– Господи, я умираю с голода. – сказала Наташа.
Изабелла выглядела утомленной, с едва заметными темными кругами под глазами. –
Ты ела сегодня?
– Я как-то не думала об этом.
– Я тоже. Как поработалось?
Она вымоталась, но выработала стратегический план изменения
всей коллекции моделей.
– Думаю, мы с этим справимся. Может быть, нам даже не
придется воспользоваться сделанным мною сегодня. Но я не могла рисковать. – Она
будет знать точно, только когда позвонит в Гонконг сегодня вечером.
Они улыбнулись друг другу, потягивая кофе, и Наташа на
минутку прикрыла глаза, а Изабелла вытянула уставшие руки. Сегодня у нее все
шло иначе. Не было кнопок, на которые можно было нажимать, ни секретарей, чтобы
давать указания, ни лифта, чтобы заглядывать повсюду, изучая проблемы на каждом
этаже. Не надо было создавать себе имидж, излучать ауру, магию, очарование. Ей
было просто и удобно в черном кашемировом свитере и потертых джинсах.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила она
Наташу.
– То же, что и ты. Сижу дома.
– Потому что тебе этого хочется или из-за меня?
Изабеллу занимала мысль, насколько терпеливым окажется Корбет, узнав о
добровольном заточении Наташи. Это было несправедливо по отношению к нему.
– Не говори глупости. Потому что я чертовски устала.
Хочешь верь, хочешь нет, но мне действительно нравится сидеть дома. Кроме того,
ты представляешь для меня больший интерес, чем любое из приглашений за последние
недели.
– Я польщена. – Но Изабеллу невозможно было обмануть
льстивыми речами.
– Не стоит. Я окружена умственно отсталыми и скучными
людьми и теми, кто приглашает меня, желая похвастаться знакомством со мной.
Десять лет назад я была просто одной из манекенщиц из Джорджии и вдруг стала
автором романов, писательницей, персоной для украшения званого обеда.
Званые обеды! Изабелла уже много месяцев не была ни на
одном, и потом, она никогда не ходила на них одна. Она никогда не была просто
Изабеллой, они всегда были вместе – Изабелла и Амадео.
«Мы были своего рода чудесной командой, – подумала она. – Мы
двое, кем мы были, что собой представляли, как мы смотрелись вместе. Как спаржа
с соусом из яичных желтков. Трудно, когда у тебя больше не может быть и того и
другого. Не так пикантно, не так приятно, не так интересно... не так...»
Внезапно загрустив, Изабелла с восхищением посмотрела на
Наташу – свою смелую подругу, которая без сопровождения украшала званые обеды
и, казалось, всегда великолепно проводила время.
– Я без него – ничто, – прошептала она. – Все прелести
жизни исчезли. Все, чем я была... чем мы были.
– Знаешь, это чепуха. Тебе, может быть, одиноко, но ты
все же остаешься такой, какой была всегда. Красивой, умной, удивительной
женщиной. Даже сама по себе. Вы оба были личностями, которые дополняли друг
друга, но при сложении давали два с плюсом, а не две половинки, составляющие
единое целое.
– Мы представляли собой нечто большее, Наташа. Мы были
единым целым. Сложенными, переплетенными, смешанными, спаянными, слитыми
воедино. Я никогда до конца не понимала, где кончался он и начиналась я. А
теперь знаю... даже слишком хорошо. – Она уставилась на кофе в чашке, и голос у
нее перешел в тихий шепот.
Наташа коснулась ее руки.
– Все забудется со временем.
Но когда Изабелла подняла взгляд, глаза у нее были
сердитыми.
– Почему я должна? Почему я должна что-то забывать?
Почему это должно было случиться со мной?
– Это случилось не с тобой, Изабелла. Это случилось с
ним. А ты еще здесь, вместе с Алессандро, с твоим делом, с каждой своей
частичкой, твоим умом, сердцем, душой, в целости и сохранности. Если только ты
не позволишь горечи убивать тебя, как тебе это уже кажется.
– Разве с тобой не произошло бы то же самое?
– Может быть, у меня не хватило бы духу сделать то, что
удалось тебе. Продолжать жить, взять на себя его дело, сделать его лучше,
руководить работой даже отсюда. Но этого недостаточно, Изабелла.
Недостаточно... о Господи, малышка, пожалуйста... не теряй себя. – Слезы
заволокли ей глаза при взгляде на темноволосую красавицу, такую уставшую, такую
одинокую, внезапно лишившуюся самого близкого человека. Зарываясь на весь день
с головой в работу, она не чувствовала этого. Но рано или поздно рабочий день
кончался, и ей приходилось возвращаться к мыслям о доме.
Изабелла тихо встала, похлопала Наташу по плечу и молча
вернулась в свою комнату. Когда она вышла оттуда десять минут спустя, на ней
были темные очки, норковое пальто и черная шерстяная шапочка.
Наташа резко остановилась, увидев ее.
– Куда ты, черт возьми, собралась?
– На улицу. На прогулку.
Из – за очков невозможно было разглядеть ее глаза, но Наташа
тотчас же поняла, что она плакала.
Какое-то время женщины молча стояли, глядя друг на друга.
Затем Наташа сдалась, охваченная горестным сочувствием к подруге.
– Ладно, я пойду с тобой, – сказала она, – но ради
Бога, сними это пальто. Ты выглядишь такой же неприметной, как Грета Гарбо.
Тебе не хватает только одной из ее шляп.
Изабелла устало усмехнулась, чисто по-итальянски пожав
плечами.
– Это единственное пальто, которое я захватила из
Италии.
– Бедная маленькая богачка. Пошли, я поищу что-нибудь
для тебя.
Изабелла пошла за ней, а Наташа подошла к шкафу и вытащила
красное шерстяное пальто.
– Я не могу надеть его. Я... Наташа, извини...
– Почему?
– Оно не черное.
Наташа какое-то мгновение непонимающе смотрела на нее, но
потом поняла. До этого она не была уверена.
– Ты носишь траур? Изабелла кивнула.
– Поэтому ты не можешь взять красное пальто? – Идея
носить черные платья, черные свитера, черные чулки в течение целого года – это
было нечто новое для нее. – Я бы чувствовала себя ужасно. – Наташа вновь
перевела взгляд на шкаф, а затем пробормотала через плечо: – Тебя устроит
темно-синее?
Чуть-чуть поколебавшись, Изабелла кивнула и молча сняла роскошное
норковое пальто. Наташа надела лисий жакет, теплые перчатки и высокую шапку из
рыжей лисы. Она повернулась и увидела улыбающуюся Изабеллу.
– Ты выглядишь великолепно.
– Ты тоже.
Поразительно, но даже в простом темно-синем пальто и черной
вязаной шапочке она была очень эффектной. Главным достоинством ее внешности
была кожа цвета слоновой кости и глубоко посаженные миндалевидные глаза.
Подруги тихо вышли из квартиры. На улице было уже темно.
Наташа устремилась вперед, когда швейцар распахнул дверь, и Изабелла
поразилась, как там холодно. Ей вдруг показалось, как будто кто-то сильно
ударил ее в грудь. Она на миг задохнулась и почувствовала, как хрустальная
пелена заволакивает ей глаза.
