– Тоже мне прибыль, – пробормотал себе под нос и снова ушел в себя, а вернее, в телефон. Я же по-быстрому отксерокопировала его паспорт, попутно еще немножечко полюбовавшись собственным выбором, пока тот подписывал бумажки на пополнение счета (красивые руки, длинные пальцы, прямо мой любимый цвет и размер).
– Девушка, ну сколько можно уже возиться с одним клиентом! – возмутилась очередь. То, что за ним, за Владимиром (я мысленно просмаковала его имя) есть еще какие-то люди, я даже не заметила.
– Уже все, – сказала я, но Владимир вдруг обернулся и с некоторым недовольством осмотрел стоящую за ним визгливую растрепанную женщину с невозможно перекрашенными пунцовыми губами, в красной лакированной куртке из фальшивой кожи и в черных шортиках-бермудах, надетых на черные же колготки-сеточку. Она переминалась со шпильки на шпильку и обжигала уничижительным взором то его, то меня. Но преимущественно все-таки меня. И бормотала что-то нелицеприятное и обращенное явно в мой адрес.
– Я, кажется, тоже стоял в очереди, – вежливо, но сурово заметил он и нахмурился.
– Я ничего вам и не говорю! – взвизгнула та, снова фыркнув в мою сторону. Но он вдруг смерил ее таким, знаете ли, презрительным взглядом – всю ее целиком, с головы до ног, вместе с ее нелепым прикидом, и добавил:
– Значит, мне показалось. – И, снова повернувшись ко мне, неожиданно улыбнулся (правда, улыбка была не слишком-то дружелюбной, но эта недружелюбность относилась не ко мне) и сказал:
– А расскажите-ка мне еще о ваших вкладах.
– Конечно! – ехидно улыбнулась я в ответ и битый час (то есть пока Леночка все-таки не вернулась со своего затянувшегося внепланового перекура) рассказывала ему про вклад «Универсальный», про динамические ставки и про фонды, в которых есть потенциальные возможности для реальных дивидендов.
– Очень интересно, девушка! – ехидствовал Владимир, улыбаясь мне. – Вы прекрасно работаете.
– Спасибо, – только и кивала я.
Но потом Леночка все-таки вернулась, мы поменялись местами, и на Леночку (вместо меня) излилась целая река негатива со стороны краснокурточной, перемазанной помадой дамы. Жизнь несправедлива! Вот так уйдешь на перекур, а потом отдувайся. А Владимир Германович Тишман отчалил сначала в кассу, а потом и вообще прочь, в июньскую даль, оседлав своего огнегривого двухколесного, такого полезного для здоровья коня. А я осталась сидеть у себя в кабинетике за стеклянными дверьми, раздумывая, и прикидывала, какие могут получиться дети от вот такого спортивного, крепкого, явно наделенного недюжинной волей и острым умом представителя сильного пола. Да еще с такими зелеными глазами!
– Мечтаешь? – спросила Танечка, когда я неожиданно даже для самой себя пропустила время обеда. – Или совсем заработалась?
– Заработалась, – согласилась я, выключая компьютер, в котором на самом деле конь не валялся. Рабочие задачи текущего дня были мною преступно проигнорированы. Я думала только о том, что найти идеального мужчину – это ведь только половина дела. Ведь надо же еще как-то вступить с ним в неформальные отношения, причем в такие, чтобы со всеми вытекающими последствиями. Иными словами, как добиться того, чтобы мужчина, который едва ли меня вспомнит, вдруг захотел бы затащить меня в свою постель? Или затащиться в мою? Странно это было – обдумывать такие планы. Стратегия наступления и захвата. А вдруг ничего не получится? Вдруг я ему не понравлюсь даже как кандидат на случайный мимолетный секс? Большего-то мне от него и не надо. Мне большего теперь ни от кого не надо.
Честно говоря, жизнь стала проще и понятнее, когда я официально решила, что больше никого и никогда не стану любить. И искать той любви не стану – никогда. Зачем? Я прекрасно сплю по ночам, я никому ничем не обязана, я не смотрю больше в окно, чтобы проследить за машиной своего бывшего, который разбил мне сердце. И мне безразлична моя лучшая подруга, воркующая над своим первенцем, рожденным от моего бывшего мужа. Все, хватит – отныне жизнь для себя. И если уж брать личную жизнь – а кто сказал, что ее у меня не будет? Личная жизнь – штука хорошая, приятная и полезная. Будет, обязательно будет личная жизнь. И тоже – только для себя. И только так, с теми и тогда, когда захочу. И когда она не будет мешать моим планам смотаться на пикник с девчонками с работы. Или если я не буду занята чем-то более интересным.
«Хм, милочка моя, да ты становишься циничной стервой!» – подумала вдруг я. Но эта мысль мне… даже понравилась. А что? Да. Становлюсь. И собираюсь быть счастливой циничной стервой, а пока… Я закончила работу, закрыла компьютер, выключила свет в кабинете, улыбнулась Димону на выходе (надо будет как-нибудь его пригласить на чашечку кофе. Хотя нет, пусть сначала уберет свою пивную мышцу!), надела кофточку, так как вечера еще прохладные, и пошла домо… нет, домой мне было еще рано.
Я прошлась по улице Народного Ополчения, смотрела на лица людей, стоящих на остановке в ожидании автобусов, троллейбусов и маршруток. Лица были разные, но, в основном, усталые и измотанные. Было видно, что люди ехали издалека, давились в вагонах метро, вываливались с эскалаторов. В который раз я порадовалась, что свекровь устроила меня работать сюда, в этот банк. Так близко, что можно в хорошие дни ходить на работу и с работы пешком. Хоть какая-то польза. И, кстати, можно же ходить на работу прямо через улицу Расплетина. Да!
«Сегодня же и начну!» – хлопнула я в ладоши и свернула в переулок. Через несколько минут я стояла во дворе девятиэтажного, стоящего неправильной буквой П дома, в котором жил фактически и был официально зарегистрирован Владимир Германович Тишман, сорока двух лет. Я сидела на лавочке на детской площадке, с внутренней стороны и смотрела на людей, которые входили и выходили из дома.
– Значит, вот где ты живешь, Владимир Тишман. Неплохо устроился! – пробормотала я себе под нос, глядя на двор демоническим взглядом из триллера (как будто я и есть тот самый маньяк, что было в своем роде истиной). Попыталась вычислить, в каком подъезде находится его квартира. Я не очень хорошо представляла, что именно, как именно и когда именно собираюсь предпринять. Но чувствовала, что сейчас способна на что угодно. Способна на все. Стратегия и тактика. Узнать побольше о нем, подстроить случайность, познакомиться ближе, окрутить и уложить в постель – вот, если вкратце, мой план. И ничто не может помешать мне воплотить его в жизнь. Акелла вышел на тропу войны. Вернее, нет, не Акелла – тот в итоге, кажется, промахнулся. Тогда, значит, команчи. Да, команчи вышли на тропу войны. И кто не спрятался – я не виновата!
Глава четвертая,
в которой я занимаюсь нелегкой работой, хотя бегемот – это, кажется, я сама
Настоящая подруга способна даже набрать пару лишних килограммов, чтобы потом можно было вместе худеть.
«Женщины о дружбе»
Все в жизни относительно, говорил старик Эйнштейн, и мне нет смысла ему не доверять. Старик-то дело говорил. Моя зарплата мала относительно магазинов и цен, но велика, если сравнивать ее с папиной пенсией или Аркашкиной заработной платой, выдаваемой в пиве. Строительство дорог полезно относительно идей развития города, но чрезвычайно вредно относительно качества жизни тех несчастных, кто вынужден на этой самой стройке жить. А потом еще получить в конечном итоге автостраду под окнами.
