– Черт, – материлась я, катясь на велосипеде по улице Расплетина. Нет, определенно надо придумать что-то другое. Не могу же я вот так ездить вечно! У меня от этого всего даже руки трясутся. Почему же такая жара, почему этот июнь не дождливый? Всегда же дождливый, а в этом году – нате вам. С утра двадцать пять градусов. И кто вообще придумал эти чертовы очки, в которых от пота все запотевает и ни черта не видно? И что это за звон? Что, у меня уже в ушах звенит?!
– Да сворачивай ты! – раздался чей-то громкий крик, источник которого я сначала даже не вычислила.
– А? Что? – вскрикнула я, все еще не понимая, откуда идут эти треньканья. И только тут заметила (это все очки виноваты), что по тротуару прямо на меня летит другой велосипед.
– Сворачивай! – кричал велосипедист, и надо отдать мне должное, я совершенно искренне попыталась сделать именно то, что он мне советовал. Я вывернула руль в какую-то там сторону, не слишком понимая, в какую. В конце концов, я же не сдавала на право вождения велосипеда. И вот результат – сначала раздался непонятный хруст, потом меня вдруг подняло неожиданно высоко, причем без велосипеда. Он решил остаться там, где и стоял, а я, напротив, продолжила движение.
– Вот черт! – раздался крик, а потом состоялось мое приземление, которое с большой натяжкой можно было назвать мягким. Я рухнула в кусты шиповника, истошно заорав не столько от удара о матушку-землю, сколько от кучи мелких шипов, впившихся во все мое крупнокалиберное тело.
– Вы как? – раздался надо мной голос, но отвечать я оказалась еще, пожалуй, не готова. Я в тот момент была как-то не в голосе. Решила просто полежать, подумать о чем-то приятном. Например, о том, что хоть этот дурацкий звон прекратился.
– Вы в порядке? – настойчиво теребил меня кто-то, отчего я только стонала и думала, что этим шиповникам вообще-то надо бы все шипы повырвать. Понаросли тут, понимаешь! Приличной девушке уже и не упади!
– Вы будете отвечать или нет? – снова ворвался голос, и тут меня ослепило солнце. Чьи-то заботливые руки сняли с меня темные стильные очки, а затем произошло то, что иногда зовут судьбой или провидением. Но в тот момент я этого понять еще не могла. Только услышала:
– Это вы?
– Определенно, я – это я, – слабо ответила я и попыталась с минимальным ущербом пошевелить конечностями.
– Вы с ума сошли? – спросил мужчина, стоящий надо мной в ослепительных солнечных лучах. – Вы же могли убиться. Вы почему на дорогу не смотрели?
– А что там интересного? – ерничала я. – То ли дело тут. Шиповник, цветочки. Если бы еще на меня не орали!
– Ладно. Вы как вообще? Встать можете? – сдал назад мой анонимно-светящийся знакомый. И только тут, когда он на несколько сантиметров сдвинулся и вышел из-под слепящего светила, я вдруг осознала, что фактически добилась того, к чему стремилась.
– Это вы? – подскочила от удивления я, потому что надо мной, собственной персоной, в шортах и открытой майке, стоял он – Тишман. Смотрел на меня, а в руках держал мои стильные темные очки.
– Что вы тут делаете? – вопросом на вопрос ответил он, помогая мне выбраться из шиповника.
– Я тут езжу! И живу. И падаю, – пояснила я, оглядывая место преступления. При проведении следствия удалось установить, что нападающих было двое – велосипед Владимира, от которого мне все-таки удалось увернуться в последний момент, и металлический, невысокий ажурный заборчик, ограждающий территорию жилого и, кстати, весьма престижного дома. С колоннами и кучей кондиционеров во всю стену. Красного кирпича. С ним встречи мне избежать не удалось. Собственно, через него я и перелетела, не хуже чем Елена Исинбаева.
– Понятно, – озадаченно кивнул Владимир, и только тут мне пришло в голову, что хоть и лицо расцарапано, и вообще я не в самой лучшей форме, чтобы проводить в жизнь стратегический план захвата беззащитной крепости, но ведь по сути-то все вышло именно так, как надо. И теперь ведь важно только не упустить это преимущество! Честно говоря, разве это не удивительно, что я столкнулась именно с ним? Впрочем, не время удивляться, время действовать. Я простонала и растерянно посмотрела на него.
– Спасибо, что помогли.
– Не за что, – кивнул он. – Собственно, чем я вам помог? Разве что помог вам упасть. Но я сигналил и пытался вас объехать.
– Я ужасно катаюсь, – перебила я.
– Да уж, я заметил, – сурово согласился он.
– Но вы тоже хороши. Не могли остановиться? – не удержалась все-таки я. А чего он все валит на меня?
– Вы неслись так уверенно! И вообще, не умеете ездить – не беритесь, – разозлился он. Черт, что ж я делаю? Он же сейчас уйдет. С другой стороны, он ведь меня чуть не сбил. А если бы я свернула в другую сторону и полетела под колеса машин?
– А это вообще-то общий тротуар. Хочу – и езжу.
– Ладно, вы в состоянии передвигаться? Может, позвоните кому-нибудь и вас заберут? – зло и сухо уточнил он. Я прикусила язык. Надо же быть дурой до такой степени! Уйдет, теперь стопудово уйдет.
– Некому мне звонить, – жалобно замотала головой я. – Я попробую дойти сама.
– Отличная идея, – сверкнул он зелеными глазами и поднял с земли мой велосипед.
Тоже мне, хваленое качество – переднее колесо велика напоминало восьмерку, чуть выгнутую по вертикали. Но я, ни слова не говоря, взяла велосипед и покатила его вперед, понурившись и хромая во всю мощь моего доморощенного актерского таланта. И чтобы мало не показалось, немножечко стонала. Удачно еще, что шипы от шиповника сильно разодрали мне голые руки, так что я шла чуть ли не в крови. Бедная, несчастная, одинокая маленькая (тут правда, нет – не маленькая, к сожалению) женщина медленно ползет по улице, не оборачиваясь и не прося помощи. Кто тут устоит? Я бы, может, и устояла, но он не смог. Подбежал ко мне, держась за свой велосипед, и спросил, нахмурившись:
– А вам далеко так идти?
– А вам какое дело? – обиженно заворчала я, но тут же добавила: – До Генерала Карбышева.
– Ничего себе! Так вы туда до вечера не дойдете. И у вас кровь!
– Я знаю, – горько согласилась я. – Но что же делать!
– Может быть, все-таки позвонить?
– Знаете, вы можете уйти. Я справлюсь сама как-нибудь. Почему это должна быть ваша проблема? – гордо продекламировала я, но тут (кстати, совершенно не специально) вдобавок ко всему подвернула ногу, стукнув ее о собственный же, поехавший не в ту сторону велосипед, и упала.
– Ай! – вскрикнула я от совершенно неподдельной боли. Кое-как поднявшись, решила не вставать совсем и присела на край асфальта. И что уж было совершенно безо всяких усилий с моей стороны, а просто явилось следствием всех этих происшествий – внезапно я почувствовала себя ужасно несчастной, и слезы сами собой полились из глаз.
– Так, ладно, видимо, это неизбежно, – после минутной паузы решился мой спаситель. – Давайте садитесь-ка на багажник.
