— Боже, — хрипло сказала она Брэду, когда боль
немного отпустила, — мы что, продавали билеты на представление? —
Монитор был уже подключен, и каждый ее вздох, казалось, расширяет шейку матки.
Как сказала медсестра, матка расширилась уже на десять
сантиметров, и теперь ей можно начинать тужиться.
— Да, давайте, — подтвердил доктор Паркер, но
Пилар это нисколько не волновало. Единственная мысль, которая ее заботила, была
о том, что ей не собираются сейчас делать обезболивающий укол.
— Почему мне ничего не вколют? — захныкала она.
— Потому что это может повредить вашим малышам, —
коротко ответила одна из медсестер.
Но уже через минуту Пилар вообще не смогла бы ничего
сказать, потому что у нее начались потуги и боль сделалась адской.
Для стоявшего в стороне Брэда все это выглядело сплошным
кошмаром. Все что-то громко говорили, а Пилар тужилась и кричала, потом боль,
казалось, отпускала ее, но тут же начиналась снова, и все опять начинали
говорить, а она — кричать. Он никак не мог понять, почему они не сделают ей
что-нибудь, чтобы унять боль, пока врач не объяснил ему, что укол может
отрицательно сказаться на малышах.
Казалось, она тужится уже несколько часов, но ничего так и
не произошло. Посмотрев на часы, Брэд был очень удивлен тем, что уже четыре
часа утра. Он прикинул, сколько времени прошло с того момента, когда Пилар
абсолютно перестала понимать, что происходит вокруг.
И вдруг все снова заволновались. В комнате появились два
новых человека, а лица в масках склонились над Пилар еще ниже. Крик жены звучал
у него в ушах не переставая, казалось, это был долгий, бесконечный вой, но вот
все вдруг зашумели, и Брэд наконец увидел головку первого ребенка,
прокладывающего себе путь в этот мир, и услышал его протяжный крик, смешавшийся
с криком Пилар.
— Мальчик, — сказал доктор. Брэд был обеспокоен,
что ребенок оказался какого-то синеватого цвета, но медсестра объяснила, что в
этом нет ничего страшного, и уже через минуту малыш выглядел гораздо лучше.
Его поднесли к лицу роженицы, чтобы дать ей возможность
получше его рассмотреть, но Пилар была слишком измучена, чтобы как-то
реагировать на это. Схватки не сделались слабее, и доктор при помощи щипцов
пытался помочь второму ребенку появиться на свет. Брэду было страшно смотреть
на то, что они делают с его женой, и он только молился про себя, до боли
стискивая ее руки в своих.
— Потерпи еще немного, дорогая… скоро все
кончится. — Он от всей души надеялся, что его слова вскоре подтвердятся.
Брэд не представлял, как это может выносить Пилар, сам он держался из последних
сил. Она же только плакала, прижимаясь к нему.
— О, Брэд… это так ужасно…
— Я знаю… знаю… но все вот-вот закончится.
Но этот ребенок оказался еще упрямее, чем первый, и в пять
часов оба акушера, посовещавшись, обратились к Брэду.
— Если девочка не появится в ближайшие несколько минут,
мы будем вынуждены сделать кесарево сечение, — объяснил врач. — Сама
Пилар справиться с этим не может.
— Это облегчит ее страдания? — с надеждой спросил
он, надеясь, что жена не может его услышать. Но Пилар мучили ужасные боли, к
тому же она изо всех сил тужилась и не прислушивалась к тому, о чем говорят
вокруг.
Скорее всего да. Разумеется, мы сделаем ей общий нар коз,
тогда как сейчас мы не можем ввести ей даже обезболивающее. Но для нее вдвое
увеличится опасность — предстоит делать кесарево сечение. Она долго не сможет
оправиться. Но пока все зависит от того, как ребенок поведет себя в следующие
несколько минут.
Первого младенца уже тщательно осмотрели, взвесили, обмыли и
поместили в специальный изолятор. Он все время подавал голос, напоминая о себе.
— Меня не волнует, что вы собираетесь делать! — в
смятении воскликнул Брэд. — Делайте то, что считаете нужным и что может
облегчить ее страдания.
— Попытаемся все же обойтись без кесарева
сечения, — проговорил врач и снова приблизился к роженице. Он старался изо
всех сил, надавливая и подталкивая плод, и наконец, когда они уже совсем
отчаялись, ребенок зашевелился и стал медленно продвигаться вперед, показавшись
между ног матери.
Было уже пять часов утра, Пилар была так измучена, что с
трудом понимала, что происходит, и вдруг она увидела ее — сначала маленькое
сморщенное личико, а потом и всю крошку. Девочка была почти в два раза меньше,
чем ее братик, и она вертела головой, как будто искала свою мать. И, словно
почувствовав это, Пилар приподнялась немного и тоже посмотрела на нее.
— О, какая она хорошенькая! — воскликнула она и
снова откинулась на подушку, улыбаясь Брэду сквозь слезы. Пилар была совершенно
без сил, но зато знала, что все ее муки были не напрасны. Теперь у нее было
двое прекрасных малышей, и она с облегчением посмотрела в глаза мужа, пока
врачи обрезали пуповину, а медсестра принимала малышку, укладывая ее во второй
изолятор, чтобы педиатр смог осмотреть ее. Но на этот раз почему-то не
последовало громкого крика, и в палате вдруг воцарилась гробовая тишина.
— С ней все в порядке? — с беспокойством
обратилась Пилар к доктору Паркеру.
Но все молчали, только сделались вдруг очень серьезными.
Брэд прекрасно видел, как его сын ворочается в своем изоляторе в углу палаты.
Две медсестры хлопотали вокруг него, а он отчаянно размахивал ножками и
ручками. Но Брэд не видел девочку с того места, где он стоял, и, чтобы рассмотреть,
что происходит, ему пришлось шагнуть в сторону от изголовья стола, на котором
лежала Пилар. И он увидел, как врач склонился над малышкой, пытаясь вдохнуть в
нее воздух и заставить ее дышать. Он сделал ей иску??ственное дыхание, а потом
начал массировать крошечную грудную клетку, но все было напрасно, девочка
лежала абсолютно неподвижно. Она умирала, и они ничего не могли сделать, чтобы
вдохнуть в нее жизнь.
Брэд в ужасе уставился на врача, а Пилар, лежавшая позади
него на столе, все продолжала задавать вопросы, на которые у присутствующих не
было ответов. У него оборвалось сердце. Господи, что же он теперь ей скажет?
— С ними все в порядке?.. Брэд?.. Почему я не слышу,
как они кричат?
— С ними все отлично, — проговорил он деревянным
голосом, и тут кто-то сделал его жене укол. Почти в ту же минуту она
почувствовала головокружение и начала засыпать, и Брэд взглянул на стоявшего
перед ним доктора.
— Что произошло? — спросил он. Это было настолько
ужасно, что его даже не утешала мысль о том, что у него родился сын.
— Трудно сказать точно. Она родилась слишком маленькой.
Мы полагаем, что она получила гораздо меньше крови, чем ее брат. В медицине это
называется близнецовым переливанием крови. В результате ее организм значительно
ослаб, и она не смогла самостоятельно сделать вдох. Полагаю, у нее недоразвиты
легкие, поэтому она и не смогла задышать. Если вы настаиваете, я сделаю
вскрытие, — с горечью произнес он.
