– Я подумаю насчет мыла, Изабелла. Но и вы оба сделайте
мне одолжение. – Он на мгновение замолчал. – Подумайте о том, что я сказал.
– Обязательно, – мягко произнес Амадео в тот момент,
когда Бернардо закрывал дверь. Затем он посмотрел на жену: – Знаешь, возможно,
он прав. Наверное, нам следует вести себя осторожнее в отношении тебя и
Алессандро.
– А как насчет тебя?
– Вряд ли я представляю особый интерес. – Он улыбнулся.
– И я не разгуливаю в бриллиантах и мехах.
Она ответила ему улыбкой, а затем надула губки.
– Ты не можешь отобрать у меня мое кольцо.
– И не собираюсь. – Он с нежностью посмотрел на нее.
– Никогда? – Она с видом обиженного ребенка села к нему
на колени, и он усмехнулся.
– Никогда. Обещаю. Оно твое. И я твой. Навсегда. –
Потом он поцеловал ее, и она почувствовала, как в ней закипает жар, который он
вызывал в ней с их первой встречи. Руки обняли его за шею, а губы слились в
крепком поцелуе.
– Я люблю тебя, милый... больше всего на свете... Они
снова поцеловались, и она почувствовала, как слезы набежали ей на глаза, когда
она наконец оторвалась от него. Иногда такое случалось. Она была так счастлива,
что ей хотелось плакать. У них за плечами была целая жизнь. Они так много
пережили вместе. Их объединяло не только общее дело, но и нежные воспоминания:
рождение сына, дни, проведенные вдвоем на острове в Греции пять лет назад,
когда они внезапно почувствовали, что слишком устали от работы; именно тогда
они зачали Алессандро. В ее памяти промелькнули тысячи мгновений, снова
доказывая, как бесконечно дорог ей Амадео.
– Изабеллецца... – Он посмотрел на нее с улыбкой в
глубоких изумрудных глазах. – Ты сделала мою жизнь совершенством. Я давно не
говорил тебе об этом?
Она улыбнулась в ответ.
– А ты – мою. Знаешь, что бы мне хотелось сделать?
– Что? – Что бы это ни было, они обязательно сделают
это. Он ни в чем не мог бы ей отказать. Возможно, другие сказали бы, что она
избалована, что муж во всем потакает ей. Но это было не так. Она в равной мере
баловала его. Они делали все друг для друга и наслаждались взаимной нежностью
двух страстно любящих сердец.
– Мне бы хотелось снова поехать в Грецию. –
Предупреждение Бернардо уже было забыто.
– Когда? – Он вновь улыбнулся. Ему тоже хотелось
поехать. Это было одним из самых прекрасных моментов в его жизни.
– Может быть, весной? – Она взглянула на него и
показалась ему невыносимо сексуальной.
– Мы сделаем еще одного ребенка? – Он уже некоторое
время подумывал об этом. Казалось, пора. До рождения Алессандро они хотели
только одного ребенка. Но он доставлял им столько радости, что в последнее
время Амадео хотел завести об этом разговор с Изабеллой.
– В Греции? – Ее темные глаза широко раскрылись, а рот
казался томным и притягательным, когда он вновь наклонился поцеловать ее. Она
улыбнулась ему. – Знаешь, нам не стоит ждать до Греции. Люди заводят детей и в
Риме.
– Неужели? – шепнул он ей в ухо. – Тебе придется
показать мне, как это делается.
– Ладно, дорогой. – Она внезапно засмеялась и
посмотрела на часы. – Но только после ленча. Я опаздываю.
– Это ужасно. Возможно, тебе лучше не ходить туда
совсем. Мы могли бы поехать домой на виллу и...
– Потом... – Она еще раз поцеловала его и медленно
пошла к двери, а коснувшись дверной ручки, обернулась на мгновение, склонив
голову набок и вопросительно посмотрев на него: – Ты действительно этого
хочешь?
– Чтобы ты не ездила на ленч? – Он задорно улыбнулся.
Но она покачала головой и засмеялась:
– Нет, гнусный развратник. Я имела в виду ребенка. –
Она произнесла последнее слово с глубокой нежностью, так, будто эта мысль для
нее тоже много значила.
Он закивал, глядя на нее:
– Конечно. А что ты думаешь, Беллецца? Но она загадочно
улыбнулась.
– Я считаю, нам следует все обдумать. – Сказав это и
послав ему воздушный поцелуй, она исчезла, а он остался стоять, глядя на дверь.
Ему хотелось еще раз сказать ей, что он любит ее. Но с этим
придется подождать до вечера. Он тоже был удивлен своим заявлением о том, что
хочет еще одного ребенка. Он подумывал об этом, но до сих пор не высказывал
вслух. Теперь он внезапно понял, что действительно хочет этого. И это не должно
помешать ее карьере. Алессандро ведь не помешал, и они оба многое могли дать
малышу. И чем дольше он размышлял об этом, тем больше ему нравилась эта идея.
Он вернулся к столу и с улыбкой взял стопку бумаг.
Было уже около часа дня, когда Амадео наконец встал и
потянулся. Он остался доволен цифрами, которые просматривал. Американские
контракты, заключенные этой осенью, явно принесут им кругленькую сумму.
Поистине замечательно. Он уже собирался закатить себе праздничный ленч в
одиночестве, когда услышал тихий стук в дверь.
– Да? – удивился он. Его секретарша обычно звонила ему,
но, вероятно, она уже ушла на ленч. Он повернулся к двери и увидел, как одна из
помощниц секретаря робко заглядывает из-за двери.
– Простите, синьор, но... – Она улыбнулась ему. Он был
столь бесподобно красив; что она всегда не знала, что сказать. Хотя в любом
случае ей редко приходилось разговаривать с ним.
– Да? – Он улыбнулся в ответ. – Чем могу помочь?
– Здесь двое мужчин хотят видеть вас, сэр. – Ее голос
затих, и она покраснела.
– Сейчас? – Он перевел глаза на раскрытый блокнот с
записями назначенных встреч, лежавший на его столе. До трех часов ничего не
записано. – Кто?
– Они... это насчет вашей машины... «Феррари»...
– Моей машины? – Он удивился и смутился.
– Они... они сказали, что произошел... несчастный
случай. – Она ждала взрыва, но его не последовало. Вид у него был
встревоженный, но не сердитый.
– Кто-нибудь пострадал?
– Я так не думаю. Но они здесь... за дверью... в
конторе мисс Альзини, сэр.
Он слегка кивнул и вышел за ней в приемную, где увидел двух
удрученных и смущенных мужчин. Они были в опрятных, но простых костюмах, с
большими загорелыми руками и красными лицами; он не мог точно сказать, от
огорчения или от солнца. Было совершенно ясно, что они не привыкли к подобной
обстановке. Тот, что был пониже ростом, казалось, боялся ступить на ковер, а
второму явно хотелось провалиться сквозь пол. Они походили на простых работяг,
а когда заговорили, то голоса у них были хриплыми, испуганными, но обращались
они уважительно. Пришедшие были в ужасе от того, что произошло, и страшно
перепугались, когда узнали, что машина принадлежит ему.
– Что случилось? – Он продолжал смущенно смотреть на
них, но голос у него был мягким, а глаза добрыми, и если он и испытывал
какое-либо огорчение по поводу машины, то ничем не показывал этого.
