– Кому? – Ее глаза мгновенно наполнились ужасом, и он
увидел, как у нее снова задрожали руки.
– Доверьтесь мне. Некоторым коллегам и друзьям.
Возможно, мы сможем собрать еще некоторую сумму. И... Изабелла... – Он
заколебался, но подумал, что понял правильно. – Это должны быть... наличные?
– Да.
Значит, он прав. Теперь и у него задрожали руки.
– Я сделаю все, что смогу.
Он сел рядом с ней, снял трубку и позвонил пятерым или
шестерым друзьям. Ювелирам, скорнякам, какому-то теневому банкиру,
профессиональному игроку, который когда-то был его клиентом, а потом стал
близким другом. У них он смог набрать еще триста тысяч долларов наличными. Он
сказал ей об этом, и она кивнула. Итого пятьсот тысяч. Полмиллиона долларов.
Одна двадцатая часть того, что они требовали. Пять процентов. Он с грустью
смотрел ей в глаза.
– Это поможет? – Он поймал себя на том, что молится,
чтобы помогло.
– Должно помочь. Как я смогу получить их?
– Я немедленно пошлю курьера и возьму часть ваших
украшений для других ювелиров.
Она бесстрастно наблюдала, как он отобрал несколько вещей.
Когда он взял кольцо с бриллиантом, она закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Ничто не имело значения – только Амадео.
– Этого хватит. Деньги будут здесь у меня через час. Вы
можете подождать?
Она слегка кивнула.
– Отправьте вашего курьера через черный ход.
– За мной следят?
– Нет, за мной. Но моя машина стоит у главного входа, и
они могут наблюдать за выходящими отсюда.
Он больше не задавал вопросов. В этом не было необходимости.
– Хотите кофе, пока будете ждать? – Она только покачала
головой, и он ушел, нежно похлопав ее по руке. Он чувствовал себя совсем
беспомощным, и так оно и было.
Изабелла просидела в молчаливом одиночестве чуть больше
часа, ожидая, думая, стараясь не позволять своим мыслям ускользать к мучительно
болезненным воспоминаниям о нежных мгновениях, проведенных с Амадео. Мысленно
она возвращалась к первым и последним встречам, к радостным моментам, когда она
впервые увидела его с крошечным Алессандро на руках, к их первой коллекции,
которую они представили с бесподобной смелостью и восторгом, к медовому месяцу,
к первому отпуску, к первому дому, к первому разу, когда они занимались
любовью, и к последнему, всего четыре дня назад... Воспоминания были
невыносимы, они разрывали ей сердце. Мгновения, голоса и лица перемешались в ее
голове, и она, пытаясь прогнать их, вдруг чувствовала, как в ее душе поднимается
паника. Час ожидания показался ей бесконечным.
Паччиоли вернулся и передал ей длинный коричневый конверт –
пятьсот тысяч долларов наличными.
– Спасибо, Альфредо. Я всю жизнь буду признательна вам.
И Амадео тоже, пока будет жив. – Конечно, это не десять миллионов, но начало
все же положено. Если правы полицейские и похитители действительно являются
любителями, возможно, даже полмиллиона покажутся им приличной суммой. Должны
показаться. Ведь это единственное, что у нее оставалось после того, как все счета
были заморожены.
– Изабелла... могу ли... могу ли я еще что-нибудь
сделать?
Она отрицательно покачала головой, открыла дверь и вышла,
поспешив пройти мимо молодой женщины за секретарским столом, которая приятным
голосом обратилась к ней. Услышав ее, Изабелла остановилась.
– Что вы сказали:
– Я сказала, доброе утро, миссис ди Сан-Грегорио. Я
слышала, как мистер Паччиоли упомянул о коллекциях, и поняла, что это вы...
простите... я сначала не узнала вас...
– Вы не узнали. – Изабелла резко повернулась к ней. –
Вы не узнали, потому что меня здесь не было. Понятно?
– Да... да... извините... – О Боже милосердный, эта
женщина действительно сумасшедшая. Но было что-то еще. Что же? Сумка... теперь
она не казалась такой тяжелой. Изабелла легко перекинула ее через плечо. Что же
было там такое важное и тяжелое?
– Вы поняли меня? – Изабелла продолжала пристально
смотреть на секретаршу. Бессонные ночи сильно отразились на ней: она выглядела
не только изможденной, но и поистине безумной. – Потому что, если вы не поняли,
если скажете кому-либо, хоть кому-нибудь, что я была здесь, то останетесь без
работы. Навсегда. Я позабочусь об этом.
– Я понимаю. – Значит, она продает свои украшения.
Сука. Молодая женщина вежливо кивнула, и Изабелла поспешила прочь.
Изабелла приказала Энцо отвезти ее домой. Она прождала у
телефона несколько часов, не двигаясь с места. Просто сидела, запершись в
спальне. На вопрос Луизы насчет принесенного ею завтрака Изабелла кратко
ответила «нет». Бдение продолжалось. Они должны были позвонить. Уже
понедельник. Они хотели получить деньги завтра. Им надо будет сообщить, где их
оставить и в какое время.
Но до семи вечера они так и не позвонили. Она слышала, как
Алессандро с грохотом пронесся через зал, и тотчас же голос мамы Терезы с укоризной
напомнил ему, что мама простужена. Затем снова воцарилась тишина, пока в конце
концов не раздался резкий стук в дверь.
– Впусти меня. – Это был Бернардо.
– Оставь меня в покое. – Она не хотела, чтобы он
находился в комнате, когда они позвонят. Ей даже не хотелось говорить ему о
драгоценностях. Вдруг он расскажет полиции. А с нее уже хватит этой чепухи.
Теперь она сама обо всем позаботится. Она могла пообещать им миллион:
полмиллиона сейчас, вторую половину через неделю.
– Изабелла, я должен поговорить с тобой. Пожалуйста.
– Я занята.
– Меня это не волнует. Пожалуйста. Я должен... тут
кое-что, я должен показать тебе.
На миг ей показалось, что у него надломился голос. Тогда она
сказала ему:
– Просунь под дверь.
Это оказалась вечерняя газета. Пятая страница. «Сегодня
Изабеллу ди Сан-Грегорио видели в салоне Паччиоли...» Там описывалось, как она
была одета, как выглядела, и были перечислены почти все украшения, которые она
только что продала. Но как? Кто? Альфредо? Потом она поняла. Девушка.
Услужливая маленькая сучка в приемной. У Изабеллы упало сердце, и она отперла
дверь.
Бернардо стоял там, безмолвно плача, уставившись в пол.
– Почему ты сделала это?
– Я должна была. – Но вдруг ее голос сорвался. Если это
появилось в газетах, то похитители тоже узнают. И они поймут и остальное: раз
она продает свои драгоценности, значит, ее счета скорее всего заморожены. Они
догадаются, что она сообщила полиции. – О нет.
Они больше ничего не сказали друг другу. Бернардо просто
вошел в комнату и молча занял свое место у телефона.
Звонок раздался в девять. Звонил тот же голос, тот же
мужчина.
– Все кончено, синьора. Вы донесли.
