– О, привет, – улыбнулась я, как полная идиотка, радуясь, что любимая и на все времена лучшая подруга сидит за моим столиком и пьет чай. – Как дела?
– Э… – закашлялась она и как-то диковато, загнанно посмотрела на меня. – Ты с работы?
– Ага. У нас, представляешь, пожар, – рассказала я. – А ты чего? У тебя выходной?
– Да, – кивнула она и вдруг пошла красными пятнами. Я даже испугалась за нее в первый момент. А потом вдруг проследила за ее мечущимся взглядом, обернулась – и увидела Сергея, стоящего прямо за моей спиной, бледного и в трусах. Я эти трусы недавно купила. Он устроил мне скандал, что у него нет ни одних нормальных чистых новых трусов, что он вынужден носить старые, как какой-то додик. Ну, я и купила ему трусы, чтобы человек, значит, не чувствовал себя додиком. Чтобы было ему комфортно и чисто. И он стоял в них. Только надел он их не для меня. А Катерина, когда я присмотрелась, оказалось, сидит в его рубашке. Голые ноги и рубашка моего мужа. Господи, я просто онемела. Я вообще не представляла, что сказать. И что вообще может теперь быть дальше. Что угодно, как угодно, кто угодно – но только не Катерина! Ей же он даже не нравился. Она отговаривала меня выходить за него замуж. Она же… она же знает, как я его люблю. И что я просто не переживу, если… если что?
– А ты почему дома, Диана? – вдруг прервал странную паузу Сергей. И уж у него голос был спокойный.
– Я… – попыталась ответить я. Голос охрип и не слушался. – У нас пожар.
– А тебя не учили, что надо звонить, если ты едешь домой? – неожиданно зло и даже возмущенно спросил он.
– Звонить? – не совсем поняла я.
– Нет, а что ты хотела? – спросил он, глядя на меня с вызовом.
– Ничего, – только и смогла ответить я. И самым жалким образом заплакала, прямо так, не сходя с места и переводя взгляд с Катерины на него. Мир рушился, как карточный домик, а я стояла посреди малюсенькой кухни и смотрела на это, не зная, что сказать. Потому что во всех самых сложных, самых тяжелых ситуациях всегда знала, куда идти. И где найти и помощь, и поддержку, и совет, и просто чашку чая и несколько теплых слов. Но теперь, сидя здесь же в рубашке моего мужа на голое тело, Катерина, конечно же, никак не могла мне помочь. Было бы странно.
Глава восьмая,
в которой я поближе знакомлюсь со свекровью и узнаю много нового
Ты спрашиваешь, кто виноват?
Дорогая, посмотри в зеркало.
«Мужская психика в действии»
Да уж, что сказать – пожар так пожар, никакие пожарники не потушат. Нет, конечно, я не о горящих щитках в здании нашего офиса. Когда пылает внутренний мир, тут не поможет никакая пена. Что произошло дальше, я помню смутно. Помню, как Сергей что-то орал. Кажется, безо всякого особенного смысла – пытался перекричать мои мысли, чтобы я перестала стоять и думать о чем-то своем. А на самом деле ни о чем я вообще в тот момент не думала, только смотрела на Катерину и пыталась совместить две взаимоисключающие вещи: лучшая подруга и любовница мужа. Хотя кто сказал, что это несовместимо? Но только не в нашем случае, не с Катериной! Это же не кто-то там, это же она! Она не могла. Может, это что-то другое, может, я ошиблась и не стоит верить глазам?
– Что ты так смотришь? – спросила Катерина, потому что я, видимо, никак не могла оторвать от нее глаз. Она глядела затравленно, уныло, и мне на секунду захотелось подойти и обнять ее или просто хотя бы сказать, что ничего страшного, ничего, все образуется.
– Я не представляю, как буду жить без тебя, – после минутной паузы сказала я. И это была правда, я чувствовала, что жить теперь мне придется самой по себе. Подруги у меня больше нет.
– Я… я… – пробормотала она, но так и не нашла, что сказать, и потупилась.
– Ты должна была понимать, что я уже извелся от твоих номеров. Что вот ты сейчас таращишься? – где-то на заднем плане метался и орал Сергей.
– Я пойду, – с трудом выдавила я из себя и повернулась к двери. Сергей схватил меня за рукав.
– Куда ты собралась? Имей в виду, я не собираюсь за тобой бегать.
– Я знаю.
– Ты всегда делала все, чтобы я от тебя ушел. Это же просто не жизнь! С такой, как ты, невозможно жить!
– Я знаю, – снова и снова кивала я, пробираясь по сантиметру к выходу. Что он несет? Не жизнь? А что такого было в нашей жизни, кто еще мог больше любить его, чем я? Может быть, она? Эта мысль настолько меня потрясла, что я развернулась и снова вошла в уже оставленную кухню. Как при войне 1812 года, вошла в оставленную, сожженную и разграбленную Москву.
– Катерина, ты что, его любишь? – спросила я, изумленно глядя на нее.
– Да, – только и услышала я, после чего мне стало трудно дышать, я выбежала, ловко вывернувшись из Сергеевых рук, и выскочила на лестницу. Ступени гулко отзывались под каждым моим шагом, я бежала, словно боялась, что за мной погонятся, что поймают и расстреляют. Хотя кому я нужна – никому. Я даже самой себе не нужна. Я бежала по улице, стараясь не глядеть по сторонам, не думать о том, какая странная боль, как тяжело дышать, как горит лицо, кажется, докрасна. Про такое говорят – хоть прикуривай. Кстати, хорошая мысль. Я остановилась, похлопала себя по карманам старенького плаща – сигарет не было. Вот черт, сейчас бы совсем не помешало закурить. Или даже выпить. Я пошла дальше, к метро, озираясь в поисках не пойми чего. Хотя… мой папа, если уж ему не хватало на выпивку или нечего было курить, а такое случалось весьма часто, никогда не опускал рук. И говорил, что безвыходные положения бывают только в пустыне. А мы-то, слава богу, не в пустыне живем.
– Извините, а у вас закурить не найдется? – спросила я какого-то мужичка около остановки.
– Не курю, – ответил мужичок, с некоторой опаской оглядев меня с головы до ног.
– Спасибо, – пробормотала я, про себя подумав: какие все здоровенькие! Просто отдел социальной защиты. От этих мыслей курить захотелось еще больше.
– Возьмите, девушка! – раздался голос из-за спины. За мной стоял какой-то мальчишка, по виду лет пятнадцати, и протягивал раскрытую пачку.
– А тебе не рано? – педагогично спросила я, но паренек только ухмыльнулся и помог мне прикурить.
– Что, приперло? – спросил он после того, как я несколько раз жадно затянулась.
– Не то слово.
– А в чем дело-то? – спросил он.
– Муж изменил.
– Эка невидаль! – пожал плечами парень и тоже прикурил сигарету. Мне даже стало как-то обидно за свое горе. Молокосос, что он может понимать! Пороху не нюхал.
– С лучшей подругой, – гордо добавила я. Парень глубокомысленно посмотрел вдаль, выпустил пару колец дыма и сказал:
– Симпатично. И как теперь?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Ненавижу. Всех ненавижу.
– А, это понятно. Я тоже, – согласился он. Я посмотрела на него повнимательнее: длинные немытые волосы, куртка с заклепками, черные джинсы.
