Я в ужасе смотрела, как от рыжего оставался один мутный туман, который мало-помалу заполнил собой всю Динкину кухню. Я в ужасе закричала. Я кричала как оглашенная, а какие-то неизвестные мне существа хватали меня за плечи, пытались вцепиться в мои руки.
– Пустите! Нет! Пустите!
– Тише! Прекрати! Перестань! – кричали они.
– А-а-а! – выла я, пытаясь сорвать с себя их мерзкие ладони.
– Да что ж такое! – вдруг прикрикнуло на меня чудище голосом Динки Дудиковой. И тряхнуло меня по полной программе за плечи.
– А? Что? Где?
– В звезде! – выматерилась красная от злости Дудикова. – Ты что, решила мне разодрать всю красоту? Вот вцепилась!
– Динка! – ахнула я, приходя в себя после этого странного, полуреального, полудикого сна.
Я села на диване и судорожно огляделась. По крайней мере, ледяная пустыня за окнами сменилась расслабляющим пейзажем с теплым воздухом, знойным небом, сияющим от ласкового солнышка, бьющего сквозь уже пестреющие осенними красками листья клена.
– А ты на кого подумала? Кретинка! – все еще отдувалась она. – Что тебе приснилось? Ядерная война?
– Почти, – кивнула я, вспоминая рыжего. Я лихорадочно вцеплялась в обрывки уже исчезающего из моей памяти сна. – Кажется, мне приснилось что-то про ребенка.
– Плохое? – посерьезнела Дудикова. Она тоже знала, что такими снами не шутят.
– Непонятно. Не знаю. – Я на всякий случай заплакала, чтобы успокоиться. Вообще, наверное, женщинам очень повезло, что они способны по каждому мало-мальски подходящему поводу лить слезы. Наверное, поэтому они и живут дольше. Если вдуматься, я плачу и от горя, и от радости, и от страха. А также от скуки, от безделья, от ПМС и над сериалами. Наверное, вместе со слезами я сливаю тонны негативной энергии.
– Ну а как ты вообще? – уточнила Динка.
– А что? – растерялась я. – Вообще – я неплохо.
– Уверена? – пристально посмотрела на меня она.
Я пожала плечами и хотела было ответить, что да, уверена, как вдруг с ужасающей очевидностью поняла, что вообще-то я не очень. Что-то не так.
– Нет. Не уверена, – задрожала я.
– Может, тебе еще поспать? – нахмурилась Динка. – А то ты побледнела, как простыня после отбеливания «Ванишем». То есть охрененно ты побледнела.
– Да? – задумалась я. – Спать не хочу. И еще почему-то все болит!
– Болит? – ужаснулась Динка и хотела еще что-то сказать, но я вскочила и понеслась в туалет.
– Что там? – бесцеремонно пыталась вломиться в «святая святых» подруга. Несмотря на ее вопли я держала дверь закрытой. А вот выходить я даже не планировала. Зачем? На унитазе, пардон, мне было более чем уютно. А чего уходить, когда через какое-то время я садилась на него обратно.
– Ты скоро? – орала Динка сквозь щель между дверью и полом.
– Не знаю! – игнорировала я ее.
– Ты хоть сама понимаешь, что рожаешь?
– Что? – ахнула я. – Нельзя, что ли, просто посидеть на горшке?
– Смотри, как бы не досидеться! – визжала она. Через пару минут меня скрутила такая дикая боль в спине, что я и правда готова была допустить, что да. Рожаю.
– Это же кошмар, – стонала я, открыв дверь и позволив Дудиковой дотащить меня до кровати. – Но мне же еще рано!
– Сколько у тебя недель?
– Тридцать шесть, – пожаловалась я. – И сон какой-то непонятный снился. Что со мной будет? Что будет с ребенком? Я думала, что до родов Костик уже объявится. Я хотела рожать с ним! Партнерские роды и все такое!
– Все, что после тридцати пяти недель – вариант нормы. А если учесть, что ты тут всем нам устроила, можно даже не удивляться. Собирайся! – приказала Дудикова.
Я посмотрела на часы. Вечерело. Очень сильно вечерело. Было около десяти вечера.
– Может, завтра? – жалобно спросила я.
– Идиотка! До завтра твой Костик тоже не нарисуется! И вообще, что ты имеешь против партнерских родов со мной? – возмутилась Динуля, попутно заметая в большую красную адидасовскую сумку всякие там шампуни, туалетные бумаги, мои справки и обменные карты.
– Ты меня не бросишь?! – спрашивала я Динку, пока та тащила меня к вызванному ею такси.
– Не брошу. Куда ехать? – спросила Динка, усадив меня на заднее сиденье. На ее лице читалось такое невысказанное беспокойство, что мне даже стало ее жалко.
– Я не знаю! – ахнула я. – Кажется, надо было вызвать «Скорую». Они бы и отвезли.
– Куда ехать, девочки? – поинтересовался пожилой прокуренный таксист. В зубах он болтал жеваную спичку и до моей посадки имел уверенный, даже несколько залихватский вид.
– А-а-а! Больно! – взвыла я, потому что весь низ живота свело судорогой.
– В РОДДОМ! – проорала Динка.
– В какой? – жалобно уточнил таксист.
– В ЛЮБОЙ! – сверкнула глазами подруга и захлопнула дверь. – Ты как?
– Ничего! – простонала я. – Кажется, воды отходят.
– Воды? – заботливо переспросила Динка, после чего таксист лихо вдавил педаль газа в пол, и мы полетели куда-то, надеясь, что опыт профессионала возобладает над нервами испуганного мужика и мы не влетим в первый же столб на повороте.
Надо сказать, что таксист, видимо, и вправду был профессионалом, потому что буквально через десять минут мы остановились около какого-то Марьинского роддома. Нового и красивого, как и все в этом Динкином районе-новостройке. Хотя, возможно, такая прыть объясняется страхом таксиста перед моими бурно отходившими водами. Еще пять минут ушло на то, чтобы дошкандыбать от ворот до приемного покоя, и, наконец, еще десять на то, чтобы достучаться до уже расположившейся на ночь бабки, дежурившей в приемном покое.
– Кто рожает? – недовольным голосом поинтересовалась бабка.
– Она! – ткнула в меня пальцем Динка, хотя, глядя на нас, было бы сложно предположить обратное. Я убедительно изгибалась, кривилась и стонала, хватаясь за поясницу. Динка же по-боевому дышала, напрягая ноздри и сверлила бабку прищуренным взглядом.
– А вы кто? – моментально отреагировала бабка. Я даже заинтересовалась, как Динка уложит на обе лопатки эту зарвавшуюся старушку. В том, что моя боевая Дудикова победит с десяток разъяренных бабуль, я не сомневалась. Мне просто стало интересно, как именно.
– Я? – задумалась Динка. – Я – отец!
– Хто? – ахнула бабка.
– ОТЕЦ! Все, мамаша, веди врача. Я ему свои анализы покажу. – Динуся развернула бабулю за плечи и придала ускорения в сторону регистратуры. Старушка пошла, недоуменно оглядываясь.
Динка расхохоталась.
– Ты меня не бросишь? А то я не рожу! – пригрозила я. Потому что в присутствии подруги я была готова разродиться хоть полком, но вот без нее…
