– Речь идет о вашем последнем анализе крови... – Я вспомнила. – Кое-что выявилось, и, боюсь, вас придется исключить из программы.
Я почувствовала, как ладони покрылись холодным потом.
– Что? Что выявилось?
– Я бы предпочел поговорить об этом при встрече.
Я быстро прикинула, что такого ужасного мог выявить этот анализ, если предыдущий не показал ничего предосудительного.
– У меня рак? СПИД?
– Никакой угрозы для вашей жизни нет, – отчеканил он. – И я бы предпочел не играть в «Двадцать вопросов».
– Тогда скажите, что со мной не так. Высокий холестерин? Гипогликемия? Цинга? Подагра?
– Кэнни...
– У меня рахит. Я этого не переживу. Быть не только толстой, но еще и кривоногой!
Он рассмеялся.
– Вы еще скажите, что у вас синдром Томазелли
[38]
. И вообще, откуда вы знаете все эти болезни? У вас на столе справочник практикующего врача?
– Я рада, что вы находите это забавным, – ответила я. – Я рада, что у вас такие шутки: звонить репортерам в разгар рабочего дня и говорить, что у них не все в порядке с кровью.
– Кровь у вас отличная, – ответил он очень серьезно. – И я бы с удовольствием сообщил вам о нашей находке, но предпочитаю сделать это при личной встрече.
Доктор К. сидел за столом, когда я вошла, и поднялся, чтобы встретить меня. Я вновь отметила, что он очень уж высокий.
– Присядьте, – предложил он.
Я положила сумку и рюкзак на один стул, устроилась на другом. Он достал мою папку, положил перед собой.
– Как я вам и говорил, мы регулярно берем кровь на анализ, чтобы выявить параметры, по которым мы отсеиваем участников программы. К примеру, больных гепатитом. Или, разумеется, СПИДом.
Я кивнула, с нетерпением ожидая, когда он перейдет к конкретике.
– Есть у нас и тест на беременность.
Я вновь кивнула, думая: «Ладно, есть, но когда же мы доберемся до моих проблем?» И тут до меня дошло: беременность!
– Но я не... – промямлила я. – Я хочу сказать, быть такого не может.
Доктор развернул папку ко мне, показал на что-то, обведенное красным.
– Я с удовольствием проведу еще один анализ, но обычно мы не ошибаемся.
– Я... я не... – Я встала. Как такое могло случиться? Голова у меня шла кругом. Я вновь села, чтобы подумать. Я перестала принимать противозачаточные таблетки после того, как мы с Брюсом разбежались, здраво рассудив, что пройдет еще много, много времени, прежде чем мне вновь потребуются контрацептивы, и мне даже в голову не пришло, что я рисковала залететь после похорон отца Брюса. А вот и залетела.
«О Боже! – Я опять вскочила. – Брюс. Я должна найти Брюса, должна сказать Брюсу; конечно же, теперь он раскроет мне объятия...» «А если не раскроет! – прошептал внутренний голос. – Вдруг скажет, что это мои заботы, мои проблемы, что у него есть кто-то другой, а я в свободном плавании?»
– О... – Я плюхнулась на стул, закрыла лицо руками. Не хотелось даже думать об этом. Я поняла, что доктор К. выходил из кабинета, лишь когда вновь открылась дверь и он появился на пороге. В одной руке держал три пластмассовые чашки, в другой – маленькие упаковки сливок и пакетики сахара. Поставил чашки на стол передо мной – с чаем, кофе, водой.
– Я не знал, что вы захотите. – В голосе слышались извиняющиеся нотки.
Я выбрала чай. Он выдвинул ящик стола, достал половину пластиковой баночки меда.
– Не желаете? – предложил он. Я покачала головой.
– Хотите немного побыть одна? – спросил он, и я вспомнила, что сейчас рабочий день, что у всех полным-полно дел, вот и ему, возможно, надо куда-то пойти, кого-то принять.
– Для вас это редкий случай? – Я подняла на него глаза. – Говорить женщинам, что они беременны.
Вопрос застал доктора К. врасплох.
– Да, – наконец ответил он. – Редкий. Я сделал что-то не так?
Я выдавила из себя смешок.
– Не знаю. Раньше мне никто не говорил, что я беременна, так что мне не с чем сравнивать.
– Извините... – Он запнулся. – Как я понимаю... это неожиданное известие.
– Можно сказать и так. – Тут я живо вспомнила текиловый загул Кэнни и Макси. – О Господи! – Я представила, как отразилась выпивка на будущем ребенке. – Вы что-нибудь знаете об алкогольном синдроме эмбрионов?
– Одну минуту. – Он вышел из кабинета и тут же вернулся с книгой в руках. «Чего ожидать, когда вы ждете ребенка». – Я взял ее у одной из медсестер. – Он прошелся пальцем по оглавлению, – Страница пятьдесят два. – И протянул мне книгу. Я посмотрела на прыгающие перед глазами абзацы и поняла, что все будет хорошо, если я брошу пить. При условии, что я хочу, чтобы все было хорошо. А в тот момент я понятия не имела, чего я, собственно, хочу. За исключением, разумеется, одного: не попадать в такую ситуацию.
Я положила книгу на стол, взяла сумку и рюкзак.
– Пожалуй, пойду.
– Не хотите сдать кровь на анализ? Я покачала головой.
– Сдам дома, а потом попытаюсь понять... – Я закрыла рот. По правде говоря, я не знала, что собиралась понимать.
Он пододвинул книгу ко мне.
– Может, возьмете? На тот случай, если возникнут вопросы?
«Как он мил со мной, – подумала я. – Почему он так мил со мной? Наверное, один из борцов с абортами, думает, что убедит меня сохранить ребенка, угощая бесплатными напитками и даря руководства для беременных».
– А медсестре она не понадобится? – спросила я.
– Ее дети уже родились и выросли, – ответил он. – Я уверен, она возражать не станет. – Он откашлялся. – Теперь насчет программы. Если вы решите сохранить беременность, вас придется исключить.
– Никаких таблеток для похудания? – пошутила я.
– Беременным женщинам их давать нельзя. Нет одобрения соответствующих инстанций.
– Так я могу стать вашим подопытным кроликом. – Я слышала в своем голосе истерические нотки. – Может, я рожу худенького ребенка. Это же будет хорошо, да?
– Каким бы ни было ваше решение, дайте мне знать. – Он сунул в книгу визитную карточку. – Если вы откажетесь от участия в программе, я позабочусь о том, чтобы вам полностью компенсировали расходы.
Я вспомнила очень отчетливо, что на одном из бланков, которые мы заполняли в первый день, имелся пункт о том, что деньги, уплаченные за участие в программе, не компенсируются. «Точно, ревностный противник абортов», – подумала я и встала. Закинула рюкзак за плечи.
Его добрые глаза смотрели на меня.
