— Как в настоящей семье? Навсегда? — Мальчик
посмотрел на них пристальным, полным недоверия взглядом. Хотя ему было всего
четыре года, малыш уже привык не доверят! взрослым.
— Это правда, — сказал Чарли, чувствуя, как от
жалости сжимается его сердце.
— У меня нет семьи, я сирота.
— Теперь уже нет, Берни. Теперь мы твоя семья. Монахи
говорили, что он был удивительный мальчик очень смышленый, добрый и отзывчивый.
Брошенный при рождении, он переменил несколько воспитательных домов. и из-за
его астмы никто не хотел усыновлять его. Слишком много забот приходилось на
себя брать приемным родителям из-за его болезни.
— Могу я взять своего медведя? — осторожно спросил
Берни, поглядывая на улыбающуюся Аннабел.
— Конечно. Ты можешь взять все свои вещи, — мягко
сказал Чарли.
— У нас дома много игрушек, — заверила его Энни, и
маленький рыжеволосый мальчик стал медленно двигаться к Чарли.
Это выглядело так, словно он потянулся к нему, как будто
почувствовал, что у них много общего и ему будет хорошо у них.
— Можно, я поеду с тобой? — спросил Берни, глядя
на человека, который хотел быть его отцом.
— Конечно, — сказал Чарли и взял малыша на руки,
желая сказать ему, как он любит его. Не успел Чарли поднять его, как Берни
прильнул к нему всем тельцем и едва слышно прошептал слово, которого ждал
Чарли.
— Папочка, — сказал он, спрятав лицо на груди у
Чарли, а тот закрыл глаза и улыбнулся сквозь слезы.
* * *
Пилар и Брэд отметили годовщину свадьбы в семейном кругу.
Было чему радоваться и было о чем подумать. Кристиан был замечательным
ребенком. Ему исполнилось уже семь месяцев, и он был для них огромной радостью.
Они обожали его.
Пилар наняла няню и вернулась на работу через четыре месяца,
но все же она была занята только утром и спешила домой, чтобы провести с
Кристианом лишнюю минутку. Первое время ей тяжело было показываться на людях с
коляской, потому что все, кто знал об ожидаемой супругами двойне, с удивлением
спрашивали, где же второй ребенок.
Это была давняя тяжелая ноша, стоившая им столько здоровья и
сил. Брэд говорил, что они все-таки не зря решились на это, но больше ничего
подобного он не сделает. А Пилар шутила, что скучает по порнографическим
фильмам доктора Вард. В свое время они написали доктору, что один из двойняшек
умер, и она ответила им очень теплым письмом. Пилар не забывала ее слов о том,
что никогда ни в чем нельзя быть уверенным, что порой рождение ребенка вместо
радости может причинить родителям большое горе. Так и произошло, но теперь все
заслоняла радость, которую доставлял им сын. Кристиан был для них источником
бесконечного счастья, и Пилар каждую минуту радовалась тому, что решилась
пройти через все испытания.
Ее мать приезжала взглянуть на внука и пришла в полный
восторг. За все эти годы у Пилар с матерью состоялась первая нормальная
встреча, и они обе были этому рады.
Нэнси снова была беременна и теперь мечтала о дочери. В
конце концов Пилар рассказала ей, как лечилась от бесплодия, и Нэнси не могла поверить,
что они прошли через все это. Ведь подобное испытание потребовало силы духа,
стойкости характера и упорства.
— И немного безумия. Это становится своего рода манией,
подобно той, которую испытываешь, стоя за рулеточным столом, пока не проиграешь
все или выиграешь.
— Ты должна выглядеть как победитель, — сказала
Нэнси, но они обе знали, чего это ей стоило и как велико было ее горе из-за
потери Грейс. Она поначалу даже совершенно не могла радоваться Кристиану, не
думая о нем. Только сейчас, по прошествии времени, она могла действительно
наслаждаться своим материнством.
— Иногда мне кажется, что я упустила первые несколько
месяцев его жизни, — говорила она Брэду не один раз. — У меня в
голове как будто стоял какой-то туман от этого несчастья, и я ничего не помню.
Она запаковала вещички, приготовленные для девочки, и
оставила в комнате игрушки только для Кристиана. Пилар положила все в большую
коробку с надписью «Грейс», и Брэд отнес ее на чердак, потому что она не хотела
расстаться с этим, не хотела забыть, не была готова отпустить это вместе с ней.
Но к годовщине их свадьбы она почувствовала, что пришла в
себя, и по ней это было заметно.
— Да, жизнь в этом году была бурной.
Она улыбнулась. Год назад она уже была беременна и они
знали, что у них будут двойняшки.
Брэд предложил отпраздновать годовщину в каком-нибудь уютном
ресторане, но ей не хотелось никуда выходить. Пилар любила оставаться с ним
дома и была измучена за последние несколько недель судебным разбирательством, к
которому готовилась. Когда она жаловалась мужу на усталость, он мягко упрекал
ее:
— Ты должна скучать по мне, когда я в суде, а когда я
прихожу — танцевать от радости.
— Это не для меня. — Пилар с усмешкой пожала
плечами. — Мне, по-моему, две тысячи лет.
— Сколько же тогда мне? — нахмурил лоб Брэд, и она
засмеялась.
Ей было сорок пять, а ему шестьдесят четыре, но тем не менее
он выглядел моложе своих лет, был энергичен, подтянут и целиком поглощен
работой. Она чувствовала, будто прожила за этот год целую жизнь, но Брэд
утверждал, что это никак не отразилось на ней. В последнее время Пилар быстро
уставала, но считала, что это из-за работы и кормления Кристиана.
Через две недели после годовщины их свадьбы она взялась за
три новых дела, хотя чувствовала себя усталой и слабой. Одно из дел касалось
запутанной истории с усыновлением, другие касались тяжбы из-за ресторана и
крупной ссоры из-за дорогой недвижимости в Монтесито. Все три случая были
интересны и разнообразны, а клиенты весьма требовательны.
Как-то поздно вечером она рассказывала Брэду о своих делах,
ожидая от него совета. Вид жены вызывал у него беспокойство. Она выглядела
измученной и в середине разговора встала, чтобы покормить Кристиана.
— Не кажется ли тебе, что ты истязаешь себя? —
спросил он, входя в детскую и присаживаясь в кресло-качалку. — Тебе
придется выбрать что-то одно: или прекратить кормить Кристиана, или оставить
работу.
Пилар была бледной и уставшей.
— Когда я кормлю ребенка, я чувствую тесную связь с
ним. — Она улыбнулась, с нежностью глядя на чмокающего малыша. К тому же
Пилар считала, что от ее молока сын растет очень быстро и никакие искусственные
смеси не заменят материнского молока.
— Я лучше брошу работу, чем его, — честно
призналась она, когда Брэд посмотрел на нее.
— Может, тебе следует бросить работу, пока он не
подрастет?
Пилар покачала головой.
— Я не могу этого сделать, Брэд. Это будет нехорошо по
отношению к моим коллегам. Целый год я сидела дома и теперь работаю только по
утрам.
