– О, Марго, какая радость, я думала, этот поезд уже никогда не приедет, – встретила меня она, атаковав словами, как мелкой дробью.
– Поезд опоздал только на десять минут. Это вообще-то норма, – удивилась я, глядя, как она лихо хватает один из моих чемоданов. И тут же застывает.
– Ты что, вывезла с Украины весь их стратегический запас?
– Запас чего?
– Ну, я не знаю, что может так весить. Зенитные установки в разобранном виде? Понимаешь, не могут так весить тряпки. И потом, я помню примерно, сколько весили твои тряпки. Вряд ли ты там за месяц скупила весь Крещатик.
– Крещатик – это в Киеве, – поправила я ее.
– Ну, все равно рядом.
– Почти восемьсот километров.
– Как до Питера практически. Так что ты там везешь? – спросила она, но ответ ей, собственно, и не был интересен. – Грузчик! Грузчик!
– Давай я сама донесу, – забеспокоилась я. Грузчики, они, как известно, денег стоят. Жанна бросила чемодан, внимательно на меня посмотрела, потом подвела итог:
– Тебя, конечно, подкормили и поджарили немного на солнце, но если ты сама все это допрешь – ты кончишься прямо тут. А тебе еще с ротвейлерами жить.
– Ой, прямо не верю, что я это делаю, – моментально обмерла я.
– Я тоже. Что ж такое, где же эти грузчики. Так что там у тебя за кирпичи?
– Банки.
– Банки? Какие банки? – опешила она. Как настоящая (а не липовая, как некоторые) столичная жительница, она и предположить не могла, что можно поездами тягать банки с лечо. Хотя мне, к примеру, когда я была студенткой, мама сильно помогала, отправляя с проводниками эти самые банки. В первые годы я практически на этих самых банках-то и продержалась. Как сейчас помню, как по субботам я ехала к поезду, искала знакомую проводницу, а у самой живот сводило от предвкушения. Ну когда же, когда мне вручат мои дорогусенькие огурчики, помидорчики, арбузец соленый, вкуснятинку. Тогда мне банки не казались тяжелыми. А потом меня Кешка подхватил, и необходимость в банках отпала, хотя мама еще долго пыталась мне их навязать.
– С маринованными овощами. Вкусно, тебе понравится.
– Ага, это тебе с твоей пневмонией отъедаться надо. А у меня от свиного гриппа три кило прибавилось. Жрала много в больнице. Надо было больше в тебя запихивать.
– В меня много не запихнешь, – взгрустнулось мне.
– Так, грузчик! – Жанка, наконец, раздобыла нам малоинициативного, даже апатичного мужичка с тележкой. Делать ему на такой жаре явно ничего не хотелось, а тут еще мы с банками своими. Креста на нас нет. Лучше бы так ему, горемычному, денег на пиво дали.
– Оплата почасовая.
– С какого это ляда? – возмутилась Жанка, но он был неприступен, слупил с нас страшные деньги, да еще и отказался сумки в машину грузить без дополнительных бонусов и поощрений. Поощрять его мы не стали, сгрузили все сами в Жанкину «Вольво». Пряный воздух вокзала бил прямо в нос, а шум города даже немного оглушил меня, закружилась голова. Надо же, как быстро можно отвыкнуть от всей этой суеты. И в первый день моего возвращения на круги ада (а по-другому нашу столицу-то и не назовешь, особенно в жару) я так и не смогла заснуть. Самое интересное, что я не мучилась, нет. Бессонница и все такое, с этими назойливыми мыслями о невозможности уснуть, с головной болью и снотворным в три часа ночи, хотя знаешь, что в семь уже вставать – все это не коснулось меня. Просто не захотелось спать. Вечером мы с Жанкой отключили мобильники (правда, предварительно я отзвонилась маме и заверила ее, что возвращение в Москву состоялось без происшествий), купили бутылку красного полусухого и проболтали до самого вечера.
– Значит, у тебя был роман? – ехидно переспрашивала она, по-доброму насмехаясь над всей моей историей. – Оживили былое? Дело хорошее.
– Он был такой… такой… – я мечтательно вздохнула и описала в воздухе круг рукой.
– Не маши конечностями, бутылку сшибешь, – усмехнулась она. – Лучший на Земле он, да? С тебя бы мыльные оперы писать. Значит, ты говоришь, он безработный.
– Ага, – загрустила я и принялась поглощать виноград. Доцент спал в углу, а Василий Алибабаевич сидел рядом со мной и с непонятной страстью смотрел, как я ем. Было некомфортно. Вдруг он прикидывает, достаточно ли я уже отъелась. Вот ведь и Жанна сказала, что я поправилась.
– А ты, значит, директор заводов, котлет, пароходов и так далее, – рассмеялась она. – Никогда не думала, что ты умеешь хорошо врать.
– Не директор, а главный бухгалтер. И потом, я врать вообще-то умею просто прекрасно. С Кешкой знаешь как наловчилась. С ним же без вранья и дня было не прожить.
– Красавица, умница, комсомолка. Я бы на месте твоего простого лохматого парня из Бердянска тебя бы тоже полюбила, – хмыкнула Жанна. – Да что там, я бы даже согласилась при таком раскладе составить счастье всей твоей жизни. И даже много бы не взяла.
– Ты думаешь, все из-за этого? Из-за Москвы? – расстроилась я. Нет, не то чтобы я на что-то надеялась, но иногда, когда Яшка смотрел на меня как бы незаметно, со стороны, и явно о чем-то сильно думал какую-то думу трудную, я мечтала, чтобы он хотел… что? Не знаю, эта история окончена. Точка.
– Гляди, как бы он еще не нарисовался, – предостерегла меня Жанна. – Бердянск чай не сахар. А это шанс.
– Не думаю. Мы так расстались, что, как тебе сказать… если бы он хотел, он бы мне хоть намекнул. Может, спросил бы телефон. А так – он даже телефона не взял. Нет, все кончено.
– Ну, кончено так кончено. Эдак всем спокойно. У нас тут в Москве своей рыбы хватает, хочешь крупной, хочешь мелкой. Лови не хочу.
– Я не хочу.
– Чего не хочешь? – не поняла она. Я допила вино одним залпом.
– Никого я не хочу. Ловить, бегать, краситься – зачем? Я тут подумала – не лучше ли мне вообще остаться одной. Как ты!
– Я не одна! – возмутилась Жанна, кивнув на Доцента. Василий Алибабаевич же, словно желая тоже вставить свое веское слово, тявкнул и зачем-то положил мне морду на колени. От неожиданности я несколько одеревенела, испугалась.
– Васечка, отойди, пожалуйста, – пропищала я, но он только еще сильнее ткнул меня носом в коленку. – Ой!
– Говорю тебе – не бойся ты его. Он у меня с очень крепкой психикой, просто так кусаться не станет. Просто он винограду хочет.
– Винограду? – удивилась я.
– А что? Если собака, так и винограду не есть? Васька у меня и помидоры жрет. Вот Доцент – тот только из миски и только мясо. Овощи – никогда, даже под дулом. Хотя что ему дуло? Оттяпает, и все. А Васька любит.
– И что, дать ему?
– В каком смысле? – пьяно захохотала Жанна. Я густо покраснела, ну и грубиянка она.
– В смысле винограда.
– Дай, конечно. Надо же между вами как-то контакт устанавливать, – согласилась она, и я принялась кормить пса виноградинами, которые он жрал прямо так, с косточками. Мой корм явно пошел в коня, потому что уже после десятой виноградинки я убедилась, что Васька мой не пытается откусить мне руку, а, наоборот, виноград берет аккуратно и интеллигентно, чтобы не пришлось за него краснеть.
