– Добрый день, – ядовито улыбнулся Станислав Сергеевич. И продолжил молча сверлить меня взглядом.
Раздался звонок, и женщина с красно-бордовым облаком волос на голове вышла на пятом этаже. Двери закрылись. Шувалов улыбнулся (недобро) и сказал:
– Видите, я не ошибся.
– В чем? – закашлялась я.
– Если человек опаздывает, то этого не переделать.
– Я попала в пробку, – автоматически пискнула я.
– Мне казалось, что у вас нет машины, – злорадно добавил Шувалов.
Я прикусила губу, но вывернулась:
– Я попала в пробку на автобусе.
– Ладно, это не имеет значения. Хорошего дня. – Он еще раз приподнял уголки губ, имитируя улыбку, и вышел из лифта.
Я стояла и думала, что этот человек ничем, ну совершенно ничем не похож на того, который сидел на моей кухне, смеялся Никиным выкрутасам и трескал зефир. Может быть, мне все это приснилось?
Я пулей пролетела через наш зал и раздраженно бросила сумку на стул.
– Что случилось? – заинтересованно посмотрела на меня Алена.
– Знаешь, ты была права. Он вообще меня уже не помнит. И знаешь что…
– Что?
– Я много бы дала, чтобы хоть в чем-то ты хоть когда-то ошибалась! – Я нажала на кнопку системного блока так, что системный блок чуть не вылетел из-под стола.
– Эй, не надо технику ломать. Все не так плохо! Зато теперь ты не будешь страдать. И заниматься самообманом. Надо выбирать цели, которые можно поразить. У нас не так много боеприпасов.
– А ведь до сегодняшнего дня я думала (наивная!), что я ни с кем не воюю, – злобно прошипела я, обернувшись к подруге.
Алена всепрощающе улыбнулась.
– Конечно, воюешь. И в нашей войне пленных не берут. И с белым флагом не ходят. Кстати, как поживает твой Кирилл? Не звонит? Может быть, он залечит твои раны?
– Не хочу. Не желаю, – еле сдержала я слезы. – Ну почему, почему? В кои-то веки я была практически согласна на сексуальное домогательство, а оно не случилось?
– Говорю тебе, позвони Кириллу. Вот он – тот, кому ты сможешь отомстить за все зло. Просто скажи ему «да», а потом пусть расплачивается всю жизнь. – Аленка меланхолично крутила в пальцах красивую ручку. Неизвестно, что было красивее, ручка или ее маникюр со стразами.
– Что ты несешь? – нахмурилась я. – Я не хочу говорить Кириллу «да».
– Ну так скажи ему «нет», и очень скоро «да» ему скажет кто-то другой. А ты будешь ходить и сохнуть по Шувалову, пока тебе не стукнет сорок. И тогда тебе не видать даже Кирилла.
– Что за глупости? Я уверена, что ты просто сгущаешь краски, – встрепенулась я. Что-что, а возраст меня мало смущал. – Настоящей любви, как известно, все возрасты покорны.
– Настоящей любви нет, – авторитетно заверила Аленка. – А возраст – странная штука. Научно доказано, что мы всегда ощущаем себя на пять лет моложе. То есть ты чувствуешь себя чуть ли не на двадцать пять. А это не так, моя дорогая. Не так. И еще хуже после сорока пяти – мы будем чувствовать себя все время на тридцать с хвостиком. Даже в шестьдесят. Пока не поймем вдруг однажды, что все изменилось.
– Да уж, – я вздохнула. – У тебя веревки нет? И мыла.
– Зачем? – удивилась Алена. – Просто позвони Кириллу.
– Да, это примерно одно и то же, – согласилась я.
По дороге домой я думала: «Вот вам и романтика в чистом виде, за неделю только несколько слов, и это слова: «Мне кажется, у вас нет машины». Тоже мне, следователь по особо важным опозданиям. А мне теперь сидеть и мучиться».
Впрочем, выходной есть выходной, и как бы ни болело сердце, а право спать до двенадцати дня – священная привилегия работающего человека. Наверное, я могла бы проспать всю субботу до самого понедельника, если бы кто-то или что-то не поднимало меня с кровати. В моем случае это была Ника, которая раздвинула шторы в моей комнате и впустила ко мне яркий солнечный свет со словами:
– Меня, кажется, не циклоп родил. Вот и нечего в пещере жить. Посмотри, какой день. Настоящая весна!
– Ни-и-и-ка, я спать хочу, – застонала я, прячась под одеяло от слепящих лучей.
– Уже первый час. Я, между прочим, ухожу. И хотела убедиться, что ты в порядке, жива-здорова.
– Я в порядке. А ты куда? – поинтересовалась я, аккуратно выглядывая из-под своего укрытия.
Ника ухмыльнулась.
– Какая разница, если ты все равно меня проспала? Ладно, не смотри так. Мы с подружками едем в Парк Горького. Отдыхать. А потом там будет концерт в Зеленом театре, в семь часов. «Король и Шут». Так что ты меня не жди.
– Вообще? – съязвила я.
– Я приду, когда ты уже уснешь, скорее всего. Слушай, может, ты впадаешь в спячку?
– Вопрос риторический, я надеюсь? – нахмурилась я.
– Может быть, мы поедем к Нинке после концерта. Будешь волноваться – звони. – Ника упорхнула, оставив за собой легкий аромат моих любимых духов. Единственных, которые я стараюсь ей не давать.
Сонное настроение сползло и укатилось от меня под диван. Я потянулась и пошла в кухню, где уже стоял заваренный кофейник. Это было приятно. На столе лежала записка: «Не кофеём единым жив человек – кушай кашку из кастрюльки!»
Я ухмыльнулась и выпила кофе. Съела кашку. Побродила по пустой квартире, наслаждаясь тишиной. Потом позвонила маме (чего только от скуки не сделаешь) и выслушала ее лекцию о том, что ЖЭК неправильно начисляет ей квартплату. Я была мобилизована и брошена на восточный фронт, но ЖЭК по субботам не работал, и операция была отложена до лучших времен.
Я посмотрела сериал, который всю неделю записывался для меня в автоматическом режиме. Мне не нравилось смотреть его с рекламой, кроме того, в рабочие дни, если только я включала телик, то моментально засыпала. Так что все пять серий скапливались к выходным. Минус три часа. Если не проматывать рекламу, то четыре. Обожаю валяться на диване в одной пижаме и смотреть бессмысленные программы. Особенно те, которые на эрудицию. Если мне и не удается угадать ни слова (даже за 100 очков), я все равно чувствую себя очень умной. Поумневшей.
Но иногда, особенно если дома нет Ники, на меня находит что-то. Накатывает волна какой-то смутной тревоги, бередящей душу. Сегодня был как раз такой случай. Часам к семи вечера я выключила телевизор и прислушалась к тишине. Тишина была неполная. Соседские телевизоры просачивались сквозь темные закоулки общей вытяжки. У меня на кухне капала вода. Очень, кстати, раздражает. Я подумала, что если бы у меня был кот, то сейчас он вполне бы мог запрыгнуть ко мне на колени и помурлыкать. И я бы сидела и чесала его за ушком, а он бы мурчал под моей рукой.
«Рыба моя, так этим все и кончится!» – внезапно пронеслось у меня в голове. Сейчас Ника просто ушла на концерт, а потом она нацепит белое платье, выйдет замуж и переедет к мужу. А тебе подарит кота, и ты будешь наглаживать его, пока он не полысеет.
