Глава сорок вторая
Молодые альфонсы
О том, как опасны бывают роскошные мужчины, о женской конкуренции и солидарности, а также о том, как подруга покупала любовь
Говорят, мудрые люди умеют учиться на ошибках других. Наверное, поэтому моя подруга, известная деловая женщина, принесла себя в жертву и надолго отучила своих приятельниц приходить в восторг от мускулистых мужчин. Или просто потому, что деловые женщины очень много работают, у них не хватает времени и сил разобраться в истинном моральном облике красивого парня, а любить и быть любимой хочется так же, как и всем женщинам мира.
Однажды мы с Мусей были приглашены на ужин нашей французской приятельницей Фредерик в ее красивый загородный дом под Парижем. Припарковав наших стальных немецких лошадей у нее в саду на подъездной аллее, мы зашли в дом, по случаю красиво отдекорированный горящими свечами сексуального диаметра. Фредерик шепнула мне, что посадит рядом со мной только что разведенного французского красавца. Красавец не произвел на меня впечатления, потому что у меня аллергия на эгоцентричных львов, и за весь ужин я, несмотря на выработанный условный рефлекс обмена координатами, даже не попросила его номера телефона. Сославшись на необходимость немного поработать с документами перед сном, я, не дожидаясь десерта, отбыла. Я вообще хоть и обожаю десерты, не очень люблю ночные бдения в прокуренных помещениях с выпившими людьми. Сама не пью и, несмотря на проживание во Франции, ни разу не пробовала никакого французского вина и, несмотря на русское происхождение, даже ни разу не пробовала водки. Попробовав в университете курить, я решила, что это самое глупое из увлечений и что уж лучше вышивать крестиком. Ко всем прочим достоинствам, раннее материнство перевело меня в разряд устойчивых «жаворонков», и в первые месяцы жизни моего сыночка сон показался мне редким люксом, я втянулась, и спать мне понравилось.
На следующее утро мой дивный сон, с грезами о какомто блондине, прервался Мусиным звонком, которая голосом, который грозился засахариться, так много в нем было меда, сообщила, что она «переспала с моим парнем». Я возразила, что парень вовсе не мой, мне его предложили, а я, не проникшись энтузиазмом, не взяла, так что очень за нее рада. Но Муся, в силу извечного женского соперничества, была очень довольна от мысли о том, что ей удалось соблазнить парня, предназначавшегося ее подруге. Я могла бы не задавать типичный в таких ситуациях женскомужской вопрос «ну, и как он?», так как Муся сама начала захлебываться от восторга. Поведав о том, как вечеринка превратилась в классические пьяные танцы до четырех утра, она перечислила все анатомические закоулки своего тела, куда он ее целовал, после четырех, уже у нее в спальне на авеню Монтень. Я смиренно вытерпела впечатления от поцелуев между пальцами ног и пожелала ей счастливого продолжения исследований. Видимо, научноисследовательская деятельность Мусю втянула, так как друзья и подруги потеряли ее на месяц. Когда мы начали беспокоиться, оказалось, что Мускулистый Красавец, будучи (какое совпадение!) профессиональным капитаном яхт, уже работает на Мусиной яхте с зарплатой, превышающей в пятьшесть раз и без того щедрые заработки водителей частных яхт. Но видимо, часть средств шла на научноисследовательские издержки. Не говоря уже о новом золотом «Ролексе», засиявшем на мускулистом запястье. Нас насторожила лишь информация нашей подруги Фредерик о том, с кем Красавец только что развелся — с дочкой хозяина другой частной яхты, на которой он, по случайному совпадению, тоже работал капитаном.
Муся активно знакомила Красавца со своим миром. Возила его на прием к принцу Чарльзу, к своей подруге, греческой миллиардерше, на ее остров, к нашим друзьям в замок в Щвейцарии, на «Бал Красного Креста» в МонтеКарло со звездами. Видимо, «ее» мир ему понравился, так что Красавец в него перебрался. В Париже он жил в ее квартире и ездил на ее «Мерседесе» кабриолете, в Москве жил в ее доме на Рублевке и водил ее «Лексус», а на Майорке урчал мотором ее «Феррари» и жарил креветки на гриле на террасе ее виллы. А когда дочкаподросток, когдато родившаяся от внебрачной связи Красавца с какойто стюардессой, приехав в гости к Мусе, умилявшейся от мысли о будущем совместном потомстве, стащила пару колечек и набор нижнего белья, добрая Муся лишь махнула рукой: «Ничего, мол, переживу». И это при том, что накануне она одела нахалку с ног до головы в модные тряпки от «Гуччи» и «Диора». Я решила серьезно поговорить с Мусей. Тем более что при каждом удобном случае Красавец старался ущипнуть меня за любое мягкое место и томно облизывал губы. Муся зло сказала, что я сама своими «розовыми кофточками» его провоцирую, язвительно припомнив любимую журналистку Киркорова, и что у них с Красавцем все нормально и они скоро поженятся. В общем, она хотела сказать, что ей не нужны факты. Если бы факт предстал перед ее глазами, она бы их закрыла, если бы он стал лезть ей в уши, она бы заткнула их пальцами. Друзья сделали вывод, что степень ее влюбленности не позволяет ей внимать голосу разума, и порекомендовали мне больше не лезть на рожон со своими предостережениями. Что я и сделала. Но через несколько дней позвонила рыдающая Муся и попросила приехать. Поработав психоаналитиком с полчаса, я выяснила, что Муся хотела ребенка, он не хотел, и у нее от расстройства случился выкидыш. Мы всплакнули вместе, и я, уложив Мусю спать, ушла с чувством брезгливости по отношению к некоторым мужчинам, которые плохо себе представляют, что€ Бог имел в виду, когда наградил их мужскими достоинствами.
Потом Муся опять исчезла, и я слышала ее лишь по телефону из различных уголков страны, куда она отправилась путешествовать на яхте со своим капитаном.
Через пару месяцев снова раздался неприятный звонок, на этот раз от Мусиной секретарши, которая третий день не может с ней связаться по горящему деловому вопросу, потому что ни мобильный, ни Парижский городской телефоны не отвечают. Заподозрив неладное, приезжаю к ней домой, прошу консьержа, подтвердившего, что она дома и никому не открывает, открыть дверь его ключом. Ужасный вид выпившей и заплаканной Муси заставил меня отменить пару деловых встреч и приняться за ее откачивание. Напоив Мусю бодрящим чаем, вылив остаток вина из бутылки в раковину и убедившись, что спиртного в доме больше нет, приступаю к расспросам. Оказалось, что неделю назад Муся была в гостях у родственников и Мусин малолетний племянник, желая потренироваться в английском, клянчил у Муси возможность пожелать спокойной ночи на чистом иностранном языке Красавцу, оставшемуся в Мусиной московской квартире. Ничего не подозревающая Муся великодушно набрала и протянула мобильный юному полиглоту, который в недоумении тут же передал его обратно. Включившийся автоматически от нажатия одной кнопкой мобильный телефон Красавца, остававшегося в полном неведении, передавал странные звуки. Муся с изумлением услышала и с ужасом поняла, что ее Красавец занимается любовью с какойто Наташей, безбожно коверкая русскую речь. Срочно вылетев в Москву, Муся не только обнаружила следы от босых ног на передней панели у руля своего «Лексуса» и тюбик дешевой помады на полу, но и наняла частного детектива, с помощью которого узнала ужасную правду. Красавец завел себе восемнадцатилетнюю провинциалку, великодушно, из щедрых, Мусей выплачиваемых зарплат выделил малолетке пятьсот долларов на повышение квалификации из помощницы мойщицы головы в захудалой парикмахерской до младшего парикмахера и тешил свое самолюбие восторженностью юного создания «Лексусом». Припертый к стене Красавец сначала долго отнекивался, а потом зло сказал, что даже мужья изменяют, а они с Мусей не женаты. Мусю хватил удар, и она в одночасье уволила Красавца и велела проваливать. Красавец провалил, но захватил с собой ключи от яхты, а когда понял, что выходного пособия не будет, то снял с яхты ценную часть мотора, тянувшую миллиона на полтора. А после этого позвонил бедной Мусе и сказал, что подаст на нее во Французский суд и отсудит половину ее имущества на основании многочисленных свидетельств о длительном совместном проживании. И если она не согласится делиться добровольно, то подкинет ей марихуаны в автомобиль и настучит французскому посольству о том, что Муся — шпион КГБ, и ей придется распрощаться с заграницей. Мусю чуть удар не хватил от такой бессовестности, тем более что российские женщины не привыкли, в отличие от российских мужчин, делиться имуществом при разводе. И мои доводы о том, что они не женаты, не помогали Мусе, напуганной историями о французском суде, благоволившем своим соотечественникам. Поэтому она уже пятый день выходила из дома лишь за спиртным и пребывала в глубочайшей депрессии. Пришлось принимать меры типа введения в курс дела адвоката и замены замков входной двери, а главное, забыв о делах, отработать пару дней психотерапевтом.
