— Она ведь ничего не рассказала вам? Врач пристально
смотрел на Малкольма, сомневаясь, женаты ли они на самом деле. Она слишком
молода, слишком напугана. Почему-то ему казалось, что она тайком отправилась в
плавание с этим красивым, но немолодым и потасканным блондином. Если это
действительно так, то она явно не ожидала такого путешествия, и врачу было жаль
девочку.
— Не рассказала мне что? — Малкольм выглядел
смущенным.
— О своем предыдущем путешествии в Европу.
Алексис, всхлипывая, призналась доктору, что не выносит
пароходы. Это было так ужасно. Что, если они утонут? Она с ума сходила от
страха, и врач решил ввести ей успокоительное. И если американец согласится, он
поместит ее в лазарет, где за ней будет ухаживать медсестра.
— Я ничего об этом не знаю, — раздраженно ответил
Малкольм.
— Вы не знаете, что она плыла на «Титанике»? Что во
время катастрофы погибли ее родители? — Если они женаты, то она не
слишком-то близка со своим мужем.
— Да она была тогда совсем маленькой, — с
сомнением сказал Малкольм.
— Ей было шесть лет, но подобные психические травмы не
проходят бесследно.
Малкольм кивнул, думая, что это многое объясняет в поведении
Эдвины. Его как-то никогда не волновало, почему за Алексис присматривают не
родители, а Джордж и бдительная сестра. По правде говоря, ему было все равно, а
Алексис сама ничего не рассказывала о своем прошлом.
Доктор продолжал:
— Она убежала от родителей в ту ночь, кто-то случайно
нашел ее в каюте и бросил девочку с борта тонущего «Титаника» в последнюю
спасательную шлюпку, уже спущенную в воду. Она встретила родных только на
корабле, подобравшем их. Я думаю, это была «Карпатия».
Он нахмурился, вспоминая. Тогда он был судовым хирургом на
«Франкфурте», они приняли последние сигналы бедствия с «Титаника», но не могли
подоспеть на помощь, потому что находились слишком далеко от места катастрофы.
— Я вынужден предложить вашей жене успокаивающие
средства до конца плавания. Иначе, боюсь, ей не вынести путешествия. Она
кажется… м-м… очень хрупкой.
Малкольм тяжело вздыхал, слушая врача. Всю жизнь мечтал
плыть на корабле с истеричной девчонкой, чье семейство утонуло с «Титаником»… и
как, черт подери, они станут возвращаться в Штаты, когда придет время?! Может,
тогда это будут проблемы Джорджа или Эдвины, если их бегство раскроют, но он
был уверен, что их не найдут. Он в безопасности, а позже может даже выставить
им свои условия. К тому времени Алексис будет полностью принадлежать ему и им
придется с ним считаться. Всегда.
— Я не возражаю, — согласился Малкольм. По крайней
мере он будет свободен во время плавания и проведет его в свое удовольствие.
— Можно забрать вашу жену в лазарет, сэр?
— Разумеется, — улыбнулся Малкольм и, махнув
рукой, отправился в бар.
Доктор с помощью медсестры перенес Алексис в лазарет.
Она спала все время их путешествия, просыпаясь, только чтобы
принять очередную дозу снотворного. Она смутно понимала, что находится на
пароходе, и в темноте не раз кричала и звала маму. Но ее мама не приходила.
Появлялась только женщина в белом халате, произносившая непонятные слова, и
Алексис думала, не тонут ли они. Потом она оказывалась в другом месте… Может
быть, здесь она наконец увидит маму… или это только Эдвина?..
Глава 35
Эдвине плавание на корабле стоило огромного напряжения всех
ее духовных и физических сил. С единственным небольшим чемоданом, в который она
в спешке побросала самые необходимые вещи, Эдвина заняла каюту первого класса.
Даже предстоящее плавание через океан не могло ее остановить. Она должна
попасть в Лондон и выручить Алексис.
Эдвина прочитала ее нелепое письмо, в котором сестра
утверждала, что она счастлива с Малкольмом и верит в их прекрасное будущее. Но
Эдвина очень сомневалась в искренности письма Алексис. Девчонке всего
семнадцать лет, и она наверняка стала жертвой каких-то коварных замыслов этого
бездарного мерзавца.
Эдвина вообще жалела, что взяла Алексис в Голливуд и
позволила ей сняться в фильме. Все, больше никакого кино! Она вернется к
спокойной жизни в Сан-Франциско, как только отделается от Малкольма Стоуна. И
если очень повезет, дома ничего не узнают о том, что случилось в Нью-Йорке.
Эдвина была готова на все, лишь бы защитить сестру, и только желание помочь ей
заставило Эдвину сесть на корабль.
Горничная проводила ее в каюту, где Эдвина, свернувшись в
клубочек, уютно устроилась в кресле и закрыла глаза, стараясь не вспоминать
свое последнее путешествие на пароходе и все, что произошло в ту страшную ночь.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам? — спросил
ее внимательный стюард, но бледная как смерть Эдвина покачала головой, силясь
улыбнуться. — Возможно, если мадам поднимется на палубу, она почувствует
себя немного лучше?
Он как истинный француз был очень заботлив, но Эдвина вновь
покачала головой и поблагодарила его.
— Боюсь, что мне ничего не поможет, — сказала она.
Когда они выходили из нью-йоркского порта, Эдвина вдруг
подумала о медовом месяце Хелен и Джорджа. Она раз двадцать повторила Фанни и
Тедди, что, если позвонят Хелен или Джордж, говорить им, что у них все
прекрасно, а ее и Алексис нет дома. Она понимала, что Джордж будет поглощен
своей женой и вряд ли станет часто звонить.
Дома знали, что она поехала в Лондон, правда, брат и сестра
не подозревали, какое это страшное испытание для Эдвины. Фанни и Тедди были
такими маленькими, когда погибли родители, что вообще едва помнили «Титаник».
Но память их старших сестер сохранила все подробности той трагической ночи, и
путешествие на пароходе было и для Алексис, и для Эдвины мучительным
испытанием.
В первый вечер Эдвина обедала в каюте, и стюард
разочарованно отметил, что она почти ничего не ела. Он никак не мог понять, что
же ее беспокоит, и решил, что это морская болезнь. Странная пассажирка не
выходила из каюты, почти не прикасалась к еде и, когда бы он ни появился,
всегда выглядела какой-то больной и бледной. Она походила на человека,
страдающего от горя или ужасной душевной травмы.
— Мадам сегодня опять грустит? — спросил он с
отеческой заботой, в очередной раз входя к ней.
Эдвина улыбнулась ему, отрываясь от письма к Алексис. В нем
она высказывала все, что думает о ее побеге и о возмутительной связи с
Малкольмом. По крайней мере письмо отвлекло ее от мрачных мыслей, связанных с
предыдущим путешествием.
Молодая и красивая женщина, но слишком серьезная, решил
стюард.
На следующий день он подумал, уж не писательница ли она. Он
уговаривал ее выйти на палубу. Такой чудесный день, светит солнце, море тихое,
а она такая бледная и грустная. Стюард предположил, что, может быть, она бежит
в Европу от несчастной любви.
