– Посмотрим, – капризно отвечала я и садилась на горшок с томиком из серии «Как стать счастливой за три дня».
Но долго скрываться от любимого коллектива было невозможно. Сказать по правде, про весы я очень быстро забыла, за что и поплатилась. Общественность, как всегда, победила, и я была немилосердно взвешена. Надо сказать, что процедуру эту я проходила не впервые. Когда Костя, как оглашенный, погнал меня в женскую консультацию еще на десятой неделе (мы обязаны сделать ВСЕ!), там меня тоже взвесили, обмерили и разложили на кусочки. Результаты записали в карту. Короче, всех посчитали. Во мне на момент привода к тете-доктору имелось шестьдесят три килограмма. Не так и плохо, хотя я бы предпочла видеть первой цифрой пятерку. Однако я тут же уговорила себя, что вообще-то я весила пятьдесят девять килограммов (девятьсот граммов), а эти лишние три кило набрала за десять недель беременности. Мне сразу стало легче.
– В первом триместре женщина скорее теряет вес, чем набирает, – обломала меня тогда докторша из городской поликлиники.
– А я набрала, – цеплялась я за мечту.
– Невозможно, – констатировала она.
А я в очередной раз убедилась, что нормальные люди в городской поликлинике работать не будут. Вот у Динки в поликлинике мне бы наверняка сказали, что три кило – это несерьезно и поводов для паники нет ровно никаких. Хотя бы даже для того, чтобы поберечь мою нервную систему. Беременной женщине вредно волноваться. А теперь вот добрые коллеги завели пыточный арсенал прямо на рабочем месте.
– Не буду взвешиваться, – упиралась я. Где-то каким-то седьмым чувством я понимала, что ничего хорошего в способности весов определять с точностью до десяти граммов нет. Для меня, во всяком случае. Мне бы больше подошли весы с дельтой в десять кило.
– Надо. Разожрешься, потом будет караул! – сверлила меня взглядом Аллочка. У нее, как и у всех рожавших дам нашего кордебалета, в этом деле был богатый опыт. – Сколько ты в последний раз весила?
– Шестьдесят килограммов, – уверенно продекламировала я. И, наткнувшись на недоверчивый взгляд НН, поправилась: – Три.
– Что три? – процедил он.
– Шестьдесят три, – срывающимся писком сообщила я.
– Врать нехорошо, – шмыгнул носом НН. После чего меня таки загнали на эти проклятые высокоточные весы, которые отразили цифру в шестьдесят семь килограммов триста пятьдесят шесть граммов. Эти триста пятьдесят шесть граммов меня почему-то окончательно добили. Мне и шестьдесят семь-то было много. А тут еще этот досадный довесок.
– У-у-у-у-у! – завыла я.
– Ну вот. Теперь опять никто не будет работать, – всплеснул руками НН. – Всем придется утешать нашу реву-корову.
– Тише ты. Ничего страшного, – противно лебезила Аллочка. – Завтра сядешь на разгрузочную диету, и все будет просто прекрасно. Тебе, главное, не набирать больше ни грамма.
– Нереально, – затрясла я плечами.
– Тебе надо просто хотя бы завязать с бесконечными булками, – послышалась реплика из зала.
Я все поняла. Одно из двух. Или я буду чувствовать себя человеком, улыбаться мужу и думать о будущем без страха, но это все возможно только на топливе приблизительно в одну булку за три часа. Либо… об этом лучше не думать. Даже страшно представить, во что превратится моя жизнь, если мне завязать с мучным. Ад, страшный кошмар. Я не доношу ребенка. Жизнь кончится!
– Ты хоть сама понимаешь, что это бред? – разозлилась Динка, когда я рассказала ей о страшной цифре на весах.
– Почему?
– Потому что без слоеной плюшки еще никто не умирал. А вот депрессию у тебя действительно надо лечить. А то ты так потом в двери проходить не будешь.
– И как ее лечить? Если ничего, кроме булок, не помогает? Я без них пропаду, – засомневалась я.
– Ты хоть попробуй, – смягчилась Дудикова.
Я решила, что действительно, попытаться-то я могу. И попыталась. Как только дошла с работы домой, так сразу и попыталась. За весь вечер я ни разу не вышла из дома и не пошла в сторону торгового центра, где базировалось средоточие зла. В смысле, ларек со свежей выпечкой. Я угрюмо ворочалась в кровати до двенадцати часов ночи, с ненавистью рассматривая безмятежное Костино лицо. Муж спал сладким сном праведника. В двенадцать часов я выпила еще один (триста тридцатый) стакан чая, после чего мне все-таки удалось отключиться на несколько часов. Спала я нервно, тревожно. Мне снились кошмары, и я открыла глаза в шесть утра, безо всякого шанса уснуть снова.
– Если так пойдет дальше, я превращусь в неврастеничку, – возмутилась я. – У меня же практически ломка!
– А что с тобой такое? – с искренним непониманием оглядел меня Костя.
– То! Мне запретили есть булки. Булочки! Я не могу заснуть. У меня кружится голова. Мне явно не хватает каких-то витаминов, содержащихся в муке.
– Все ясно. Ребенка не покормили, – засмеялся Костя. – Ну-ка, собирайся, я куплю тебе пирожок.
– Я толстею. – Я недоверчиво подняла на него глаза.
– И что? – сделал страшные глаза он. – Это так необычно для беременных женщин?
– А вдруг ты меня разлюбишь? – предположила я.
– Я не разлюблю тебя никогда! – заверил меня Константин.
– Правда?
– Самая натуральная. Можешь успокоиться и толстеть. Такая любовь, как моя, не умрет от какого-то там жалкого десятка лишних килограммов на попе. Я буду с тобой, даже если ты вдруг полысеешь.
– Я не полысею, – обиделась я.
Но его слова, не про мою потенциальную лысину, а про его любовь, прочно засели у меня в голове. И снова в том нелицеприятном контексте, что вот у меня такой прекрасный муж, который меня любит и которого люблю я, но между нами нет и невозможно полное понимание, потому что между нами непреодолимой преградой, Китайской стеной стоит моя ложь.
Впрочем, предаваться грустным думам времени было немного. К началу лета Внешторгбанк все-таки выдал Косте разрешение на ипотеку. Ипотека – это такой фрукт, у которого обалденный внешний вид, что-то вроде помеси клубники, ананаса и гуавы. Смотришь на него, и кажется, что вкус должен быть выше всяких похвал. Тем более что попробовать его вам все равно не дают, только показывают из-за умело подсвеченного стекла. По типу ювелирной витрины. И вот со временем вы понимаете, что хотите его до дрожи, до одури, что от этого желания у вас сводит челюсти.
– А как его попробовать? – спрашиваете вы у милой девушки за прилавком.
– Только если купите, – улыбается она.
– И почем? – интересуетесь вы.
Вот тут и начинается самое интересное. Никто не знает, сколько точно стоит фрукт под названием «ипотека». Вроде бы вам по карману. Есть специальный ипотечный калькулятор, который подскажет вам, есть ли смысл разевать роток. Однако потом вы узнаете, что это только плата за вход.
