Всхлипывая, Эдвина перечитала телеграмму добрый десяток раз,
молча поднялась и погасила свет.
Заливаясь слезами, она поднялась наверх и остановилась в
коридоре. До ее сознания дошло, что он больше никогда сюда не вернется… как и
их родители, которых он пережил всего на пять лет.
Она тихо плакала, стоя с этой ужасной телеграммой в руках,
когда вдруг заметила, что из темноты на нее смотрит чье-то детское личико. Это
была Алексис. Уже давно она смотрела на старшую сестру, понимая, что случилось
нечто страшное, и не решаясь подойти.
И когда наконец Эдвина протянула к ней руки, Алексис
догадалась, что Филипа больше нет. Очень долго они стояли в коридоре, пока
Эдвина немного не успокоилась. Они легли в спальне Эдвины, крепко обнялись и
молча пролежали до самого утра, сломленные горем и ища друг у друга утешения и
сил, чтобы пережить это страшное несчастье.
Глава 22
— Алло!.. Алло! — За три тысячи миль слышимость
была отвратительная, и Эдвине приходилось кричать.
Она ждала два дня, пока Джордж вернется в Гарвард после
праздника. Наконец кто-то ответил.
— Мистера Уинфилда, пожалуйста. — Вновь послышался
продолжительный треск, а затем Джордж взял трубку. Несколько секунд она
молчала.
— Алло! — кричал он. — Алло!.. Кто это?
Джордж уже подумал, что прервалась связь, но Эдвине удалось собраться с духом и
заговорить. Она не знала, с чего начать, а необходимость выкрикивать каждое
слово еще более усложняла задачу. У нее было какое-то ощущение нереальности
происходящего. Джордж еще ничего не знает о смерти брата. Уже два дня они живут
в кошмаре, а он тем временем развлекался в Бостоне.
Дети плакали не переставая. Так уже было однажды, пять лет
назад, хотя они и не помнили об этом. И тогда с ними был Филип.
— Джордж, ты слышишь меня?
— Да!.. С тобой все в порядке? — Он едва различал
сквозь помехи ее голос.
Ответ дался Эдвине не сразу. Слезы навернулись ей на глаза,
и внезапно она подумала, что звонить, пожалуй, не стоило.
— Филип… — начала она, и, прежде чем услышать следующее
слово, Джордж все понял, и кровь застыла у него в жилах. — Два дня назад
мы получили телеграмму. — Она всхлипнула. — Он убит во Франции… Он… —
ей вдруг показалось, что нужно сообщить подробности, — пал… смертью
храбрых…
Больше она не могла произнести ни слова. Стоя на лестнице,
дети смотрели на нее.
— Еду домой, — только и сказал он, и слезы
покатились по его щекам. — Еду домой, Вин… Держитесь.
Алексис тем временем медленно поднялась в комнату родителей,
куда давно уже не заглядывала. Но теперь она хотела остаться здесь, наедине с
собственными мыслями о старшем брате.
— Джордж, — Эдвина едва могла говорить, —
тебе не обязательно приезжать… у нас… все в порядке. — Однако она сама не
верила в свои слова. — Мы любим тебя…
Он плакал и не стеснялся своих слез. Как несправедливо
устроен мир! Эдвина была права. Зря она отпустила Филипа. Он понял это слишком
поздно.
— Я приеду через четыре дня.
— Мы встретим тебя… — Эдвина подумала, что Джорджу
легче будет перенести горе в кругу родных, и не стала больше уговаривать его
остаться в Гарварде.
— До свидания… Постой… малышня в порядке?
Дети бродили по дому заплаканные и притихшие, а Алексис
снова замкнулась в себе и надолго исчезала в родительской спальне.
— Ничего. — Она перевела дыхание и постаралась не
думать о Филипе и о том, как он умер, один, среди окопной грязи. Бедный
мальчик… О, если бы только она смогла удержать его тогда!..
— Увидимся через четыре дня.
Она медленно повернулась к Фанни и Тедди, которые тихо
плакали, сидя на ступеньках лестницы. Они прижались к ней, и Эдвине с большим
трудом удалось развести их по комнатам. Однако спать они легли вместе, даже
Алексис спустилась, чтобы присоединиться к ним. Эдвина не беспокоила ее. Она
знала, куда ушла девочка, и понимала, что ей нужно побыть одной, вспоминая
Филипа. Так иди иначе, но каждый из них думал только о нем.
Они говорили допоздна, вспоминали, каким хорошим был Филип.
Высокий, красивый, серьезный, ответственный, спокойный, как он любил их всех!
Он обладал многими положительными качествами, и с болью в сердце Эдвина
осознавала, насколько ей будет теперь тяжело без него.
Дети не отходили от старшей сестры. Эдвина вспомнила ту
ужасную ночь… Тогда, в шлюпке, испуганные, одинокие, они вот так же цеплялись
друг за друга, не зная, доведется ли увидеться вновь, а вокруг грозно дышал
океан.
Четыре дня прошли в тоске и печали, но с приездом Джорджа
дом ожил. Он просто не мог передвигаться спокойно — бегал по лестницам, хлопал
дверьми, вихрем врывался в кухню. Наблюдая за ним, Эдвина не могла сдержать
улыбку. При встрече Джордж крепко прижал ее к груди, и они замерли, оплакивая
погибшего брата.
— Я рада, что ты приехал, — призналась она после
того, как уложили младших. Эдвина грустно посмотрела на Джорджа. — Здесь
так одиноко без него. Жизнь стала совсем другой теперь, когда он… больше не
вернется. Я не могу заходить в его комнату.
Джордж кивнул. Он был там и не мог без слез смотреть на вещи
Филипа. Ему все время казалось, что Филип вот-вот войдет.
— Как странно, правда? — сказал он. —
Продолжаешь думать, что он еще жив и скоро вернется… Но ведь это не так,
Эдвина… правда?
Она кивнула и вновь подумала, каким серьезным человеком был
Филип, каким надежным, как он помогал ей воспитывать детей. Не то что Джордж со
своими дурацкими шутками и розыгрышами.
— Раньше я точно так же вспоминала маму… папу… и
Чарльза… — созналась Эдвина. — Надеялась, что они вернутся, но — напрасно.
— Я тогда, видимо, был еще недостаточно взрослым, чтобы
понять всю серьезность того, что с нами случилось, — сказал он
спокойно, — но теперь… Как тяжело тебе пришлось, Вин… Чарльз и все
остальное. С тех пор ты никого из мужчин не замечаешь. Я имею в виду… после
Чарльза…
Он знал, что Бен пробовал ухаживать за ней, но так и не
добился взаимности. Других поклонников Джордж у сестры что-то не заметил.
Эдвина улыбнулась и покачала головой.
— Не думаю, что смогу полюбить кого-нибудь еще.
Наверное, Чарльз навсегда останется моей единственной любовью, — сказала
она задумчиво и тихо.
— Но ведь это не правильно… в этой жизни ты достойна
лучшей доли. И неужели ты не хочешь иметь собственных детей?
Засмеявшись, она вытерла слезы.
— Спасибо большое, с меня хватает и братьев с сестрами.
Ты со мной не согласен?
— Но это не одно и то же. — Джордж сохранял
абсолютно серьезный вид, а она опять засмеялась.
