нам для этого не нужно было никакого времени, а ты
— наша сестра, и, значит, наша наследственность здесь ни при чем, —
заявила Гейл. — Может, у него низкая активность спермы? — сказала она
с подозрением, явно желая свалить всю вину на Энди. Они с мужем долго и давно
обсуждали эту тему.
— Почему бы тебе не спросить об этом у него? —
фыркнула Диана, и эта ее агрессивность, казалось, задела сестру до глубины
души.
— Но я же просто стараюсь помочь, — обиделась
Гейл. — Может, ты посоветуешь ему к кому-нибудь обратиться?
Диана не стала сообщать старшей сестре, что она сама
собирается на следующий день пойти на прием к специалисту. Энди прав, это не их
дело.
Но Сэмми вдруг сделала заявление, которым, сама того не
сознавая, нанесла сестре болезненный и сокрушительный удар. Она сказала об этом
во время ленча, когда все были в сборе, и Диане чуть не сделалось дурно, когда
она услышала это.
— Я хотела сообщить вам… — Сэмми начала говорить, но
вдруг осеклась и вопросительно посмотрела на своего мужа. Тот
усмехнулся. — Как ты думаешь, сказать им?
— Нет, — он рассмеялся, — скажешь через шесть
месяцев, а до этого пусть помучаются, теряясь в догадках. — В семье все
любили его шотландский акцент и манеру разговора. Он стал для них своим с
первых дней, как только женился на Саманте.
— Нечего тянуть, давай выкладывай свои новости, —
недовольно сказала Гейл, — скажи нам все.
— Ну хорошо, — Сэмми счастливо улыбалась, — я
беременна. И ребенок родится под Валентинов день.
— Замечательно! — воскликнула мать, отец тоже,
казалось, обрадовался. Он как раз разговаривал "с Энди, но эта радостная
новость прервала их беседу, и он повернулся и с улыбкой посмотрел на дочь и
зятя. Теперь у них будет шесть внуков: три от старшей дочери и три — от
младшей. И ни одного от Дианы.
Это здорово, — сказала Диана бесцветным голосом, целуя
Сэмми, а та, не понимая того, ранила ее еще одним своим замечанием:
— Я надеялась, ты опередишь меня, но кто бы мог
подумать, что так получится!
Первый раз в жизни Диане захотелось ударить сестру. Она
чувствовала, как в ней закипает ненависть к Саманте, которая стояла с довольным
видом, отвечая на поздравления и пожелания, градом сыпавшиеся на нее со всех
сторон. Диане, которая так страстно хотела ребенка, так переживала и так много
прилагала усилий для этого, видеть и слышать все это было просто невыносимо.
На обратном пути она ни словом не обмолвилась с Энди, и,
когда они наконец добрались до дома, он не выдержал и взорвался:
— Не смотри на меня так, черт возьми! Я ни в чем не
виноват и нечего все на меня сваливать! — Он прекрасно знал, о чем она
думает с того самого момента, когда Сэмми сообщила свою новость, и в глазах
жены тут же появилось выражение немого укора.
— Но откуда ты знаешь, что это не по твоей вине? А
может, как раз таки по твоей! — Она тут же пожалела о своих словах. Диана
в отчаянии опустилась на кушетку, с сожалением взглянула на расстроенного
мужа. — Послушай, прости меня, ради бога… я сама не понимаю, что говорю…
Просто… все это на меня так подействовало… Сестры сначала наговорили мне всяких
гадостей, а потом еще Сэмми меня доконала этой новостью.
— Я все понимаю, малыш. — Энди сел на кушетку
рядом с ней. — Понимаю… Мы делаем все возможное. — Он знал, что на
завтра у нее назначен прием у врача. — Может, нам скажут, что мы в полном
порядке. Ну-ну, успокойся. — Она возненавидела это слово за последний год
больше всего на свете.
Да… конечно… — ответила Диана и пошла принять душ, но не могла
думать ни о чем другом, кроме своих сестер: «Я беременна… Может, у него низкая
активность спер мы… Я думала, ты забеременеешь раньше, но пришлось тебя
опередить… Я беременна… Я беременна… низкая активность спермы…» Она простояла
под душем полчаса, и все это время слезы не переставая текли по ее щекам. Потом
она отправилась в постель, не сказав мужу больше ни слова.
Утро следующего дня было яркое и солнечное. Природа как
будто в насмешку противопоставила ее мрачному настроению такую замечательную
погоду. На работе Диана взяла выходной. С недавнего времени работа стала
раздражать ее: вечная спешка, немыслимо сжатые сроки, несговорчивые люди — все
действовало ей на нервы. Все, что раньше доставляло ей удовольствие, теперь
почему-то вызывало только раздражение и ненависть.
Одна из ее близких подруг на работе заметила, что Диана
потеряла большую часть своего редакторского пыла. Элайза Стейн была в журнале
редактором кулинарного раздела, и неделю назад она затронула эту тему во время
небольшого ленча, который происходил прямо за столом Элайзы и заключался в том,
что они снимали пробу с не скольких блюд, приготовленных по оригинальным
французским рецептам, которые Элайза привезла из Парижа.
