— Так всегда бывает… Ты ожидаешь одного, а получаешь
другое. За все в жизни надо платить, мне кажется… что хорошее и плохое, мечты и
кошмары… в конце концов так переплетаются… Иногда их трудно отделить друг от
друга, и это очень тяжело.
Кристиан был их радостью, а Грейс — печалью, и они прошли
через это испытание рука об руку. Пилар так хотела иметь детей, уже привыкла к
мысли, что их будет двое, но судьба распорядилась иначе. Со смертью малышки ей
самой хотелось умереть, но, глядя на мирно спящего Кристиана, Пилар понимала,
что жизнь прекрасна и жить стоит. И, взглянув на жену, Брэд еще раз с нежностью
подумал, сколько всего ей пришлось пережить. Она прошла через такие муки,
которых он не ведал, и в конце концов потеряла ребенка.
— Жизнь полна неожиданностей, — философски ответил
Брэд. — Я, например, думал, что после смерти Натали никогда не смогу
оправиться, — это была мать Нэнси и Тэдди, — а потом вдруг появилась
ты через пять лет… и я так счастлив с тобой. Один раз жизнь уже наградила нас,
когда свела друг с другом. Я думаю, что Кристиан — тоже своего рода милость.
Правда, она досталась нам так тяжело… но, может быть, он станет той самой нашей
радостью, которую мы разделим с тобой в конце жизни.
— Надеюсь на это, — тихо проговорила Пилар,
взглянув на мальчика и стараясь отогнать видение маленького личика, которое ей
не увидеть больше никогда, но которое она всегда будет помнить.
Глава 20
Кристиан отчаянно кричал в тот день, когда они покидали
больницу и забирали его домой. Пилар одела его в заранее купленный голубой
вязаный костюмчик и завернула в голубое же одеяльце. И пока медсестра везла их
вниз на коляске, она все время прижимала его к себе. Санитарка везла тележку с
присланными в больницу цветами и подарками. Все знали, что Пилар ожидает
двойню. И мало кто знал, что один из младенцев умер. Поэтому все подарки
прислали в двух экземплярах, завернутые в голубое и розовое, с маленькими куклами
и игрушечными медвежатами.
Брэд привез их домой, и они с ним осторожно положили
Кристиана в плетеную колыбельку в детской комнате. Вторую Брэд уже отнес в
гараж. Он не хотел, чтобы жена видела ее. Но Пилар знала, что она здесь была,
и, когда стала открывать ящики комода, чтобы достать для малыша ночную
рубашечку, она наткнулась на еще одну — розовую. Закрыв ящик, она
почувствовала, как у нее сжалось сердце. Это было невыносимо. Так много печали
и так много радости одновременно. Невозможно забыть, что у нее было двое детей,
а теперь остался только один. Разве сможет она когда-нибудь забыть Грейс?
Кристиан был спокойным мальчиком и не доставлял особых
хлопот. Молока у Пилар было так много, как будто ее тело еще не знало, что у
нее нет второго ребенка. Брэд наблюдал, как жена, сидя в кресле-качалке в
детской комнате, кормит грудью Кристиана.
— Тебе лучше? — тихо спросил он. Состояние Пилар
его очень беспокоило. После родов и смерти Грейс жена очень изменилась. И он
даже иногда жалел, что они вообще решились на подобное. Слишком это оказалось
болезненно.
— Не знаю, — честно ответила она, держа на руках
спящего ребенка. Пилар опустила на него глаза: он казался ей таким беззащитным
и таким крошечным и все же таким здоровым и крепеньким. В нем было все, чего не
было в Грейс с ее тонкими чертами и миниатюрным личиком. — Я все время
пытаюсь понять, почему это случилось. Была ли в этом моя вина? Что я делала не
так? Или я неправильно ела, или лежала все время на одном боку?.. Почему?
Ее глаза снова наполнились слезами, когда она взглянула на
мужа. Он стоял рядом, и оба смотрели на Кристиана.
— Мы должны вести себя осторожно, — сказал
Брэд, — чтобы не дать ему почувствовать позже, что его самого нам
недостаточно и мы хотели кого-то еще. Я думаю, что это будет справедливо, —
прибавил он, наклонившись, чтобы поцеловать ее, а затем и Кристиана. Этот
чудесный ребенок имел право на радость в жизни, а не на груз, связанный с тем,
что радость его появления на свет была отравлена.
— Я ни в чем не виню его, — печально произнесла Пилар, —
я бы только хотела, чтобы и Грейс была здесь.
* * *
Пилар спала тревожно и утром проснулась с ощущением
неимоверной тяжести в груди. И сразу же вспомнила, что им предстояло сделать в
этот день.
Она оделась и покормила сына, как только он проснулся. Ее
груди налились, в них было столько молока, что оно брызгало в лицо малышу.
Когда он сосал грудь, то строил такие смешные рожицы, что Пилар, несмотря на
плохое самочувствие, засмеялась, и Брэд услышал ее смех.
— Что здесь происходит? — спросил он, войдя в
детскую. Она смеялась первый раз за эти дни, и ему было отрадно слышать ее
смех.
Пилар кивком показала ему на Кристиана, и он тоже засмеялся.
— Он так чмокает, что у меня текут слюнки.
— Ты только посмотри, как он смешно хмурится.
Интересно, на что он рассердился?
Брэд был удивлен тем, что младенец вызывал у него столько
эмоций. Кристиан казался таким беспомощным и таким зависящим от них — Брэд не
помнил, чтобы остальные дети были настолько маленькими и настолько
беззащитными. Он подумал: а заложена где-нибудь в глубинах сознания этого
крошечного человечка информация о сестре? Понимает ли он, что ее нет? Он жил со
своей сестричкой девять месяцев, и теперь ее не стало. Для него наверняка это
тоже было травмой. Он переживал эту боль вместе с ними.
— Ты быстро соберешься? — мягко спросил Брэд, уже
одетый в черный костюм.
Пилар кивнула, сев около заснувшего после еды малыша. Как
было бы хорошо, если бы он был у нее один с самого начала, это могло быть таким
безграничным счастьем! С рождением Кристиана были связаны радость и печаль,
счастье и горе, горечь и сладость. Это было похоже на незаживающую рану,
которая все время напоминает о себе. Но Пилар уже ничего не чувствовала, она
долгое время стояла, глядя на сына, думая, как сильно она его любит. Но Грейс
она любила тоже…
Она надела простое черное трикотажное платье без пояса,
которое носила в офис во время своей первой беременности. К нему она добавила
черные чулки, черные туфли, черный пиджак и, понурив голову, посмотрела на
мужа.
— Что-то здесь не так, ты не находишь? Вместо того
чтобы праздновать и радоваться, мы носим траур.
Брэд понес Кристиана в машину, и, пока он укладывал его в
дорожную люльку, тот так и не проснулся. В полном молчании они поехали в
часовню Всех святых при Морской епископальной церкви в Монтесито. Пилар и Брэд
ничего не могли сказать друг другу, ничего, что могло бы унять их боль или
облегчить их страдания. Поставив на стоянку машину, Брэд протянул жене руку, и
они увидели, что на тротуаре их ждут Нэнси с Томми и Марина. Томми, как и Брэд,
был в темном костюме. Его жена Нэнси с ребенком на руках выглядела какой-то
потерянной. Она не смогла оставить сына дома, так что ей пришлось взять Адама с
собой. И он радостно закричал в тот момент, когда увидел Пилар и Брэда. На
мгновение это разрядило обстановку.
