Роуз вздохнула, жалея, что не в состоянии разделить его энтузиазм. Интересно, вернется л-и когда-нибудь прежний интерес к юриспруденции?
— Но довольно о Бентли, — заключил Саймон, сунув в рот предпоследнею креветку и перебрасывая последнюю Роуз. — Кстати, выглядите потрясаюше. Отдохнувшей и загорелой.
Роуз смущенно оглядела слегка пропотевшую футболку, коротковатые шорты и икры, украшенные грязным узором — след велосипедной цепи.
— Вы чересчур снисходительны.
— Может, поужинаем вместе в пятницу? — внезапно спросил Саймон.
Роуз уставилась на него.
— Знаю, это немного неожиданно Вероятно, результат почасовой оплаты. Выпаливаешь все, что в голову взбредет, потому что счетчик крутится.
— Но ведь у вас есть девушка. Та, которая училась в Гарварде!
— Все кончено. Не сложилось.
— Но почему?
Саймон немного помедлил.
— У нее не слишком хорошо развито чувство юмора. И эта история с Гарвардом… наверное, я просто не представлял себе будущего с женщиной, которая говорит о критических днях как об Алом Приливе.
Роуз фыркнула.
Официантка убрала посуду и положила перед ними меню десертов. Саймон, мельком взглянув в него, заказал горячий яблочный пирог.
— Хотите, разделим его? — спросил он у Роуз, улыбаясь. И она впервые подумала, что, хотя рост у него подкачал, и фигура скорее напоминает яйцо, и он так же похож на Джима, как «Сакс»
[38]
на «Кей-март»
[39]
, нужно признать, что он довольно забавен. И мил. Даже чем-то привлекателен. Не в ее вкусе, разумеется, но все же…
Саймон тем временем выжидающе смотрел на нее, напевая тему из «Влюбленных адвокатов».
— Так как насчет ужина?
— Почему бы нет? — решилась Роуз.
— Я ожидал более определенного ответа.
— В таком случае да, — улыбнулась Роуз.
— Она улыбается! — воскликнул Саймон и, когда официантка принесла пирог, попросил: — Положите на него пару шариков мороженого. У нас праздник!
37
Элла села за компьютер миссис Лефковиц, глубоко вздохнула и уставилась на пустой экран.
— Я… я не могу, — пробормотала она.
— Что? — окликнула миссис Лефковиц из кухни. — Опять завис? Перезапустите и начните сначала. Все будет хорошо.
Элла тряхнула головой, ничуть не веря в хеппи-энд. Она сидела в комнате для гостей в квартире миссис Лефковиц, служившей чем-то средним между кабинетом и кладовой. На гигантском письменном столе орехового дерева со звериными лапами вместо ножек стоял знаменитый мандариновый «Макинтош». Тут же красовался красный бархатный диван с прохудившейся обивкой. Над ним висела голова лося, а сбоку примостилась стойка для зонтиков из меди и бамбука, куда миссис Лефковиц ставила трость.
— Не могу. Не могу, — повторила Элла, но никто ее не слышал. Льюис и миссис Лефковиц сидели на кухне, нарезая пышки и свежие фрукты, а по телевизору в гостиной показывали «Дни нашей жизни».
Элла зажмурилась, напечатала в окошечке поисковой системы «Роуз Феллер» и нажала клавишу ввода, прежде чем силы ее покинули. А когда снова открыла глаза, за спиной уже стояли миссис Лефковиц и Льюис и смотрели на заполненный словами экран.
— Вот это да! — ахнул Льюис.
— Распространенное имя, — заметила миссис Лефковиц.
— Откуда я узнаю, какая из них моя? — растерялась Элла.
— Нужно по крайней мере попробовать, — посоветовал Льюис.
Элла развернула одну ссылку и обнаружила, что речь идет о цветочной фирме в Тусоне, штат Аризона. Она вздохнула, вернулась к списку и развернула вторую ссылку. Там оказалась копия брачного свидетельства, выданной некоей Роуз Феллер, родившейся в пятьдесят седьмом году. Это не ее Роуз.
Элла снова вернулась к списку, кликнула мышью, и на экране появилось лицо ее внучки, только на двадцать два года старше, чем при последней встрече.
— Ой! — ахнула Элла, принимаясь читать. — Роуз — адвокат, — сообщила она изменившимся голосом.
— Что ж, это не самое худшее, — закудахтала миссис Лефковиц. — По крайней мере не попала в тюрьму, и то хорошо!
Элла смотрела на экран во все глаза. Это Роуз! Она! Те же глаза, то же серьезное лицо, те же брови, вдоль которых идет глубокая морщинка на лбу. Она всегда у нее была, даже в далеком детстве.
Элла встала, но тут же рухнула на кушетку миссис Лефковиц. Льюис занял ее место и принялся читать текст.
— Принстонский университет… Юридическая школа Пенсильванского университета… специализация — коммерческое законодательство… живет в Филадельфии…
— Она всегда была умницей, — пробормотала Элла.
— Можете послать ей письмо по электронной почте, — посоветовал Льюис.
Элла закрыла лицо руками:
— Не могу. Не сейчас. Я не готова. Что ей сказать?
— Начните со «здравствуй», — предложила миссис Лефковиц и добродушно рассмеялась над собственным остроумием.
— Где ее сестра? — выдавила Элла. — Где Мэгги?
Льюис ответил ободряющим взглядом, теплым, как его рука на ее плече.
— Я ищу. Но пока ничего не нашел.
И Элла поняла: он найдет. Девушки где-то там, далеко от нее, жили своей жизнью, о которой она ничего не знала. Они стали взрослыми. Могут принимать собственные решения. Например, насчет того, хотят они иметь бабушку или вполне могут без нее обойтись. Никто не мешает ей позвонить. Но как она объяснит?
— Ну же, Элла, попробуйте! — воскликнула миссис Лефковиц, плюхнувшись рядом. — Что вы теряете?
«Ничего, — подумала Элла. — Все».
Она покачала головой и устало закрыла глаза.
— Не сегодня. Не сейчас.
38
К своему немалому удивлению, Мэгги вдруг обнаружила, что и в самом деле получает в Принстоне нечто вроде образования. На это она, разумеется, не рассчитывала. Не рассчитывала, что будет бегать по кампусу с книгами. Но первая же лекция зацепила ее. И Чарлз тоже, со своими пьесами и беседами на темы, обсуждать которые с ней до сей поры ни одному мужчине не приходило в голову: душевные метания персонажей, настроения, мотивации, сходство и различия книг и реальной жизни… Даже Джош, вездесущий неудачливый любовник на одну ночь, казался мелкой неприятностью, а не грозной опасностью. Мэгги вдруг поняла, что ей понравилось быть студенткой. Зря она так относилась к учебе десять лет назад. Нужно было попробовать.
