Алексис очень рассердилась, но он пообещал, что завтра все
будет отлично. Они уезжают в Лондон, там он найдет работу Они проживут в Англии
несколько месяцев, пока здесь все успокоится, а затем вернутся в Калифорнию К
тому моменту Эдвина уже ничего не сможет предпринять.
«А если повезет, Алексис забеременеет», — подумал он.
Но и без того пройдет слишком много времени, и родственники не посмеют что-либо
сделать. Вот тогда-то Малкольм воспользуется своим положением и заживет на
широкую ногу, не хуже Джорджа Уинфилда.
Глава 33
Еще до отъезда из Калифорнии Эдвина позвонила Сэму и
сказала, что все в порядке. Просто Алексис очень обиделась на нее и, никого не
предупредив, одна вернулась в Сан-Франциско. Она раскаивается в необдуманном
поступке, а в целом все нормально.
— А Малкольм Стоун? — спросил Сэм. Он не очень поверил
ее объяснению.
— Бесследно исчез, — ответила Эдвина и
поблагодарила его за помощь.
Она попросила экономку присмотреть за Фанни и Тедди и наутро
уехала в Нью-Йорк.
Фанни и Тедди пообещали ничего не говорить Джорджу, если тот
позвонит, и вообще никому не рассказывать о случившемся.
В поезде ожили образы прошлого. Эдвина вспомнила, как в
радостном ожидании предстоящего путешествия в Европу ехала с родителями и
Чарльзом до Нью-Йорка, где их ждала «Мавритания». Тогда время в дороге
пролетело незаметно, а сейчас Эдвина совершенно измучилась наедине с тяжелыми
мыслями и тревогами.
Прямо с вокзала она отправилась в отель в надежде застать
там смущенную Алексис и пригрозить Малкольму судом, но вместо них обнаружила
лишь письмо, в котором Алексис объясняла, что Малкольм хочет работать в Лондоне
и что она уезжает вместе с ним.
Очевидно, сестра совсем потеряла голову, ибо ее не испугало
даже морское плавание. Интересно, понимает ли это Малкольм? А может быть,
Алексис ничего не рассказала ему про «Титаник»?
Из отеля «Иллинойс» Эдвина вышла заплаканная и растерянная.
Она не знала, что теперь предпринять, стоит ли добиваться возвращения сестры.
Что, если Алексис нашла свое счастье, став его женой? А может, она беременна?
Что тогда делать? Случись такое, и расторгнуть брак будет значительно сложнее.
Она тихо плакала, сидя на заднем сиденье такси. Машина
остановилась перед «Ритц-Карлтоном», Эдвина расплатилась и вошла в номер, как
две капли воды похожий на тот, в котором она останавливалась одиннадцать лет
назад.
Как жаль, что теперь в трудную минуту ей не на кого
опереться. Ей так нужна помощь… но родители и Филип погибли… Джордж женился…
Сэма она знала слишком плохо… Бена ей было стыдно беспокоить… И она понимала,
что решение придется принимать самой. Перед ней возникла дилемма: либо
подняться на борт парохода и попытаться вернуть сестру, либо отказаться от
всего и вернуться домой. Но Алексис позвонила и сообщила свой адрес —
следовательно, она рассчитывала на ее помощь.
Эдвина не спала всю ночь. Она знала, на каком корабле они
уплыли. Можно было послать на его борт телеграмму с просьбой вернуться домой,
но едва ли Алексис послушается, ведь, судя по всему, она теперь послушная
игрушка в руках Малкольма. Однако медлить больше нельзя. Надо было на что-то
решаться.
И внезапно, как единственный ответ на все вопросы, перед
Эдвиной возникло мамино лицо. Уж она-то не растерялась бы. Она бы, не
раздумывая, отправилась в Лондон.
В тот же день Эдвина приобрела билет на судно под названием
«Париж». Тремя днями раньше Алексис отплыла на «Бремене».
Глава 34
Бледная, притихшая, Алексис сидела в каюте второго класса на
«Бремене». Малкольм старался приободрить ее, расписывая, как им будет хорошо
вместе. Он считал, что она раньше никогда не плавала на корабле, а Алексис
утаила от него пережитую трагедию. Малкольм заказал шампанское и, целуя
Алексис, представлял себе, какое блестящее будущее их ждет. И плавать они будут
тогда только первым классом на более шикарных кораблях.
— Не куксись, малышка, — теребил он Алексис,
запуская руку ей под платье, но на этот раз Алексис даже не улыбалась.
Она ни слова не произнесла с самого отплытия, и Малкольм,
стоя возле Алексис, чувствовал, как она дрожит.
— У тебя ведь нет морской болезни? — спросил он,
пребывая в отличном расположении духа.
Не самая худшая перспектива — заиметь молодую жену, сестрицу
директора киностудии, пусть даже из-за этого путешествия в Европу в кармане не
осталось ни гроша На этом пароходе, конечно, чертовски скучно, но немцы любят
посмеяться и выпить, и в случае чего можно перекинуться в картишки, а жену
вывести в общество.
Но Алексис сразу же легла в кровать, и с ней творилось
что-то странное. Она лежала, прерывисто дыша, переводила бессмысленный взгляд с
предмета на предмет и упорно молчала.
Обеспокоенный Малкольм побежал к стюарду и попросил вызвать
корабельного врача.
— Что случилось? — спросил стюард, оглянувшись на
каюту. Он сразу обратил внимание на молоденькую жену американца. Они были
красивой парой, хотя муженек вполне сгодился бы ей в отцы.
— Моя жена… ей нехорошо… нам нужен врач, и быстро!
— Конечно, — улыбнулся стюард, — но, может, я
принесу ей чашечку бульона с галетами? Лучшее лекарство от морской болезни. Она
раньше плавала?
Но пока они разговаривали, из открытой двери послышался шум,
и Малкольм, вбежавший в каюту, увидел, что Алексис в глубоком обмороке.
— Доктора, скорее!
Алексис выглядела ужасно, и Малкольма прошиб холодный пот.
Что, если она умерла? Джордж Уинфилд убьет его, и можно будет забыть про
Голливуд, блестящую карьеру и роскошную жизнь — все, на что он рассчитывал,
решив жениться на малышке Алексис.
Врач пришел сразу же и первым делом спросил Малкольма, не
беременна ли его жена и нет ли признаков выкидыша. Малкольм не думал об этом, и
потом слишком уж рано, ибо Алексис была девушкой, когда он в первый раз овладел
ею.
Он не мог ответить ничего вразумительного, доктор попросил
подождать его за дверью, и Малкольм стал расхаживать по холлу, гадая, отчего
это Алексис так плохо.
Прошло довольно много времени, прежде чем вышел
встревоженный врач. Он поманил Малкольма к себе, и тот, неохотно повинуясь,
подошел.
— С ней все в порядке?
— Да. Она будет долго спать, я сделал ей укол. Они
присели в кресла, и врач посмотрел на Малкольма.
— Вам очень нужно было ехать в Европу? — Доктор
говорил слишком резко, а Малкольм не мог понять, почему.
— Да, я… я актер… Я собираюсь играть на лондонской
сцене.
Это была очередная ложь. Он не был уверен, найдет ли там
работу. Но что еще он мог сказать доктору?
