Она вскочила и, нервно стиснув пальцы, зашагала по комнате,
затем повернулась и посмотрела ему в глаза.
— Филип, ну как ты мог? По какому праву ты сделал это
после всего, что с нами случилось? Ты так нужен детям… и мне… а Джордж в
сентябре уедет…
Она могла придумать тысячу всяких причин, по которым он
должен остаться, но самая простая заключалась в том, что она боялась потерять
его. А если его ранят или убьют? При одной только мысли об этом у нее кружилась
голова.
— Так нельзя! Мы без тебя пропадем… Мы… Я… — Ее голос
дрогнул, на глаза набежали слезы, и она отвернулась. — Филип, не надо, ну,
пожалуйста… — сказала она едва слышно.
Он подошел и нежно коснулся ее плеча. Хотелось все
объяснить, но он сомневался, получится ли.
— Я должен, Эдвина. Я не могу сидеть здесь, читать
газеты и чувствовать себя при этом мужчиной. Теперь, когда страна вступила в
войну, это моя прямая обязанность.
— Какая чушь! — Она резко развернулась, и ее глаза
сверкнули, совсем как у матери много лет назад. — Ты отвечаешь за двух
своих братьев и трех сестер. Мы все ждали, пока ты станешь взрослым, и ты не
можешь бросить нас теперь!
— Я не бросаю вас, Вин. Я вернусь. Обещаю, что потом
наверстаю упущенное. Клянусь!
Эдвина по-своему права, он понимал это, но долг перед
страной все-таки значил для него больше. Кроме того, Филип понимал в душе, что
отец одобрил бы его поступок. Он должен был сделать это, как бы ни рассердилась
и ни расстроилась Эдвина.
Даже профессора в Гарварде понимали его. С их точки зрения,
именно так обязан вести себя настоящий мужчина. Но Эдвине его поступок казался
предательством, и она все еще смотрела на него сквозь слезы, когда распахнулась
дверь и в гостиную вбежал Джордж.
Как обычно, он куда-то несся сломя голову и не сразу заметил
сестру. С низко склоненной головой и разметавшимися по спине длинными темными
волосами она стояла неподвижно — оттуда, где он остановился, нельзя было
увидеть Филипа.
— Эй, Вин, что такое?.. Что-то случилось? — Джордж
замер в недоумении.
Эдвина медленно повернулась к нему. Со стопкой книг в руках,
взъерошенными темными волосами и раскрасневшимися на воздухе щеками, он казался
совсем мальчишкой. Встревоженный, он уставился на сестру. Когда же к нему
подошел Филип и Джордж увидел серьезное лицо брата, он разволновался еще
сильнее.
— Да что это с вами?
— Твой брат записался в добровольцы. — Эдвина
произнесла это так, словно обвиняла Филипа в убийстве.
Несколько секунд Джордж молчал. Затем его глаза зажглись
восторгом. Забыв об Эдвине, он шагнул к брату и крепко хлопнул его по плечу.
— Здорово, старина! Дай им жизни! — Внезапно он
вспомнил про Эдвину, а та шагнула к братьям и резким движением отбросила назад
свои длинные волосы.
— А что, если ему дадут жизни, Джордж? Что, если все
выйдет наоборот? Если убьют его? Что тогда? Ты тоже будешь радоваться, как
сейчас?
И что ты станешь делать? Тоже отправишься туда «дать им
жизни»? Подумайте об этом, вы, оба! Подумайте, что вы делаете. Прежде чем
предпринимать что-либо, подумайте о семье, о том, что будет с нами. — Она
прошла мимо них, обернулась к Филипу и не терпящим возражений тоном заявила:
— Я не отпускаю тебя, Филип. Скажешь, что не подумал. Я
не пущу тебя на эту бойню.
Хлопнув дверью, Эдвина взбежала по ступенькам в свою
комнату.
Глава 19
— Почему Филип приехал домой? — спросила Алексис,
расчесывая волосы кукле. — Его выгнали из университета?
Фанни и Тедди тоже были в недоумении. Эдвина молча кормила
их завтраком.
Накануне вечером двое старших братьев ходили в клуб, где
любил бывать их отец, наверняка они встретили там Бена, но она еще не успела
спросить Филипа, о чем они говорили.
— Филип соскучился без нас, вот и приехал. Эту фразу
она произнесла очень серьезно и не стала развивать тему дальше. Но по ее лицу
даже Тедди понял, что Эдвина что-то от них скрывает.
Дети позавтракали. Эдвина поцеловала каждого и отправила в
школу, а сама пошла в сад, чтобы подобрать валявшиеся в траве розы. Она совсем
забыла о них, и цветы завяли, но теперь это не имело никакого значения.
В свете последних событий все утрачивало смысл. Она
пребывала в полной растерянности, но знала, что сделает все, чтобы остановить
Филипа. Он не имел права вот так взять и уехать, чтобы бросить их, а самое
главное — рисковать своей жизнью.
Эдвина отнесла розы в дом и собиралась уже позвонить Бену,
чтобы обсудить возникшую ситуацию, но тут в комнату вошел Джордж. Как всегда,
он опаздывал в школу, и она уже собиралась отругать его, но посмотрела ему в
глаза и замерла на полуслове. Еще немного — и он будет совсем взрослым, как
Филип.
— Ты действительно станешь удерживать его, Вин? —
Слова прозвучали спокойно, грустно, словно Джордж, сомневаясь в бессмысленности
такой попытки, понимал, что разговор необходим.
— Да, стану! — Небрежно ткнув розы в вазу, она
сердито посмотрела на него. — Сначала он должен был посоветоваться со
мной.
Джорджу следовало осознать, что эти слова относятся и к нему
тоже. Нет, она не потерпит такого ни от одного из них, а ведь Джордж достаточно
горяч, чтобы отправиться в Европу вслед за братом.
— Не надо, Вин. И папа не одобрил бы тебя. Он считал,
что нужно отстаивать собственные убеждения.
Она посмотрела на него исподлобья и, отчеканивая каждое
слово, произнесла:
— Отца больше нет. — Еще никогда она не говорила
столь резко. — И отец не одобрил бы того, что Филип хочет оставить нас
одних. Ведь теперь все обстоит иначе.
— Я остаюсь с вами, — сказал негромко Джордж, но
она лишь покачала головой.
— Ты скоро уедешь в Гарвард.
Учеба в Гарварде считалась семейной традицией, и Джорджа уже
зачислили на первый курс. Она вовсе не собиралась держать их возле своей юбки,
но просто не хотела, чтобы их убили.
— Не вмешивайся, Джордж, — предупредила
Эдвина. — Это наше с ним дело.
— Отнюдь нет, — сказал он, — это его личное
дело. Ему решать, стоит ли отстаивать собственные убеждения. Тебе и самой не
понравится, если кто-то станет делать это за него, Вин. Он должен поступать по
совести, даже рискуя причинить нам боль. Я понимаю Филипа, и ты должна понять
его тоже.
— Я ничего никому не должна. — Она резко
отвернулась, чтобы скрыть слезы, и сказала:
— Иди, а то опоздаешь.
Джордж неохотно пошел к двери. В холле он встретил Филипа.
— Как она? — шепотом спросил тот. Вчера братья
проговорили до поздней ночи.
