– Не-а. Вдруг они все перенесли регистрацию и меня ждут. Мне надо затаиться, – пояснила я тоном профессионального шифровщика.
– Оставайся у меня, сколько тебе надо, – гостеприимно предложил Алексей.
Я задумалась. А сколько мне надо? Пожалуй, в полном подполье мне надо пробыть только выходные, когда все свадебные перипетии кончатся. Пусть вся эта орава (Петя-мама-Света) сама думает, как оправдываться перед гостями. Если бы они мне не врали, я давно бы все отменила и пребывала бы в Борисовых руках. От этой мысли у меня тоскливо заныло под ложечкой. Борис. Что же мне делать? Ладно, будни выходных мудренее. Надо только добраться до работы и посоветоваться с Гошкой. Может, совет он даст какой-то бредовый, но морально мне точно полегчает.
– Так, почему опять ревем? – вдруг спросил меня Алексей. Оказалось, что я даже не заметила, как у меня из глаз опять потекли слезы. Может, там что-то поломалось и надо вызвать водопроводчика?
– Я просто думаю, что отныне в жизни наверняка не будет ничего хорошего, – расканючилась я.
– О, такие мысли надо мыслить только под водочку, – резонно заметил Алексей.
Но я не нашла в себе сил продолжать алкогольный марафон. Отчего Алексей загрустил, а я принялась напряженно думать о том, что они все там делают. Мама, наверное, старательно обливает меня грязью перед Петечкой и обещает поговорить со мной и заставить одуматься. А сама небось в глубине души рада-радешенька. Ведь именно за этим она мне, наверное, про Бориса рассказала. Чтобы я порвала с однокурсником. А вот Света небось больше в мою сторону даже и не плюнет. Потому что я таким своим безответственным поведением полностью подорвала ее авторитет и статус. А и ладно. А и не очень-то и хотелось. Переживу. Обхожусь же я как-то столько лет без подруг. Даже без Ленки! Интересно, меня оставят в покое или будут мучить и упрекать. А Петечка? Неужели он решит меня мучить и уговаривать? А вдруг он мирно исчезнет с моего горизонта? Вот было бы здорово! Только очень тяжело просто так сидеть и ждать.
– Как ты думаешь, можно точно узнать, что Борис думает о своей жене? – спросила я у Алексея.
– Ну, это совершенно невозможно, – уверенно заявил случайный знакомый.
– Почему? – раздразнилась я.
– Потому что неизвестно, что вообще кто о ком думает. Еще не изобрели способа покопаться в чужой голове, – спокойно ответил он.
Я швырнула в него подушкой.
– Ну, а хоть по косвенным признакам что-то можно понять? – просительно посмотрела на него я.
– Иногда да, – весомо пояснил Алексей и потянулся через всю свою малюсенькую кухню за еще одной бутылкой пива. Я с интересом прислушалась. – Например, если бы твой Борис жену избил в приступе ярости, можно было бы по косвенным признакам предположить, что он к ней не очень хорошо относится.
– Да уж, это было бы очевидно, – рассмеялась я.
– Ну, не так чтобы очень. Огромное количество российских семей через мордобой демонстрируют исключительно любовь и нежность. Может, твой Борис тоже из таких, – подколол меня Алексей.
Я взвилась.
– Во-первых, он не мой. Во-вторых – не из таких. А в третьих – мне просто надо узнать, что он хотел мне сказать, когда приходил ко мне домой.
– И все? – демонстративно вытаращился Алексей. И откуда на мою голову постоянно сваливаются скептики? Может, у меня такая карма?
– Все. Неужели же тебе трудно?
– Что? – растерялся Алексей. – Что трудно?
– Ну, – чуть потянула время я, – сходи, а?
– Куда? – поперхнулся Алексей.
– Ну, к Борису.
– Зачем? – охнул Алексей.
А то непонятно! Просто я-то сама не могу к нему пойти, я же гордая. И он меня, в общем-то, не звал. А вдруг он заходил, чтобы просто пожелать мне счастья в дальнейшей семейной жизни. А я тут, понимаешь, губу раскатываю.
– Просто узнаешь, чего он хотел, – предложила я.
– Категорическое «нет», – уперся Алексей. – Интересно, что подумает твой Борис, когда от тебя в качестве парламентера припрется молодой симпатичный мужчина.
– А что он подумает? – сделала я растерянное лицо.
– А то. Что угодно он подумает, – отрезал Алексей.
После чего я еще некоторое время поиспытывала свое терпение, уговаривая саму себя, что меня дико интересуют телешоу и я вовсе не собираюсь никуда идти. Однако надолго меня не хватило. И через пару часов я резко засобиралась. Сделала вид, что мне вдруг страстно захотелось чего-то такого, что продается исключительно в магазинах. Мне срочно нужно… купить…
– Пошла? – спросил Алексей.
Я дернулась.
– Я в магазин, – невинно посмотрела я на него.
– Ага. Я так и понял. Ты только не перебери, когда будешь объясняться, – меланхолично отреагировал он.
– Не переберу, – пообещала я.
Я старательно уговаривала себя, что это совсем не страшно – признаться в любви, что даже если Борис меня выставит с позором, стыд глаза не ест, я переживу. Но когда я вышла на улицу, меня потихонечку начало накрывать. Все события последней недели вдруг вспомнились и заставили меня дрожать от ужаса перед будущим. Я развалила свою собственную свадьбу. Много ли девушек может похвастать подобным достижением? Я поставила подругу в дурацкое положение. Правда, сначала подруга поставила в дурацкое положение меня, но ведь она хотела как лучше и была уверена, что знает, как мне лучше, лучше меня. Какая-то дурацкая фраза, но все очень точно. Почему-то всю жизнь кто-то решает за меня, что мне делать. А теперь я просто не готова на это. Совершенно не готова. Поэтому я пойду и все скажу Борису. Все, что мне кажется важным. И пусть потом выгоняет меня с позором из дому. Или…
– Нет, не буду думать об этом, – решила я.
Но голова все равно крутила и крутила разные мысли, отчего к подъезду Бориса Аверина я подходила в нервическом, дерганом варианте. Я и так мало похожа на спокойного, рассудительного человека, а тут принялась трепыхаться и пытаться уговорить себя сбежать, как только подъезд замаячил далеко впереди. А уж когда мои ножки принесли меня к самому дому, сердце ухало и билось в виски с такой силой, что впору было «Скорую помощь» вызывать. Возможно, я так бы и сделала. Скорее всего, я бы малодушно развернулась и дезертировала, но стоило только мне поравняться с подъездом, как из него выскочил разгильдяйского вида подросток.
– Простите, – бросил он, оттолкнувшись от моего плеча, в которое стукнулся, вылетев из подъезда.
– Ничего страшного, – кивнула я, посмотрев ему вслед. Тоже ведь своего рода знак. Не так часто передо мной распахивается обычно наглухо запертая домофонная дверь.
Я смотрела, как она с медленным, протяжным скрипом норовит захлопнуться обратно. Ну, уж нет. Я вскочила в подъезд и поплелась к лифту. Уже радует, что не придется звонить по гулкому, искажающему голоса домофону и объясняться с Борисом на всю улицу. А вдруг бы он мне не открыл? А так у него и шанса нет от меня избавиться.
