— Будь хорошей девочкой, Роуз, — попросила она. — Позаботься о сестре.
Именно это она говорила каждое утро… если вообще считала нужным разговаривать.
— Не волнуйся, — утешила Роуз. — К трем она вернется. Но Мэгги продолжала встревоженно хмуриться. Роуз взяла сестренку за руку.
— Пойдем. Я приготовлю ленч.
Роуз поджарила яичницу, хотя им не разрешалось включать плиту, — очень хотелось есть.
— Ничего страшного, — заверила она Мэгги. — Можешь перепроверить на случай, если я вдруг забыла ее выключить.
В половине второго Мэгги решила пойти поиграть со своей подругой Натали, но Роуз посчитала, что будет лучше, если они останутся и подождут маму. Девочки уселись перед телевизором и сначала посмотрели мультики с Хекл и Джекл (выбор Мэгги), а потом образовательную «Улицу Сезам», любимую передачу Роуз.
К трем мать так и не появилась.
— Наверное, забыла, — твердила Роуз, начинавшая всерьез беспокоиться. Вчера она слышала, как мать говорила по телефону.
— Да! — кричала она кому-то. — Да!!
Роуз подобралась поближе к спальне и прижала ухо к закрытой двери. Мать уже несколько месяцев ни с кем не разговаривала, отвечая на все вопросы невнятным бормотанием. А тогда, по телефону, вопила, так что каждое слово звенело острым осколком стекла.
— Я. Принимаю. Лекарство! — кричала мать. — Ради Бога, сколько можно! Оставь меня в покое! Я в порядке! В порядке!!
Роуз закрыла глаза. В порядке? Да ничего подобного! Она знала это, и отец — тоже. И скорее всего тот человек, на которого она сейчас орала.
— Ничего страшного, — повторила она сестре. — Посмотри, где мамина телефонная книжка. Нужно позвонить папе.
— Зачем?
— Найди книжку, ладно?
Мэгги убежала и вскоре вернулась с книжкой. Роуз нашла рабочий телефон отца и старательно набрала номер.
— Могу я поговорить с мистером Феллером, пожалуйста? — спросила она чересчур громко, голосом, совершенно непохожим на ее. — Это звонит его дочь, Роуз Феллер. — Она так крепко сжимала трубку, что костяшки пальцев побелели. — Вот как? Ясно. Ничего. Нет. Только передайте, что я звонила. Спасибо. Хорошо. До свидания. — И медленно положила трубку на рычаг.
— Что? — выпалила Мэгги. — Что?!
— Он уехал. Леди, с которой я говорила, не знает, когда он вернется.
— Но к ужину вернется, да? — спросила Мэгги, голос которой с каждым слогом поднимался все выше и выше, пока не сорвался на визг. Лицо стало белее простыни, глаза как блюдца, словно перспектива исчезновения обоих родителей была более чем реальна. И совершенно невыносима.
— Конечно, — кивнула Роуз и сделала то, что напугало Мэгги еще сильнее: вручила ей телевизионный пульт и вышла из комнаты.
Мэгги бросилась следом.
— Отстань, — бросила Роуз. — Мне нужно подумать.
— Я тоже буду думать. И тебе помогу.
Роуз сняла очки и протерла краем футболки.
— Может, стоит посмотреть, не пропало ли что-нибудь.
— Например, чемодан?
— Что-то вроде того, — кивнула Роуз.
Девочки поспешили наверх, открыли дверь родительской спальни и заглянули внутрь. Роуз поморщилась, готовясь увидеть обычный хаос: сбитые простыни, валяющиеся на полу подушки, батарею полупустых стаканов и недоеденные ломтики тостов на тумбочке. Но постель была аккуратно застелена. Ящики комода закрыты. На тумбочке лежали серьги, браслет, часы и обручальное кольцо. Девочка вздрогнула и поспешно сунула кольцо в карман, пока Мэгги не увидела и не стала спрашивать, почему вдруг мама прибрала комнату и сняла кольцо.
— Чемодан здесь! — радостно объявила Мэгги, вылетая из чулана.
— Хорошо, — с трудом выдавила Роуз. Нужно еще раз попробовать дозвониться до отца, рассказать о находке… если удастся отвлечь сестру хотя бы на несколько минут. — Пойдем, — велела она и поскорее вывела Мэгги из спальни.
Мэгги давила скалкой чипсы в целлофановом пакете.
Роуз, в третий раз за последнюю минуту, глянула на часы. Шесть.
Она еще пыталась делать вид, что все в порядке, хотя мир рушился на глазах. Дозвониться до отца так и не удалось, а мать все не возвращалась. Даже если она забыла о том, что занятия сегодня кончались раньше, все равно должна была приехать домой не позже чем к половине четвертого.
«Думай!» — повторяла себе Роуз, пока сестра раскатывала чипсы, сначала на осколки, потом в пыль. Она уже решила, что мать снова уехала туда. Им с Мэгги не полагалось ничего знать о таких вещах… о том, куда она исчезла и где была некоторое время. Но Роуз знала. Прошлым летом, когда мать вернулась оттуда, Мэгги протянула Роуз смятую брошюру.
— Что тут написано? — спросила она.
— «Институт жизни», — прочитала Роуз, разглядывая эмблему: сложенные чашечкой ладони, а в них лица мужчины, женщины и ребенка.
— Что это означает? — удивилась Мэгги.
— Не знаю. Где ты это нашла?
— В мамином чемодане.
Роуз даже не спросила, что понадобилось Мэгги в чемодане матери: в шесть лет сестра обожала совать нос не в свое дело, и все в семье об этом знали.
Несколько недель спустя Роуз ездила с соседями в еврейскую школу и на обратном пути увидела комплекс зданий с большой вывеской на фасаде. Рисунок на вывеске был тот же самый: лица в сложенных ладонях.
— Что это? — не удержалась она, стараясь говорить небрежно, потому что машина промчалась слишком быстро и она не смогла разобрать, что написано на вывеске.
Стивен Шоен ухмыльнулся.
— Психушка, — пояснил он. Его мать, сидевшая впереди, развернулась так быстро, что волосы хлестнули по щекам, и Роуз учуяла аромат «Аква нет».
— Стивен! — упрекнула она и уже совсем другим, медовым голоском пропела: — Это место называется «Институт жизни». Специализированная больница для людей, которым трудно контролировать свои чувства, и они нуждаются в помощи.
Значит, вот куда исчезает мать!
Роуз не слишком удивилась — всякому было ясно, что мама нуждалась в помощи. Но где она сейчас? Отправилась туда?!
Она снова взглянула на часы. Пять минут седьмого. Подняла трубку, но в офисе отца никто не ответил.
Роуз встала и вышла в гостиную. Мэгги сидела на диване и смотрела в окно. Роуз устроилась рядом.
— Это я виновата? — прошептала Мэгги.
— Что?
— Это из-за меня мама уехала? Разозлилась, что я подралась в школе?
— Нет-нет, что ты? Ты ни при чем. И она не ушла. Может, она расстроилась или сбилась с дороги, а может, машина сломалась. Мало ли что могло случиться?
Проговаривая слова утешения, Роуз сунула руку в карман и судорожно теребила холодное золотое кольцо.
