— Я просто сказал, что мы познакомились на
корабле, — улыбнулся он, — счастливое совпадение… для меня…
— Как ты думаешь, она не очень расстроится от встречи
со мной?
— Совсем нет. Мне кажется, она давно уже примирилась с
потерей, гораздо раньше тебя.
Вскоре Эдвина сама убедилась, что так оно и есть. Леди
Фицджеральд сердечно встретила ее, и они долго сидели и разговаривали, пока
Патрик с Алексис гуляли по прекрасному саду.
— Я всегда надеялась, что ты когда-нибудь выйдешь
замуж, — печально сказала мать Чарльза, глядя на Эдвину. Ведь Эдвина была
такой красивой девушкой и сейчас еще очень хороша собой. — Но я полагаю,
что ты не могла из-за детей. Как ужасно, что твои родители погибли! Как
чудовищно… так много жизней… такие потери, и все из-за того, что компания была
слишком самонадеянна, чтобы позаботиться о достаточном количестве спасательных
шлюпок… Капитан оказался слишком упрям, чтобы послушаться предупреждения о
возможном столкновении с айсбергом… а ближайший пароход отключил связь.;. Мне
было трудно пережить это, но потом я решила, что Чарльзу судьбой назначено
утонуть. Понимаешь, моя дорогая, это судьба. Ты должна быть благодарна, что
спаслась, и радоваться жизни каждую секунду.
Эдвина улыбнулась ей, борясь со слезами, вспоминая, как они
в первый раз встретились, как она прислала свадебную фату, которую Эдвина так и
не надела. Эдвина снова поблагодарила ее, и леди Фицджеральд объяснила, почему
она послала фату:
— Мне казалось не правильным держать ее у себя. И хотя
я знала, как ты расстроишься, я решила, что она все-таки должна быть у тебя.
— Невеста моего брата надевала ее в прошлом месяце и
выглядела в ней потрясающе.
Эдвина пообещала прислать фотографию, и пожилая женщина
устало улыбнулась. Ее муж умер год назад, и сама она неважно себя чувствовала,
но приход Эдвины согрел ей сердце.
— Твоя младшая сестренка — прелестная девочка. Совсем
как ты в ее возрасте, только, конечно, волосы у нее гораздо светлее.
— Надеюсь, я не была такой же глупенькой, —
улыбнулась Эдвина, польщенная, что ее сравнили с Алексис.
— Ты вовсе не была глупенькой. Ты вела себя очень
храбро… очень… Может быть, тебе улыбнется счастье теперь, и ты найдешь
человека, который полюбит тебя. — Эдвина со слезами на глазах
кивнула. — Ты должна освободиться от прошлого, — прошептала мать Чарльза,
нежно целуя Эдвину в щеку, — он счастлив теперь, где бы он ни был, и твои
родители тоже. И ты тоже должна быть счастливой, Эдвина. Они все желали бы
этого.
— Я счастлива, — закивала Эдвина, сморкаясь в
платок Патрика.
Она подумала, не заметила ли это леди Фицджеральд, но та
была слишком стара, чтобы обращать внимание на такие мелочи и любопытствовать,
почему платок с гербом Спаркс-Келли оказался у Эдвины.
— Я счастливо жила с детьми все эти годы.
— Этого недостаточно, и ты сама это знаешь. Ты
когда-нибудь еще вернешься в Англию?
Они встали и медленно вышли в сад. Эдвина расстроилась,
погрузившись в воспоминания, но была рада, что пришла сюда. Она понимала, что
леди Фицджеральд права. Нельзя больше цепляться за воспоминания, Патрик доказал
ей это. А теперь ей придется расстаться и с ним. Ей казалось, что вся ее жизнь
состоит из одних расставаний.
Эдвина поцеловала на прощание леди Фицджеральд с новым
ощущением покоя и умиротворения.
За ленчем она рассказала, какая чудесная женщина мать
Чарльза, и Патрик с Алексис согласились с ней. Потом они взяли билеты на
«Олимпик» и отправились за паспортом для Алексис. Им повезло, сказали в
агентстве: «Олимпик» отправляется на следующее утро.
Эдвину охватила паника при мысли о расставании с Патриком.
Она взглянула на него, он ободряюще кивнул, и Эдвина заказала две смежные каюты
первого класса для себя и Алексис.
Алексис, очень повзрослевшая за последнее время, поспешила
оставить их вдвоем, заявив, что страшно устала.
— Ты не боишься, что она опять исчезнет, а? —
обеспокоенно спросил Патрик, когда они с Эдвиной отправились на обед.
Но Эдвина лишь улыбнулась и заверила его, что Алексис
навсегда запомнит этот урок.
И снова вечер пролетел слишком быстро. Они вернулись в
«Кларидж», но там, конечно, нельзя было найти такого уединения, как в Ирландии.
Эдвина хотела всегда быть с ним рядом и с ужасом думала о предстоящем прощании.
— Как я могу расстаться с тобой, Патрик? Я же только
что нашла тебя.
Ей понадобилось одиннадцать лет, чтобы проститься с
Чарльзом, а теперь она должна разлучиться с его двоюродным братом.
— Ты завтра поедешь в Саутгемптон с нами? Но он
печально покачал головой.
— Это будет слишком тяжело для нас обоих, правда? Да и
Алексис может догадаться.
— Мне кажется, она и так обо всем знает.
— Тогда домой поплывут две таинственные женщины. —
Он нежно поцеловал ее.
Их связывало светлое, красивое чувство, и в глубине души
Эдвина была бесконечно благодарна Патрику, что он освободил ее от груза
прошлого.
— Я увижу тебя снова? — спросила она, когда они
выходили из «Клариджа».
— Может быть. Если приедешь сюда. Или если я приеду
туда. Я никогда не был в Калифорнии.
Но Эдвина сомневалась, что это когда-нибудь произойдет.
Патрик ведь так ей и сказал: они должны быть свободными, как птицы. Эдвина
дотрагивалась до подаренного им браслета, и у нее ныло сердце. Но она навсегда
сохранит счастливые воспоминания о нескольких неделях, проведенных с ним,
освободивших ее от цепей, так долго сковывающих ее.
— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем
уйти, — я ужасно люблю тебя… и всегда буду любить… и я буду улыбаться
всякий раз, когда подумаю о тебе… я улыбнусь, как и ты, когда вспомню Ирландию.
Патрик в последний раз поцеловал ее, сел в машину и уехал,
не оглянувшись на плачущую Эдвину.
Она долго-долго стояла и смотрела вслед машине, а потом
медленно вернулась в «Кларидж».
Глава 39
Они выехали в Саутгемптон в восемь утра, как много лет
назад, но на этот раз они были только вдвоем. Две сестры, две подруги.
Алексис молчала, подозревая, что Эдвина в мыслях далеко от
нее, и Эдвина не произнесла ни слова, всю дорогу глядя в окно.
Они поднялись на палубу «Олимпика» и направились к своим
каютам. Эдвина удивила Алексис, сказав, что пойдет на палубу посмотреть, как
они отплывают. Она пошла одна, потому что Алексис сильно нервничала и не хотела
покидать уютную каюту.
Когда корабль уже отчалил, Эдвина увидела Патрика. Он стоял
у пирса и махал ей. Она послала ему поцелуй, коснувшись рукой сердца, а он
приложил руку к своему. Эдвина смотрела на него, пока могла разглядеть, и
понимала, что всегда будет его помнить.
