– Знаешь, в Филадельфии в таком месте продавали бы чиз-стейки, – проворчала я.
Мы вошли в большую, просторную комнату с зеркалами на стенах, где пахло потом и чуть-чуть сандалом. Мы с Макси нашли свободные места около задней стены, и, когда Макси пошла за поролоновыми ковриками, я оглядела собравшихся. Впереди – ослепительные супермодели, но есть и несколько женщин в возрасте, одна даже с седыми волосами, да еще старик с длинной окладистой седой бородой и в футболке со словами «Ешьте крабов и ни о чем не думайте». Определенно не «Звездный бар», радостно отметила я, и тут в дверь вошла инструктор.
– Давайте все встанем, – предложила она и наклонилась, чтобы вставить компакт-диск в проигрыватель.
Я смотрела, моргала и не верила своим глазам, потому что видела перед собой настоящую толстушку в сверкающем синем трико и черных колготках, ни больше ни меньше. Ее тело напомнило мне маленькие фигурки богини плодородия, которые археологи находили на раскопках древних городов: большущие груди, широченные бедра, ядреные ягодицы. Губы она красила розовой помадой, в носу сверкал бриллиант, и выглядела она довольной собой. Уверенной. Счастливой. Я таращилась на нее, ничего не могла с собой поделать и гадала, а выглядела ли я когда-нибудь такой счастливой, и смогу ли теперь этому научиться, и как я буду выглядеть с проколотым носом.
– Я Эбигейл! – объявила она. «Эбигейл!» – подумала я. Имя, занимающее первую строку в моем списке женских имен! Должно быть, это знак. Знак чего, я, конечно, сказать не могла, но определенно чего-то хорошего. – А это – самоактуализация, медитация и визуализация. Если кто-то из вас попал не туда, пожалуйста, уйдите. – Никто не ушел. Эбигейл улыбнулась нам и нажала кнопку стереосистемы. Зал заполнили звуки флейт и мягкая барабанная дробь. – Мы начнем с того, что потянемся и глубоко вздохнем, а потом перейдем к так называемой управляемой медитации. Вы все займете самое удобное для вас положение, закроете глаза, и я поведу вас через различные воображаемые ситуации, различные возможности. Можем начинать?
Макси улыбнулась мне. Я – ей.
– Нормально? – прошептала она, я кивнула, тут же уселась, скрестив ноги, на поролоновый коврик и закрыла глаза, а в ушах звучали флейты и мягкая барабанная дробь.
– Представьте себе безопасное место, – начала Эбигейл низким успокаивающим голосом. – Не пытайтесь выбирать. Просто закройте глаза и посмотрите, что увидите.
Я не сомневалась, что увижу веранду Макси или ее кухню. Но увидела, стоило Эбигейл повторить слова «безопасное место», свою кровать... свою кровать в филадельфийской квартире. Синее одеяло, яркие наволочки подушек, Нифкина на покрывале, словно маленький, живой, шерстяной орнамент. По свету, проникающему в квартиру сквозь жалюзи, я поняла, что дело происходит вечером, когда я возвращаюсь с работы. Самое время, чтобы выгулять собаку, позвонить Саманте и спросить, не хочет ли она сходить в тренажерный зал, повесить одежду на вешалки, приготовиться ко сну... И внезапно меня захлестнула такая тоска по моему городу, моей квартире, моей кровати, что я едва не потеряла сознание.
Я не без труда поднялась. Голову переполняли картинки города: кофейня на углу, где мы с Самантой пили ледяной капуччино, делились интимными подробностями и ужасными историями о мужчинах... Индепенденс-молл
[68]
, которую я проезжала по пути с работы, ее широкие зеленые лужайки, заполненные туристами, приехавшими взглянуть на Колокол свободы, кизиловые деревья в розовом цвету... «Ридинг терминал», пропитанный запахами свежесрезанных цветов и корицы... Пеннс-Лендинг по субботам, Нифкин, рвущийся с поводка, пытающийся поймать чаек, низко летящих над водой. Моя улица, мои друзья, моя работа...
– Дом, – прошептала я ребенку... и себе. – Туалет, – прошептала я Макси и вышла за дверь.
Я стояла под лучами солнца, глубоко дыша. Минуту спустя кто-то притронулся к моему плечу. Эбигейл стояла рядом со стаканом воды в руке.
– Вы в порядке? Я кивнула.
– Просто... почувствовала тоску по дому, – объяснила я. Эбигейл задумчиво кивнула.
– Дом, – произнесла она, и теперь уже кивнула я. – Что ж, это хорошо. Если дом – ваше безопасное место, это прекрасно.
– Как вы... – Я не могла найти слов для вопроса, который хотела задать. Как вы смогли найти счастье в таком теле, как ваше... как мое? Как найти в себе мужество поступать, как считаешь нужным, если чувствуешь, что живешь в чужом для себя мире?
Эбигейл мне улыбнулась.
– Я повзрослела, – ответила она на мой невысказанный вопрос. – Я. многому научилась. Вы тоже научитесь.
– Кэнни!
Макси щурилась от солнечного света, глядя на меня, на лице ее читалась тревога. Эбигейл кивнула нам обеим.
– Удачи, – сказала она и ушла в дом, покачивая бедрами, с подпрыгивающими грудями, гордая и бесстыдная. Я смотрела ей вслед, и мне очень хотелось сказать ребенку: «Оптимальная актриса на роль».
– В чем дело? – спросила Макси. – Ты в порядке? Ты не вернулась, и я испугалась, вдруг ты рожаешь в кабинке или...
– Нет, – покачала я головой. – Пока не рожаю. Все у меня хорошо.
Мы поехали домой, и Макси радостно трещала о том, что визуализировала себя, получающую премию «Оскар» и одного за другим сбрасывающую со сцены всех бывших бойфрендов.
– Я чуть не рассмеялась, когда визуализировала выражение лица Кевина. – Она искоса глянула на меня. – А что увидела ты, Кэнни?
Я не хотела отвечать ей, не хотела обижать ее словами о том, что счастье я увидела в тысячах миль от домика на калифорнийском побережье, от самой Макси.
– Дом, – прошептала я.
– Что ж, мы скоро приедем, – ответила Макси.
– Кэнни! – взвыла Саманта в телефонной трубке на следующее утро, в совершенно неподобающей для юриста манере. – Это нелепо! Я настаиваю на твоем возвращении. Тут столько всего произошло. Я рассталась с инструктором по йоге, а тебя не было рядом, чтобы выслушать всю историю...
– Так расскажи мне, – предложила я, чтобы избавиться от укола вины.
– Да ладно, – небрежно ответила Саманта. – Я уверена, что наш разрыв не идет ни в какое сравнение с тем, что творят твои звездные друзья...
– Перестань, Сэм, ты знаешь, что это неправда. Ты моя лучшая подруга, и я хочу услышать от тебя об этом злобном фанате йоги...
– Ничего интересного действительно нет, – уклонилась от прямого ответа Саманта. – Я бы лучше поговорила о тебе. Как обстоят дела со сценарием? Ты там в постоянном отпуске? Собираешься оставаться в Калифорнии до скончания веков?
– Не до скончания, – ответила я. – Я просто... Я не знаю, чего мне действительно хочется. – Чего мне хотелось в тот момент, так это прекратить разговор о моих планах на ближайшее будущее.
