— Вам чего? — недружелюбно поинтересовалась я.
— Ну, эта. Как бы эта… — замямлил парень, и я поняла, что он крепко поддат. Спиртовое амбре распространялось не так быстро, поэтому я сразу не заметила, что он покачивается и даже имеет шанс завалиться к стене дома.
— Денег у меня нет.
— А у меня есть! — радостно улыбнулся он.
Я тоже вымученно улыбнулась и попыталась отбыть восвояси, поскольку приставания пьяных на улицах не входят у меня в графу «достижения».
Однако мой бродяга не стал так просто сдаваться и схватил меня за руку. Мне стало страшно. Его рука оказалась намного сильнее, чем я ожидала. И карие глаза, неожиданно сверкнувшие из-под всклокоченной челки, были почти адекватны и почти совсем не выдавали в нем в стельку пьяного гражданина. Именно это «почти» и напугало меня больше всего.
— Что вы себе позволяете! — зашипела я, вырывая пальцы из его руки.
— Давайте познакомимся, — выдал наконец парень и снова улыбнулся еще шире.
Я порадовалась хотя бы тому, что у него здоровые зубы. Значит, все-таки вряд ли передо мной уличный бродяга.
— С какой стати? — я все-таки решилась перейти к крайним мерам и резко дернула руку.
— Знаете, тут такие все странные. Какие-то совершенно сумасшедшие. Я здесь с утра, прошу прощения, я, конечно, пьян, но все равно странно, — он выпустил меня и стал забавно семенить, покачиваясь, рядом.
— И что же вам странно? — поинтересовалась я. Мне надо было как-то потянуть время. Чем ближе я подходила к метро, тем меньше у него оставалось шансов ограбить и тем более изнасиловать меня. При свете фонарей и скоплении прохожих отчего бы не поговорить?
— Ну, все бегут, спешат. Девушки скачут по гололеду на этих своих ходулях. У нас тоже их надевают, но чтобы так нестись! Как только они головы не свернут?!
— Вы о шпильках? — усмехнулась я.
— Ну да! — Парень радостно улыбнулся. — Я уже думал, что в вашем городе нормальных людей нет, а тут вы.
— А я, значит, нормальная? — обиделась я. Вот вам и комплимент, получите, распишитесь. Интересно, что он имеет в виду?
— Ну да. Естественно. Я прямо обалдел, как вас увидел. Лицо такое, ну, простое. Без штукатурки этой килограммовой. Куртка, как у наших, и вообще. Вот, думаю, чудеса. И тут живут наши женщины. Дай, думаю, познакомлюсь.
— Познакомились? — резко повернулась я к нему.
— Собственно говоря, не совсем. Я же так и не знаю, как вас зовут, — он растерянно смотрел на мое злое лицо. А я потихоньку приходила в состояние закипевшего чайника, у которого сорвало термодатчик. Я переливалась через край. Какой-то олух из глубинки, видимо, принял меня за свою деревенскую бабу в телогрейке. Хороша, ничего не скажешь.
— Юля! — рявкнула я. — Теперь всего хорошего. И НЕЧЕГО ЗА МНОЙ ИДТИ!
— А че такое? Че я сделал? — медленно, поскольку был выпивши, качнул головой парень.
— Ничё! — гаркнула я и пошла к метро.
Парень задумчиво провожал меня взглядом. Потом, видимо, что-то решив, кивнул и пошел за мной.
— Вы, наверное, меня не так поняли. Можно я вам все объясню? — Он продирался сквозь строй спешащих домой москвичей, но я была быстрее и уже почти совсем затерялась в толпе. Парень крутил головой, высматривая меня. В принципе, все было решено. Мне надо было только свернуть по переходу в сторону эскалатора, и я могла бы никогда больше не вспоминать об этом странном знакомстве. Но тут я сделала то, объяснения чему не смогла найти. Я остановилась и украдкой принялась высматривать этого странного оборванца с широкой улыбкой простофили.
— И что вы хотели мне объяснить? — спросила я у него. Он не сразу заметил меня и почти прошел мимо.
— Ох! Это вы! Нельзя ж так пугать человека, — нахмурился он. — Мне и без этого не по себе. Сколько же тут народу!
— Ну, это час пик, так что если вы любитель уединения, то вам здесь не понравится. Так что вы хотели мне объяснить?
— Знаете, я дурак, — удрученно мотнул головой парень. При свете ламп в метро стало очевидно, что передо мной не столетний бродяга, а вполне молодой, лет тридцати — тридцати пяти парень в очень странном виде.
— Допускаю, — согласилась я. Помимо того, что он был довольно нетрезв, хотя и на пьяницу не тянул из-за округлого лица с очень здоровым оттенком кожи, на нем были просто невероятно грязные высокие ботинки на шнуровке. Однако сами ботинки были явно не из дешевых. Да и куртка, штаны, сумка «Адидас», которая когда-то, видимо, была ярко-красной — все было бы вполне пристойным, если бы не было таким, как бы выразиться, поюзанным. Переиспользованным. Словно он жил в этих шмотках год и ни разу их не снимал.
— И я к тому же пьяный дурак. Поэтому, что бы я вам тут ни наплел, получится глупость.
— Прекрасно. Ну, тогда я могу спокойно отправиться домой, — поддела его я. — И нечего было так за мной нестись.
— А давайте познакомимся еще раз? — неожиданно предложил он и снова улыбнулся этой самой широкой (и вполне белозубой) улыбкой.
— Ну, если уж быть последовательными, то вы со мной уже познакомились, а я с вами — нет.
— О, простите. Позвольте представиться, Алексей Рубин, — галантно откланявшись, паясничал он. Но не рассчитал амплитуду и уронил красную сумку на пол. Я удивилась. Ударение в фамилии он сделал не на первый слог, так что получилось, что по фамилии он — рубин, драгоценный камень.
— Руби?н? Может быть, Ру?бин? — я подправила ударение.
— Ни в коем случае. Может, мои родители и были Рубины, а я — самый настоящий рубин!
— Да? И что нынче рубины пьют? — поддела его я. Мы приблизились к стойкам турникетов, я достала проездной.
— Нынче мы, рубины, пьем водку, — с готовностью тряхнул челкой этот странный парень, Алексей. — А завтра мы побреемся, протрезвеем и снова вольемся в ряды трудового народа.
— И что, вы сегодня пьете по поводу? — поддержала я беседу. Честно говоря, при свете ламп выяснилось, что во всех этих потрепанных дорогих шмотках пребывает довольно симпатичный (если можно судить, невзирая на изрядную небритость и немытые волосы), то есть даже ОЧЕНЬ симпатичный товарищ. Вероятно, если его отмыть, можно получить пару сюрпризов. Впрочем, мыть его я не собиралась. Просто мне стало интересно.
— Мы пьем, потому что закончили почти месячный маршрут. И потому, что я до сих пор боюсь летать. Знаете, в самолете от меня ни хрена не зависит. Это очень неправильно. Вот когда я за штурвалом…
— Вы хотите сказать, если бы вы были за штурвалом. А что за маршрут?
— Ну, это неинтересно. Не сегодня. Ни слова о работе. Мы закончили, вернулись и теперь пьем в центре столицы, в сердце нашей необъятной родины. В этом странном городе Москве.
— Вам он кажется странным? — удивилась я.
