– Это тот суп, что вы хотели? – на всякий случай уточнила я.
– Примерно, – пространно ответил он, но суп доел.
Вообще, по словам, голосу и выражению лица Николая было совершенно невозможно определить, что он там думает на самом деле. Он был немногословен, и даже в те моменты, когда от скуки вытаскивал меня в гостиную «поболтать», он как-то так делал, что говорила в основном я. А он молчал, слушал, внимательно смотрел на меня и задавал вопросы.
– А зачем вы купили акварельные краски? – спросил он меня через две недели.
Я неловко повела плечами, поскольку в этот момент поняла, что все мои траты, видимо, тщательно анализируются. Это было неприятно, но, с другой стороны, я же ни разу не купила ничего такого, за что не могла бы отчитаться. Все для него, родимого. Для работодателя.
– Хотела нарисовать несколько акварелей для вашей гостиной.
– Вы же говорили, что завешаете мне ими кухню, – напомнил мне Николай.
Так я поняла, что передо мной человек, который никогда и ничего не забывает.
– Ну, в кухню тоже можно. Хотя и гостиную неплохо бы немного оживить.
– Вы так считаете? – удивился Николай. – Я думал, у меня самый современный дизайн.
– А по-вашему, современный дизайн не может быть безжизненным?
– Хм… В таком случае где мои акварели? – нахмурился Николай.
Я пожала плечами и пошла в свою комнату.
Когда привезли краски, я долго бродила по гостиной, раздумывая, что бы такое изобразить. И наконец решила, что, раз уж основным украшением является фантастический вид из окна, надо рисовать пейзажи с видом города, чтобы продолжать основную линию, но только не в современном урбанистическом ключе, а в старинном. Но не дома менять, а именно технику исполнения. Пусть акварели выглядят состаренными, немного смазанными. И четыре из шести запланированных рисунка уже сохли у меня в комнате, на подоконнике.
– Пожалуйста. Только это еще не все. Их нужно повесить вот здесь, здесь и здесь. – Я ткнула пальцем в пространство над диваном и двумя огромными креслами.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Николай. Причем он не делал вид, как это обычно бывало с Лешкой. Лешка только скользил взглядом и уводил его дальше, к газете или телевизору, где передавали новости.
Он включил свет и стал хорошенько рассматривать рисунки.
– Да, вы правы!
– В чем? – не поняла я.
– Таланта у вас нет, но рисовать вы умеете.
– Может, не стоит их здесь развешивать? – растерялась я. Надо же, какой знаток. Я в последний раз так себя чувствовала на выпускном экзамене в институте.
– Нет, отчего же. Вполне мило и на высоком уровне. Большинство тех, кто может здесь бывать, будет в восторге. А держать в домработницах Кандинского у меня в планы не входило, – довольно резко ответил он.
– Так повесить?
– Вешайте, – пожал он плечами и налил себе бренди.
Бар Николая человек Сергей из телефона обновлял самостоятельно, без моих просьб. Видимо, это было его основной функцией.
К концу месяца я увешала дом Николая картинками в подходящих местах, научилась готовить еще несколько замороченных блюд китайской кухни (кстати, ничего особенно сложного, если имеются все продукты), накупила и расставила на подоконниках и на полу в зале разнообразные цветы, и квартира заметно преобразилась. Николай спокойно принимал все изменения и пользовался всем тем, что я для него делала. Надевал отглаженные мной рубашки, ел и уезжал по делам. Потом приезжал, разбрасывал ботинки, которые я начищала до блеска, утыкался в телевизор или бесконечно говорил по телефону, плотно закрыв за собой дверь кабинета. Меня не покидало ощущение, что он страшно одинок, но его самого это устраивало.
– Я не очень-то верю людям, – обмолвился он как-то в разговоре. – Излишнее доверие может привести к катастрофе.
– А я – верю, – сказала я, на что Николай только пожал плечами. Так что, если не считать того, что расходы на жизнь теперь у меня были не ограничены и выделялись в любой момент по одному моему звонку, в остальном моя жизнь до забавного мало изменилась. Я занималась привычными для себя делами: так же мыла, убирала, готовила. Все по тому же самому сценарию, и в результате получала те же редкие знаки внимания, короткие пустые разговоры ни о чем и практически полное игнорирование моей деятельности. Я и тут была чем-то вроде бытового прибора, который Николай взял на апробацию, и вот теперь прибор (то есть я) ждал, оставят его работать постоянно на этой кухне или заменят привычными старыми, известных марок и брендов, типа Bosh. Ответа на этот вопрос даже не предвиделось. Иногда Николай одобрительно смотрел на меня и бросал что-то вроде:
– Отлично, сделаете этот суп еще раз, – и мне казалось, что дело сделано, я принята и он больше не сможет без меня обходиться.
Но ведь когда-то мне и с Лешей так казалось, ан нет. Может и обходиться. Поэтому стоило Николаю посмотреть на меня с раздражением или с усталостью, я начинала бояться, что пройдет всего несколько дней и он меня уволит, а я окажусь на улице. Придется идти на поклон к мужу, а мне этого страшно не хотелось. А все, все вокруг скажут, что это с самого начала было полнейшим безумием. Впрочем, о чем это я? Все и так это говорили.
– Доченька, ты из интеллигентной семьи. Одумайся и уходи оттуда скорей. Я все еще ничего не говорила папе, ты хоть представляешь, как он расстроится, – увещевала меня мама. Она вообще, как только узнала о моей дикой идее найти работу, встала на сторону моего мужа и всячески ему подыгрывала.
– Юлька, зачем тебе это надо? Ты что, взаправду решила отпустить Лешку? Чтобы он достался этой сучке с его работы? – удивлялась Карина. Она считала мою затею глупостью, а я знала, что Борис все еще гуляет от нее, только теперь это ее забота – не видеть и случайно не находить подтверждений этому. Откуда я знаю? Потому что на прошлый Новый год, который мы праздновали у Каринки, ее Борис напился и лез ко мне целоваться, зажав меня в их семейной ванной. Я никому ничего тогда не сказала, но… делать что-то по ее советам мне точно не хотелось. Однако и другие девочки были с ней согласны.
– Ты подумала о детях? – била по самому больному Машка.
– Лешка сам сказал, чтобы я убиралась. Что я могла поделать? Я бы, конечно, предпочла, чтобы это он убрался из нашего дома, но он не захотел.
– Ты психованная. Надо было сидеть на месте, и все! Ты не понимаешь, чем это закончится? Она же займет твое место.
– Я не хочу к нему возвращаться, не хочу с ним жить. Так, как он предлагает – не хочу! – возмущалась я. Мне казалось, уж подруги-то должны бы были меня поддержать.
– Хочу – не хочу, детский сад! – разозлилась Любка.
– И совсем не детский сад! Мне нужно, чтобы мой муж меня любил. Чтобы мы были счастливы, чтобы мы были снова настоящей семьей. Чтобы он понимал, как ему со мной повезло!
