– Слушай, у меня там клиент скандалит. Сейчас к тебе пойдет. Так я решил с тобой поговорить… раньше, чем он, – хмуро начал Сашка.
– А что, ты не прав? Или он?
– Прав-то я. И он тоже. Только я не знаю, что делать, – растерянно пояснил Сашка.
Я занервничала. До этого я восемь долгих счастливых лет проработала в отделе продаж и знала: Сашка Большаков – очень умный и активный парень, за что и был назначен дальновидным шуваловским кадровиком на столь ответственную и почетную должность. И услышать, что он не знает, что делать, – это было очень странно. Хуже этого могло быть только аналогичное признание от самого Шувалова. Но это невозможно. Шувалов всегда знает, что делать и куда бежать. Он единственный из нас, кто реально изучил план эвакуации при пожаре. Он вообще все знает.
– Да что случилось-то? – задергалась я.
– Понимаешь… один наш поставщик, кажется, пропал. Черт! Сначала он задержал поставки на неделю. Мы ждали, – задумчиво докладывал Сашка. – А потом…
– Что потом? – потормошила я его, так как, кажется, он застыл на месте.
– Потом перестал отвечать на звонки. А с утра, сегодня, ты понимаешь, у меня клиент пришел и требует вернуть ему деньги за несколько очень дорогих установок. Они уже на неделю задерживаются, а я не знаю, как ему их вернуть!
– О, так это не ко мне, – обрадовалась я. – Это в бухгалтерию. Напиши, что имеется возврат. Это же просто!
– Ты что, дура?! – заорал Сашка, нарушая все мыслимые нормы деловой этики и субординации. Я дернулась и уставилась на него. – Извини, но ты что, сбрендила?
– Возможно.
– Мы ничего не вернем, мы же перевели все деньги этим, которые пропали! А они исчезли!
– Может, просто выходной? Учет? Подожди истерить! – попыталась успокоить я его. – Может, они уже отправили нам эти установки.
– Там ничего нет, даже мебели. Я послал туда Темку проверить, он позвонил и сказал, что там висит объявление, что фирма переехала, но куда – не сказано. И куча людей толпится у дверей. Они, похоже, разорились. А у меня клиент сидит второй час и плюется. И пишет, между прочим, жалобу.
– То есть? – все еще отказывалась я понимать. – На кого?
– На всех! А деньги-то мы не вернем, потому что мы их, деньги то есть, уже перевели. А станков печатных не будет, потому что фирмы больше нет. Вот так-то, – мрачно хмыкнул Сашка. – Как дважды два!
– Не поняла.
– Все ты поняла. Денег теперь просить не с кого. Даже через суд.
С садистским удовольствием Сашка еще раз в подробностях обрисовал ситуацию. И замолчал. Я тоже не стала нарушать тишину, хотя у меня был один вопрос. При чем тут я? Ведь ежу понятно, что я тут ничем помочь не могу. Или что, это тоже входит в мои должностные обязанности?
– И что я должна делать? Чего ты хочешь? – осторожно поинтересовалась я.
– Ты можешь пойти и доложить ситуацию? – невинно спросил он.
Я вытаращилась на него.
– Кому? Кому доложить? – запаниковала я.
– Ну… Шувалову! – протянул Сашка.
– Почему это я?! Нет уж! Ни за что! – Я малодушно причитала, лишний раз подтвердив мамины слова о том, что я – не боец. Бесхребетная размазня. Но с ТАКОЙ новостью я отказывалась не то что ходить к Шувалову, но даже просто стоять рядом, когда он об этом узнает.
– Потому что ты у нас – кризисный управляющий! – запричитал Сашка. – А я в ужасном кризисе. Все мы – в кризисе. Между прочим, у нас таких поставок – море! И потом… ты же с ним… имеешь контакт.
– И ты хочешь, чтобы я его потеряла? Мой контакт! – возмутилась я и принялась курить. Да, прямо в кабинете. Потому что шансов сохранить отношения со Стасом, не пуская табачный дым в офис, мне было теперь явно недостаточно.
– Ну, Митрофанова, ну помогай. Что делать-то?
– Если бы я знала, – горестно воскликнула я и затянулась сигаретой, всерьез задумавшись о бегстве.
На пути к двери сидел Сашка, а он был гораздо сильнее меня. Вряд ли мне удастся уйти. А что, если… сделать вид, что я иду к Шувалову, а самой выпрыгнуть в окно в его приемной и уйти дворами? Как в фильмах про Гражданскую войну – с крыши на крышу, потом по водосточной трубе, черной лестнице и узкими темными улочками в… Сокольники. Нет, это уже из другого кино. И все же мысль мне понравилась, но, во-первых, мы были на шестом этаже, а бегать по карнизам – это совсем не то же самое, что скакать по низким крышам дореволюционных особнячков, а, во-вторых, дверь в этот момент открылась, и в комнату вошел Шувалов собственной персоной, отчего я поперхнулась дымом и попыталась сползти под стол.
– Надежда Владимировна, вот только не надо там искать запонку, вы ее не теряли! – строго воскликнул он, размахивая рукой. – Зачем же вы тут курите, ведь потом сами же будете этим дышать. Здравствуйте, Большаков.
– Добрый день, – заторможенно кивнул Сашка. – Ну, я пойду?
– Идите, – милостиво кивнул Стас, а я раскрыла рот и возмущенно протянула к Сашке руку. Как он может бросать своих на поле боя! В войну раненых всегда старались дотащить до лазарета. Где моя медсестричка с красным крестом на шапочке?
– Саш, постой! – пискнула я, но тот в мгновение ока исчез в дверном проеме.
– Как дела? – с неожиданной теплотой в голосе спросил Стас.
Я плюхнулась в кресло, он сел напротив и молча принялся вертеть в руке карандаш.
– Все в порядке, – попыталась выдавить я, но голос срывался и звучал фальшиво. Однако Стас даже не поднял на меня глаз, так и стучал карандашом по столу и о чем-то думал. Даже не ругался из-за дыма.
– Знаешь, я должен тебе кое-что сказать. – Он наконец нарушил уже сверх приличия затянувшуюся паузу. – Кое-что поменялось.
– У нас? – дрогнула я.
Он поднял глаза и непонимающе нахмурился.
– Что – у нас?
– У нас поменялось? – еще раз уточнила я. Господи, пусть только речь не идет о нас! Все, что угодно, но только бы он меня не бросил. Пожалуйста! Я ничего у тебя не просила, никогда… то есть прибавка к зарплате не в счет, я не серьезно…
– Конечно, у нас. Естественно! – отрезал Стас.
Я обмерла. Ну вот, доигрались. Надо срочно что-то делать!
– А у нас клиент в суд подает, – тоном светской беседы заявила я. – Мы ему установку не поставили, представляешь?
– Что? – прищурился Стас. – Ты о чем?
– У Сашки в отделе. Он приходил ко мне, потому что боится идти к тебе. Там кто-то обанкротился, и теперь мы должны клиенту вернуть деньги. А деньги мы перевели уже. На счет этого, банкрота! Представляешь? – Я улыбнулась, но довольно нервно. Однако Стас все еще сидел в кресле в глубокой задумчивости и больше не говорил ничего на тему наших шатающихся отношений.
– И что, они точно обанкротились? – наконец вымолвил он. – Что за фирма?
