— Да, это так. Ты просто разрушаешь себя работой,
болью, печалью. Но я смогу помочь тебе выбраться из всего этого, если ты мне
позволишь. — Он начал посещать психоаналитика несколько недель назад и
сейчас чувствовал себя намного лучше.
— И что потом? — спросила она. Ей все казалось
совершенно бесполезным.
— Потом мы будем принадлежать друг другу, и, поверь,
дорогая, это тоже немало. Мы любим друг друга и можем дать друг другу очень
многое, и у нас есть наш мир и наши друзья. Согласись, дети — это еще не вся
жизнь. И даже если бы у нас были дети, они же все равно когда-нибудь выросли бы
и покинули нас, а может, они бы нас возненавидели или погибли от несчастного
случая. В жизни ничего нельзя предсказать.
Он все говорил правильно, но дети встречались ей
повсюду-забавные маленькие человечки, при виде которых у Дианы болезненно
сжималось сердце. Они цеплялись за руки своих матерей или плакали на руках у
родителей, и те успокаивали их как могли. Диане не суждено было испытать этого
теперь уже никогда. Куда бы она ни посмотрела, везде ей бросались в глаза
беременные женщины с выступающими вперед животами, в глазах у них светилась
надежда и ожидание, которых ей уже не узнать никогда, никогда ей этого не
понять, не почувствовать ни душой, ни телом. Конечно, нелегко пережить все это,
забыть о собственной неполноценности .
— Но тебе, тебе тоже плохо от того, что у нас нет
детей. Вся вина лежит на мне. Почему ты должен мириться с этим?
— Потому что я люблю тебя, — терпеливо сказал
Энди. — И совсем необязательно, что у нас не будет детей. Конечно, если мы
не захотим, их не будет. Но если решим, что без детей нам не обойтись, то у нас
есть возможности, и не одна.
— Я не уверена, что готова к этому, — упрямо
покачала головой Диана.
— Я пока тоже не готов. Но нам и не надо принимать
решение прямо сейчас. Все, что нам сейчас нужно, — думать о себе, о нас. И
решиться на что-то, пока еще не слишком поздно и пока мы еще не упустили свой
шанс. Малыш… я не хочу потерять тебя…
— Я тоже не хочу потерять тебя, — сказала Диана, и
ее глаза наполнились слезами. Она отвернулась и увидела, что неподалеку на
пляже играли дети. Это было невыносимо.
— Я хочу, чтобы ты вернулась… в мои мечты… в мою жизнь…
в каждый мой день… в мое сердце… в мои объятия… в мою постель… в мое будущее.
Господи! Я же едва не потерял тебя! — воскликнул Энди и притянул ее к
себе, почувствовав тепло ее тела. Неожиданно желание захлестнуло его. —
Малышка… ты нужна мне…
— Ты мне тоже нужен, — всхлипнула Диана. Она так
сильно нуждалась в нем. Она не смогла бы справиться без него со всем этим
кошмаром, не смогла бы пережить это крушение надежд. Но, замкнувшись в своем
горе, она могла лишиться его.
Давай попробуем… пожалуйста, давай попробуем. — Он
посмотрел на нее, и Диана улыбнулась ему сквозь слезы. — Нам будет
нелегко, и, может быть, иногда я что-то не смогу понять или сделать… но я буду
очень стараться. А если что-то будет не так, ты ведь мне скажешь, хорошо?
Они медленно, рука об руку, вернулись в свой номер. Впервые
за долгие месяцы они с упоением занимались любовью, и им было хорошо, гораздо
лучше, чем когда-либо раньше.
* * *
Для Чарли и Барби это Рождество выдалось странным. Позже,
вспоминая его, Чарли пытался подобрать подходящее слово, чтобы охарактеризовать
его. Необычное. Неординарное. Может быть, даже удивительное. Он, как всегда,
приготовил рождественский обед, а жена с утра ушла к Джуди, чтобы, как она
объяснила, отдать ей свой подарок. И на этот раз Чарли был просто рад, что
остался один. Его мучило ужасное похмелье после вчерашних возлияний. Но
алкоголь не притупил боли. Чарли пытался свыкнуться с тем, что сказал ему
доктор Патенгилл, и… не мог. Его жена никогда не забеременеет от него. Никогда.
Ему вспомнились слова доктора о приемных детях, но это ничуть его не
успокаивало. Ему было все равно, сколько детей усыновили Патенгиллы. Он хотел,
чтобы у него был свой ребенок, свой собственный. От Барби. Он хотел, чтобы это
было, но знал, что этого не будет. Вернее, это знал его разум, а сердце в это
верить отказывалось.
Барби вернулась к четырем радостная и возбужденная. По ее
блестевшим глазам было видно, что она уже выпила, и, пока Чарли смазывал
индейку, она заигрывала с ним, но ему было не до того. Он купил ей в подарок
коротенький лисий жакет, который ей страшно понравился. Барби отправилась в
спальню, сняла с себя все, кроме черных кружевных трусиков, а потом вернулась
на кухню в меховом жакете, в трусиках и на высоченных каблуках, и Чарли не
выдержал и рассмеялся. Она выглядела так нелепо и так соблазнительно, но все
это было так бессмысленно.
— Ты ветреная уличная девчонка, знаешь об этом? —
Он, улыбаясь, повалил ее на кушетку и поцеловал. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она немного
напряженно.
За обедом они пили ее любимое шампанское. Индюшка была
великолепной, и к концу обеда Чарли почувствовал себя немного лучше. Он понял,
что должен как-то смириться со своим горем. Жена подошла и села к нему на
колени. В розовом пеньюаре, который он подарил ей на день рождения, у нее был
очень соблазнительный вид.
— Счастливого Рождества, Бэб. — Он нежно поцеловал
ее в шею, чувствуя, как ее тело сразу же отреагировало на ласку, но она вдруг
отпрянула и нежно на него посмотрела. Чарли уловил в ее взгляде что-то
странное, но никак не мог понять что, а она уже снова целовала его.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — прошептала она.
— Мне тоже… — хрипло сказал он, — давай пойдем в
спальню, и я скажу тебе…
— Я первая, — перебила она, снова отпрянув. —
Я думаю, что ты будешь очень рад услышать мою новость. — У нее был
загадочный вид, и он, удивленный, сел обратно на стул и приготовился слушать.
— Это должно быть что-то очень приятное. Если же нет, я
сорву с тебя одежду прямо здесь, и черт с ней, со спальней. — Чарли
возбуждался, даже просто находясь рядом с ней.
Последовала долгая пауза, она улыбалась, все еще колеблясь,
и потом наконец произнесла:
— Я беременна.
Он уставился на жену в немом изумлении, не в силах ничего
произнести, а потом вдруг страшно побледнел.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. Неужели я буду шутить с тобой
такими вещами? — Барби искренне удивилась реакции мужа.
— Ты уверена? — Может быть, он все-таки не прав?
Может, врачи перепутали и проверили сперму кого-то другого, ау него, Чарли, все
в порядке? — С чего ты взяла?
Ради бога! — воскликнула Барби раздраженно, соскакивая
с его колен и прикуривая сигарету от свечи на столе. — Послушай, я думала,
ты будешь рад» Ты же, кажется, хотел детишек? Что это за допрос? Испанская
инквизиция, гестапо? — Она пылала негодованием. — Да, я уверена в
том, что жду ребенка. Два дня назад я была у врача.
