– Мне кажется, – продолжал он, – нам всем в значительно большей степени повезет и мы станем гораздо более счастливыми, если будем думать о маленьких изменениях образа жизни, пустяках, которые мы можем проделывать ежедневно, постепенно выходя на новые и новые уровни. Если мы будем думать о том, что становимся здоровее, становимся счастливее, вместо того чтобы стремиться выглядеть как Кортни...
Он посмотрел на меня, брови вопросительно поднялись.
– Кокс, – подсказала я. – Точнее, Кокс-Аркетт. Она вышла замуж.
– Да. Она самая. Забудьте о ней. Вместе этого сосредоточьтесь на достижимом. И я обещаю: здесь никто не будет воспринимать вас как глупцов, независимо от габаритов.
Его речь тронула меня. Этот человек рассуждал очень здраво. А главное, не разговаривал с нами свысока. Да... пожалуй, мы столкнулись с революционным подходом к толстухам.
Медсестра в последней раз бросила на нас недовольный взгляд и упорхнула. Врач закрыл дверь, сел за стол.
– Я хочу задать вам несколько вопросов. – Он оглядел женщин. – Едите ли вы, не испытывая голода?
Никто не ответил. Я закрыла глаза. Эмоциональные переживания – повод открыть дверцу холодильника. Я слышала и эту лекцию.
– Допустим, вы съедаете завтрак, а потом, придя на работу, видите коробку с пончиками, которые очень хорошо смотрятся. Вы берете один только потому, что они перед вами?
Опять тишина.
– «Данкин донатс» или «Криспи кримз»? – наконец спросила я.
Врач изогнул пухлые губы.
– Я как-то не думал об этом.
– Разница между тем есть, – настаивала я.
– «Данкин донатс», – решил он.
– С шоколадом? Желе? В глазури? А если в коробке остался не целый пончик, а половина, потому что вторую ухватила какая-то дама из бухгалтерии?
– «Криспи кримз» лучше, – вставила Бонни.
– Особенно теплые, – добавила Эстер. Я облизала губы.
– Последний раз я ела пончики, – продолжила Эстер, – когда кто-то принес их на работу. Мы о чем-то говорили, я автоматически взяла его, и он выглядел как «Бостон крим»... вы знаете, залитый шоколадом.
Мы кивнули. Мы все знали, чем отличаются пончики «Бостон крим» от остальных.
– Потом я укусила его, и он оказался... – губы Эстер скривились, – ...лимоном.
– Фу, – воскликнула Бонни, – ненавижу лимон!
– Ясно, – отсмеявшись, кивнул врач. – Но я говорю вот о чем. Пусть это лучшие пончики в мире. Пусть это платоновский идеал пончиков. Но если вы уже позавтракали и в принципе не голодны, вы обязаны пройти мимо них.
Над его словами мы думали с минуту.
– Хотелось бы! – наконец вырвалось у Лили.
– Может, вы должны говорить себе: «Если я действительно проголодаюсь, если мне захочется съесть пончик, тогда я схожу за ним».
Мы опять задумались.
– Нет, – покачала головой Лили. – Я не смогу пройти мимо лежащего на виду пончика. – И как узнать, действительно ты голоден или нет? – спросила Бонни. – Вот мне... мне всегда хочется съесть то, что, я знаю, нельзя. Но дайте мне пакет маленьких морковок, и я даже не посмотрю на него.
– А ты не пробовала варить их с имбирем и апельсиновой кожурой? – спросила Лили. Бонни скорчила гримаску.
– Я не люблю морковь, – призналась Анита, – но мне нравится вареная тыква с ореховым маслом.
– Это не овощ, а крахмал, – вставила я. На лице Аниты отразилось недоумение.
– Что значит «не овощ»?
– Это овощ с большим содержанием крахмала. Как картофель. Я это узнала в «Уэйт уочерс».
– На курсе «Жир и углеводы»? – спросила Лили.
– Достаточно! – вмешался врач. По его глазам я поняла, что болтовня ветеранов «Уэйт уочерс», «Дженни Грейг», «Притикина», «Эткинса» и других программ снижения веса начала его доставать. Он и сам знал, что борьба с лишним весом – не детская забава. – Давайте кое-что попробуем. – Он подошел к двери, выключил свет. Комната погрузилась в сумрак. Бонни нервно засмеялась. – Я хочу, чтобы вы все закрыли глаза и постарались представить себе, что вы чувствуете в этот самый момент. Вы голодны? Устали? Вам грустно, весело, тревожно? Постарайтесь сосредоточиться, а потом отделить физические ощущения от эмоциональных.
Мы все закрыли глаза.
– Анита? – спросил врач.
– Я устала, – тут же ответила она.
– Бонни?
– Может, устала. Может, чуть-чуть хочется есть.
– А эмоционально? – не отставал он. Бонни вздохнула.
– Меня тошнит от моей школы, – промямлила она. – Другие ученики постоянно говорят мне гадости.
Я посмотрела на нее из-под опущенных век. Бонни сидела, плотно закрыв глаза, руки поверх необъятных джинсов сжались в кулаки. Средняя школа, похоже, не стала добрее и участливее за те десять лет, что прошли после моего выпускного вечера. Мне очень хотелось положить руку ей на плечо. Сказать, что дальше будет лучше... да только, если отталкиваться от событий моей жизни, уверенности в этом у меня не было.
– Лили?
– Умираю от голода, – честно призналась она.
– А эмоционально?
– Гм-м... нормально.
– Нормально, и все дела?
– Вечером новая серия «Скорой помощи», – ответила она. – Так что да, нормально.
– Эстер?
– Мне стыдно. – Эстер разрыдалась.
Я открыла глаза. Доктор вытащил из кармана маленькую упаковку бумажных салфеток, протянул ей.
– Почему стыдно? – мягко спросил он. Эстер выдавила из себя слабую улыбку.
– Перед тем как началось занятие, я смотрела на пластмассовую свиную отбивную и думала о том, что она неплохо выглядит.
Напряжение разом спало. Все расхохотались, даже врач. Эстер всхлипывала, вытирая глаза. Врач откашлялся.
– Кэндейс? – Он повернулся ко мне.
– Кэнни.
– Что вы можете сказать?
Я закрыла глаза и тут же увидела лицо Брюса, его карие глаза рядом с моими. Брюс говорил, что любит меня. Я открыла глаза и посмотрела на доктора.
– Все хорошо, – ответила я, зная, что это ложь. – У меня все хорошо.
– Как прошло занятие? – спросила Саманта. В тот вечер мы бок о бок «бежали» по движущейся дорожке в тренажерном зале.
– Пока не так уж плохо, – ответила я. – Таблеток, правда, не дали. Но врач, который руководит программой, вроде бы ничего.
Дорожка поскрипывала у нас под ногами, из-за спины доносилась музыка. Тренажерный зал старался привлечь новых членов, поэтому раз в неделю нам предлагались бесплатные занятия аэробикой. К самим тренажерам претензий у нас не было, но вот крыша текла, кондиционеры дышали на ладан, джакузи постоянно ремонтировалось.
