Она пыталась заставить его улыбнуться, но тщетно, и впервые
за все годы их знакомства он подумал, что она бесчувственная. О Боже, как она
могла не знать? Но это была не бесчувственность, а слепота. Он понял это,
наблюдая за ней, а затем кивнул и поставил свой бокал.
– Я боюсь. То, что я должен сказать тебе, всегда очень
пугало меня. А сейчас я боюсь, что это напугает тебя. А я этого не хочу. Меньше
всего мне хочется пугать тебя.
Она сидела очень тихо, наблюдая за ним и ожидая.
– Нардо... – заговорила она, протягивая к нему длинную
изящную белую руку. Он взял ее и быстро сжал в своей, не отводя от нее взгляда.
– Я скажу тебе очень просто, Беллецца. Иначе нельзя. Я
люблю тебя. – А затем тихо добавил: – Все эти годы.
Она чуть не подскочила при его словах, как будто ее вдруг
ударило током.
– Что?
– Я люблю тебя. – Теперь он казался менее испуганным и
больше походил на того Бернардо, которого она знала.
– Но, Нардо... все эти годы?
.– Да. – Теперь он произнес это с гордостью. Он почувствовал
себя лучше. Наконец-то он сказал ей.
– Как ты мог?
– Очень просто. Ты часто бываешь как заноза в пальце,
но, как ни странно, от этого не тяжелее любить тебя. – Он улыбался, и она вдруг
засмеялась; казалось, это разрушило некоторое напряжение, висевшее в воздухе.
– Но почему? – Она встала и задумчиво подошла к огню.
– Почему я любил тебя или почему не говорил об этом?
– И то и другое. И почему сейчас? Почему, Нардо, ты
должен был сказать мне это сейчас? – В ее голосе вдруг зазвучали слезы,
навернувшиеся на глаза, когда она прислонилась к камину, глядя на огонь.
Он тихо подошел к ней, встал рядом и нежно повернул ее лицо
к себе, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Я не говорил тебе все эти годы, потому что любил вас
обоих. Ты знаешь, что я любил и Амадео тоже. Он был необыкновенным человеком. Я
никогда не сделал бы ничего, что могло бы причинить боль ему или тебе. Я
спрятал подальше свои чувства, я их сублимировал и вкладывал в работу и,
возможно... – он улыбнулся, – даже в сражения с тобой. Но теперь все
изменилось. Амадео больше нет. И день за днем, неделю за неделей я наблюдаю за
тобой, одинокой, убивающей себя, и ты одна, всегда одна. Я больше не могу этого
выдерживать. Я здесь для тебя. Я был рядом все эти годы. Тебе пора узнать об
этом и повернуться ко мне, Изабелла. И... – Он долго колебался, стоя молча, а затем
произнес: – Настал и мой черед. Настало время, когда я смог сказать, что люблю
тебя, хочу почувствовать тебя в своих объятиях, стать отчимом Алессандро, если
ты позволишь, а не просто его другом. Возможно, я сошел с ума, что сказал тебе
все это, но я должен был... я слишком долго любил тебя.
Его голос стал хриплым от долгие годы скрываемой страсти, и
у нее по лицу медленно потекли слезы, безжалостно скатываясь по щекам на
платье. Бернардо наблюдал за ней, а потом приблизил руку к ее лицу и вытер
слезы. Он впервые так прикоснулся к ней и почувствовал, как в нем неудержимо
закипает страсть. Почти не раздумывая, он прижал ее к себе и крепко прижался
губами к ее устам. Изабелла не оттолкнула его, и на мгновение ему показалось,
что она ответила на его поцелуй. Она была жаждущей, одинокой, печальной и
напуганной, но происходящее было столь неожиданным для нее, и она решительно
оттолкнула его. Они оба задохнулись, но Изабелла с обезумевшим взглядом
посмотрела на своего старого друга.
– Нет, Нардо... нет! – Она восстала и против того, что
он ей только что сказал, и против его поцелуя.
Но у него был еще более испуганный вид, чем у нее, и он
замотал головой:
– Прости меня. Не за то, что я сказал. А за то, что я
поспешил... Я... о Господи, прости меня. Еще слишком рано. Я был не прав.
Ей вдруг стало болезненно жаль его. Было очевидно, что он
страдал долгие годы. И все это время она ничего не знала и была уверена, что
Амадео, так же как и она, ни о чем не догадывался. Но как она могла не
заметить? Теперь она смотрела на него с состраданием и нежностью, протягивая
обе руки.
– Не извиняйся, Нардо, все хорошо. – Но когда в его
глазах вспыхнул яркий лучик надежды, она быстро покачала головой: – Нет, я не
это имела в виду. Я просто не знаю. Все слишком скоро. Но ты был прав: ты
должен был сказать мне о своих чувствах. Ты должен был давно сказать мне.
– И что бы тогда было? – На мгновение в его голосе
зазвучала горечь и ревность к старому другу.
– Не знаю. Но я, наверное, казалась глупой и жестокой
все эти годы. – Она с теплотой посмотрела на него, и он улыбнулся.
– Нет. Просто слепой. Но возможно, так было лучше. Если
бы я сказал тебе, то все бы усложнилось. Это возможно и теперь.
– Этого не должно случиться.
– Но это возможно. Ты хочешь, чтобы я ушел из
«Сан-Грегорио», Изабелла? – Он спросил это искренне, и его голос прозвучал
очень устало. Это был тяжелый вечер для него.
Но теперь у нее вспыхнули глаза, когда она посмотрела на
него.
– Ты сошел с ума? Почему? Из-за того, что ты поцеловал
меня? Потому что сказал, что любишь меня? Из-за чего ты собрался уходить? Не
поступай так со мной, Нардо. Ты нужен мне. Я не знаю, что чувствую сейчас. Я до
сих пор в оцепенении. Я еще хочу Амадео днем и ночью... до меня не доходит, что
он никогда не вернется домой. Я все еще жду его... я все еще слышу, вижу,
чувствую его запах... В моей жизни нет места никому, кроме Алессандро. Сейчас я
ничего не могу обещать тебе. Я почти не слышу того, что ты говоришь. Я слышу,
но до конца не понимаю. Не вполне. Возможно, когда-нибудь я пойму. Но до тех
пор я могу любить тебя только так, как любила всегда, – как брата, как друга.
Если для тебя это достаточная ??ричина, чтобы покинуть «Сан-Грегорио», тогда
уходи, но я никогда этого не пойму. Мы можем продолжать, как было всегда, и нет
причины менять что-либо.
– Но это не может длиться вечно, дорогая. Ты это
понимаешь?
Она с болью посмотрела ему в глаза.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал, что я не смогу продолжать жить
так вечно. Я должен был сказать тебе, потому что больше не могу скрывать свои
чувства, да на это и нет причины. Амадео больше нет, Изабелла, осознаешь ты это
или нет. Он умер, а я люблю тебя. Вот два факта. Но продолжать так вечно, если
ты не любишь меня так, как я тебя, продолжать работать на тебя, а не с тобой,
особенно теперь, продолжать вечно играть второстепенную роль, Изабелла... я не
могу. Я хочу в один прекрасный день разделить с тобой твою жизнь, а не
существовать на ее задворках. Я хочу отдать тебе всю свою жизнь, сделать тебя
лучше, счастливее и сильнее. Я хочу снова слышать, как ты смеешься. Я хочу
разделять с тобой радость побед наших коллекций и необыкновенных творений. Я
хочу быть рядом с тобой и видеть, как растет Алессандро.
