– Но ты должен знать, что это не имеет никакого отношения к любви и прочим глупостям! – зачем-то вставила я. Владимир посмотрел на меня и хищно улыбнулся.
– Это как раз то, что привлекает меня больше всего. Что не надо нагромождать глупую ложь на другую глупую ложь. Я хочу ребенка. Почему, в конце концов, я должен хотеть обязательно получить вместе с ним и совершенно чужую мне женщину в постоянные соседи по кровати?
– Действительно! – полностью согласилась с ним я. – Люди имеют право быть свободными. Имеют право… имеют…
– Имеют право завести ребенка? – подсказал мне он. – Ты только подумай, ведь это не совсем так. Это вы, женщины, можете вот так решить, что хотите ребенка. Решить, найти какого-нибудь дурака, который не станет слушать ваши разговоры, потому что, к примеру, глухой. И родите, и будете растить его и любить. А мужчина всегда, без вариантов, получает в комплекте с ребенком и жену. А если вдруг жена ему изменила, и он, к примеру, решает ее оставить, так она еще и забирает ребенка! А мужчина, может, этого ребенка уже любит!
– У тебя уже есть ребенок? – испугалась я. А что, мало ли? В его голосе звучала такая боль, что мне стало страшно.
– Нет, – неохотно промолвил он. – У меня нет.
– А у кого…
– Не важно!
– Но мы же решили, что будем честными друг с другом, – напомнила я. Он вздохнул.
– Это просто… когда мне было девять лет, мать забрала меня у отца. И запретила ему со мной видеться. Хотя, если следовать строгой логике, это ей должны были запретить видеться со мной. И вообще, знаешь, Дина, мне кажется, это просто отличная идея – родить ребенка на партнерских началах. Мы можем все обсудить. Решить, с кем он будет проводить лето, где учиться, как жить. Будем помогать друг другу, деньгами и всем прочим. И никогда не станем портить друг другу жизнь, да?
– О, для меня это звучит просто отлично! – кивнула я. – Не портить друг другу жизнь – что может быть лучше?
– Так что, по рукам?
– Почему бы и нет. Раз ты – в деле, – рассмеялась я. – Нет, кто бы мог подумать, что все вот так обернется!
– Да уж, – застенчиво улыбнулся он. – Значит, нам нужен план.
– Прежде всего, нам нужно выспаться. Особенно мне, хотя именно мне-то это и не удастся, потому что надо идти на работу. Представляю, чего я сегодня наработаю!
– Может, взять больничный? – предложил Владимир.
– На каких основаниях? Чем я больна? – задумалась я. – Нет, я лучше уж пойду на работу. А то впереди неизвестно еще сколько больничных.
– Ладно, иди, – посерьезнел Владимир. – Только не перетрудись. А я зайду за тобой после работы, о’кей?
– О’кей – сказал Патрикей, – протянула я.
Весь остаток дня я практически спала на рабочем месте, причем это мои коллеги и в особенности Танечка еще как-то смогли бы перенести, а вот тот факт, что я молчу и не хочу поделиться с ними своей страшной тайной, как Буратино, раздражал их больше всего.
– Не суйте свой длинный нос в чужие интимные дела, а то вам его отпилят!
– Нет, ну что-то же случилось! – возмущались они. – Нам что, пытать тебя?
– Согласна на пытку сном, – иронизировала я.
– Она просто до самого утра занималась любовью! – гадала Леночка. – Дикой и необузданной.
– С нашим велосипедистом? – скептически кривилась Танечка.
Я же только молчала. Сейчас я меньше, чем когда-либо, была готова обсуждать перспективы своей теперь уже не вполне личной жизни. Изменения произошли глобальные, и если до этого дня вся затея казалась все-таки эфемерной и нереальной, то теперь все приобрело совершенно конкретные формы. И это значит, что скоро о нашем с Владимиром союзе на деловой основе узнают все. И жизненно важно хорошенько продумать и согласовать, что мы будем говорить. Как объяснять наши с ним специфические деловые отношения? И так как думать в таком состоянии я просто физически не могла, то только притворялась, что сплю детским сном. Хоть увольняйте, говорила я всем своим видом.
– И уволим! – грозилась Танечка, но даже она успокоилась под конец дня, видимо, догадавшись, что произошло что-то серьезное. И решив выяснить это позже или каким-то другим, шпионским методом. Может быть, она стала бы даже за нами наблюдать, но Владимир пришел за мной как и обычно, в той же примерно одежде, с тем же примерно выражением лица, с бутылкой воды в одной руке и букетом в другой.
– Отличная маскировка! – оценила я, забирая у него цветы. – Наши куры только и делают, что ждут моих сплетен. А так можно сказать, что все идет по первоначальному плану. Ты задурен настолько, что уже даришь мне цветы. Все тип-топ!
– Умно, – хмыкнул он. – Не думал об этом в таком вот контексте.
– Тогда зачем ты… – не поняла я.
– Ладно, давай лучше примем за основу твой вариант, – смутился он.
– Нет уж, объяснитесь, мистер Тишман!
– Мадам Сосновская, я только… я хотел сказать, что я очень благодарен вам за… за возможность, – речь явно не была отрепетирована и не годилась ни к черту.
– Что-что? – хихикнула я.
– Короче, бери цветы и не капризничай. Это просто был акт доброй воли, жест мира и дружбы.
– И жвачки? – продолжала юродствовать я. – Помнишь, как в детстве: мир, дружба, жвачка!
– У нас с тобой вообще-то детство протекало с разницей в пятнадцать лет, – сухо напомнил он. – Тогда вообще не было такого понятия, как жвачка. Разве что смолу с деревьев жевали, но я не любил.
– Странно, – удивилась я.
– Что я смолу жевать не любил?
– Нет, – засмеялась я. – Смолу жевать – это дикость какая-то. Но я действительно никогда не замечала этого твоего возраста. Ты такой… такой…
– Подтянутый? – подсказал он. – Это да. И ты будешь подтянутой тоже. Я тебе обещаю. Физическая нагрузка – это основа здоровой жизни, так что и ты, и наш будущий ребенок просто обязаны следовать моим простым правилам.
– Звучит угрожающе, – покачала головой я. – Что еще ты припрятал в шляпе, фокусник? Каких кроликов?
– Давай дойдем до дома и поговорим, – с таинственным видом произнес он и больше не сказал ни слова. Я шла молча, вдыхая аромат роз, и думала, что хоть они и подарены мне в благодарность и все такое, а Сосновский мне вообще никогда не дарил цветов. Ни в благодарность, ни в любовь. Единственный мой букет – букет невесты, и тот я покупала сама, потому что Сосновский наотрез отказался заниматься вопросами свадьбы. Он считал, что раз уж он готов на мне жениться, все остальное я должна сделать сама.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил меня Владимир.
– Ни о чем, – буркнула я и отвернулась. Интересно, как Сосновский отреагирует на эту мою затею. Наверное, будет смеяться. Сидеть на своей кухне на первом этаже, пить пиво, смотреть в окно и говорить Катерине, какая я все-таки глупая.
