– Я не пью водку, – выдавила Маргарита, домывая посуду.
– Прости. Как я мог забыть, ты же у нас самогонку употребляешь, – продолжал глумиться Рудобельский.
В тот момент, когда Галкина собиралась объявить подполковника женоненавистником, в прихожей прозвенел звонок.
– Ты кого-то ждешь? – удивился Адам.
– Нет, – пожала плечами Маргарита и вышла из кухни, испытывая самые теплые чувства к нежданному гостю.
На площадке маячила белая норка.
– Адам Францевич, – позвала Галкина, распахивая дверь, – к вам пришли!
Маргарита не успела моргнуть, как у нее на руках оказалась легкая шубка, источающая тонкий аромат лимонной цедры и жасмина.
Галкина еще водворяла меха на вешалку в прихожей, а Юля уже была на кухне и обвивала полными руками шею Рудобельского. Даже обувь не сняла, мерзавка.
– Здравствуй, любимый!
Маргарита с усталой усмешкой наблюдала за обалдевшим деспотом.
– Привет… Как ты меня нашла? – Агрессор растерянно хлопал глазами, бойцовский подбородок отвис.
– Не важно как, важно зачем!
– И зачем же? – Рудобельский расцепил жаркие объятия бывшей супруги и потащил за руку в гостиную, подальше от горевших любопытством глаз Маргариты.
Белоснежка выдернула руку:
– А где твои вещи?
– Ты зачем пришла?
Вопрос повис в воздухе – девушка умела обходить препятствия.
Юля огляделась, не найдя в гостиной мест для хранения вещей, по-хозяйски направилась в прихожую и сунула нос во встроенный шкаф-купе. Согласно конвенции, шкаф-купе был отдан на откуп квартиранту.
Белоснежка с энтузиазмом вытащила знакомую сумку и принялась освобождать полки от вещичек бывшего мужа.
Маргарита приветствовала действия Белоснежки внутренним восклицанием «Yes!».
Рудобельский высунулся и трусливо, как показалось Марго, поинтересовался:
– Юля, а что ты там делаешь?
– Я твоя жена и забираю тебя домой! – сообщила радостную весть Юля, продолжая копаться в вещах Адама.
– Давай без спецэффектов. – Рудобельский вернул почти уже собранную сумку назад в шкаф и задвинул зеркальную панель, после чего подтолкнул не в меру разошедшуюся Юлю к дивану: – Поговорим.
В голосе Адама никакого заискивания и уж тем более страха слышно не было. Реставрация диктатуры Рудобельского – вот что слышно было в этом голосе.
Юля послушно села рядом с мужем, сложила ручки с розовыми ноготками на круглых коленках, всем своим видом изображая покорность и послушание монахини ордена кармелиток. Покорность и послушание – ничего больше. Только опущенные долу глазки выбивались из образа – со дна этих серых ласковых глаз поднималась такая муть, что Галкина поежилась.
Додумать эту мысль Маргарита не успела – в спальне зазвонил мобильный, и она с сожалением покинула наблюдательный пост.
Это был Игорь. Предвидя долгий разговор, Галкина забралась на кровать.
– Марго, ты почему не забрала заявление? – Голос Игоря уже не угрожал – умолял.
Маргарита опять мысленно произнесла «Yes!» и ответила:
– И тебе здравствуй.
– Меня опять вызывал следак, я только что из прокуратуры, – заныл Артюшкин, – я перечислил банку все, что обещал, – половину суммы твоего долга, а ты опять чего-то ждешь. Чего ты тянешь? Чего еще тебе от меня надо? Ну, хочешь, я оплачу всю сумму?
– Игорь, это лишнее. Ты, главное, женись на Юле!
Марго сама не понимала, каким образом шальная мысль поженить Артюшкина с Юлькой трансформировалась в идефикс. Но идея нравилась Галкиной все больше и больше, особенно в свете того, что происходило за соседней стенкой.
Галкина попыталась прислушаться, но трубка продолжала канючить:
– При чем здесь женитьба?
Маргарита стояла насмерть:
– Нет, Игорь, так не пойдет, мы договаривались!
– Марго, не прикидывайся стервой, я же знаю, ты хороший человек.
– Правильно. Я хороший человек и плохого не посоветую.
– Кончай дурить! Какого черта? Ты мне жизнь решила сломать? – окрысился наконец Артюшкин.
– Как ты можешь? – Обида за Белоснежку захлестнула Марго. Никому не нужна бедная девочка. – Юля такая очаровашка! Ты просто еще не понял своего счастья!
– Что ты все в кучу валишь? Давай о деле!
– Игорь, это и есть дело: ты женишься – я забираю заявление. – Маргарита устроилась со всевозможным комфортом, подложила под голову подушку и теперь могла держать оборону хоть до второго пришествия. – Вообще, не понимаю, чего ты так уперся? В конце концов, не понравится – разведешься!
– Дура! – рявкнул Артюшкин, и связь оборвалась.
– Сам дурак, – буркнула Галкина и прислушалась. За стеной стояла подозрительная тишина.
«Ушли?» – со страхом подумала Маргарита и высунулась в прихожую. Юлькина шуба никуда не делась, из комнаты доносился низкий приглушенный голос Рудобельского.
«Сейчас помирятся и займутся любовью», – с неприязнью подумала Галкина, вернулась на кровать и закрыла глаза. Присутствовать при воссоединении семьи Рудобельских Маргарите не хотелось, и она потянулась за трубкой.
– Алло, Валь, это я, – стараясь говорить как можно тише, сообщила сестре Галкина.
– Что у тебя? Опять коллекторы под дверью? Ты чего шепчешь? – забеспокоилась Валентина.
– Нет, не коллекторы, а Пират с женой. Мне деваться некуда. Пусти пожить.
– Легко. Мы с Николашей завтра улетаем в Швейцарию на две недели. Приезжай.
– А потом?
– А потом будет потом, – отрезала Валентина, как всегда безапелляционно.
– Ладно, – пробубнила Галкина, – сейчас выясню, если Юлька остается – приеду.
Минут десять Маргарита провела в напряженном ожидании, никаких провокационных звуков не дождалась и задремала.
Голос Белоснежки ударился в гипсокартонную перегородку девятибалльной штормовой волной, так что Маргарита подпрыгнула.
– Я бы никогда не связалась с этим козлом Витькой, – орала гостья, – если б ты был дома! Тебя все время нет, когда ты нужен!
«Хм, значит, был какой-то козел, – с удовлетворением подумала Маргарита, – выходит, Валентина права, как всегда».
– Мне это не интересно! – Властный голос Адама добился обратного эффекта.
Вопли оборвались, зато теперь в стену бились истеричные рыдания.
Маргарита поморщилась. «Все-таки довел девушку до слез, чертов женоненавистник», – проникаясь сочувствием к Юлии, подумала Марго.
– Импотент! Будешь теперь спать с этой старой тощей шлюхой! Так тебе и надо! Мне только двадцать девять! Мне импотент не нужен! Можешь оставить его себе! – в расчете на Галкину вопила распоясавшаяся Белоснежка.
