— Расслабься и получи удовольствие, — сказал Куп
своему отражению в зеркале. — Что тебе еще надо?
Но он не мог расслабиться. Так ли уж сильно он любит Алекс
или просто видит в ней решение своих финансовых трудностей? Состояние Мэдисонов
способно было решить все его проблемы раз и навсегда, если только отец позволит
Алекс совершить подобный шаг. Куп так и не поверил до конца, что мнение отца
для Алекс ничего не значит. Ведь что ни говори, а она тоже была Мэдисон, и это
налагало на нее определенную ответственность — особенно в таких деликатных
вопросах, как замужество, свобода распоряжаться капиталами, рождение
наследников…
Подумав о детях. Куп невольно поморщился. Эта мысль
по-прежнему была ему тягостна, хотя он вполне отдавал себе отчет, что, если они
с Алекс ?? конце концов поженятся, их дети, кроме всего прочего, будут
наследниками доброй половины, империи Мэдисон. Но лично для него дети
олицетворяли собой шум, беспорядок, тревоги — словом, все, что он всю жизнь
стремился избежать. Самому Купу никогда не хотелось стать отцом, но Алекс… Она
была еще достаточно молода и могла испытывать стремление к материнству, и хотя
они никогда не говорили об этой проблеме серьезно. Купу было совершенно ясно,
что рано или поздно Алекс захочет родить ребенка, может быть, даже не одного.
Для него же это было слишком сложно, сопряжено со слишком
многими неудобствами, необходимостью изменить свои привычки, поступиться чем-то
удобным и приятным.
Пока Куп брился, в спальне несколько раз звонил телефон, но
он не сразу взял трубку. Это была обязанность Паломы, и Куп довольно долго
ждал, пока она наконец соизволит подойти к аппарату. Потом ему пришло в голову,
что это может быть Алекс. Куп бросился к телефону, на ходу вытирая полотенцем
мыльную пену с лица, но это была Шарлей.
— В чем дело, Шарли? — спросил он мрачно, даже не
стараясь, чтобы голос его звучал любезно.
— Я звонила тебе на прошлой неделе, но ты так и не
перезвонил мне. — Шарлей говорила обвиняющим тоном, и Купу захотелось
швырнуть аппарат о стену.
— Я не получал твоего сообщения, — ответил он,
сдерживаясь из последних сил. — Ты уверена, что оставила его на моей
«голосовой почте»?
— Я разговаривала с этой твоей кубинкой, как ее там… —
заявила Шарлей. Теперь в ее голосе сквозило сознание своей правоты, и Куп
скривился. Шарлей и его короткое увлечение ее пышным бюстом и выдающимися
ногами, казалось, случились в другой жизни. Теперь у него был серьезный роман с
достойной женщиной, а не сексуальная акробатика с девицей, которую он едва
знал. Шарлей и Алекс отличались друг от друга, как небо и земля; двух других
таких непохожих женщин нельзя было найти в целом свете.
— А-а, в таком случае все ясно! — проговорил Куп.
Ему хотелось как можно скорее отделаться от Шарлей. Он не испытывал ни
малейшего желания ни видеть ее, ни слышать и был очень рад тому, что газетчики
так и не пронюхали об их связи. Впрочем, удивляться этому не приходилось — они
почти никуда не выходили вдвоем, так как большую часть времени Шарлей проводила
в его постели.
— Палома передает мне, что кто-то звонил, только когда
ей самой этого хочется, а это бывает не часто, — добавил он.
— Мне нужно встретиться с тобой. Куп.
— Я думаю, в этом нет никакой необходимости.
Шарлен, — твердо заявил Уинслоу. — Кроме того, я сегодня уезжаю из
города. Меня не будет, гм-м… некоторое время. — Это была ложь, однако Куп
по опыту знал, что подобного рода заявления, как правило, отбивают у женщин
охоту разыскивать его. — И вообще, Шарлей, мне кажется, мы уже сказали
друг другу все, что могли. Нам было неплохо вместе, но и только. Надеюсь, ты
понимаешь, что теперь все это в прошлом?
Он встречался с ней лишь несколько недель и был уверен, что
после столь непродолжительного знакомства никаких претензий к нему быть не
может. Куп сам никогда не драматизировал событий и не ждал этого от других.
— Я беременна! — Шарлен определенно поверила, что
он уезжает из Лос-Анджелеса, и поспешила выложить свой главный козырь.
Прежде чем ответить. Куп долго молчал, но голос его звучал
совершенно спокойно. Он уже не раз попадал в подобные ситуации и отлично знал,
что выход есть. Как правило, ему удавалось устроить все без шума. Несколько
сочувственных фраз, моральная поддержка, некоторая сумма на покрытие издержек —
вот и все, что требовалось, чтобы урегулировать проблему.
— Мне очень жаль, Шарлей, — сказал он самым
проникновенным тоном. — Я не хотел бы тебя обидеть, но… ты уверена, что
это мой ребенок?
Женщины таких вопросов не любили. В случае с Шарлей это был,
без сомнения, правомерный вопрос. Куп знал, что и до встречи-с ним личная жизнь
Шарлей отличалась, мягко говоря, разнообразием, и у него не было оснований
предполагать, что, расставшись с ним, она с горя записалась в монашки. Секс был
осью, вокруг которой вращалась вся жизнь Шарлей; на нем, как на фундаменте,
зиждились все ее честолюбивые мечты, все надежды на будущее. Куп не видел в
этом ничего предосудительного; как мужчины используют ум и силу, чтобы сделать
карьеру, так Шарлей пролагала себе путь с помощью собственного тела. Но сейчас
она явно шла ва-банк, презрев все неписаные правила.
— Конечно, я уверена, — раздраженно ответила
она. — Иначе зачем бы я тебе стала звонить, если бы это был не твой
ребенок?
— Ну что ж, — пробормотал Куп. — В любом
случае мне очень жаль… У тебя есть хороший врач?
Инстинкт подсказывал Купу, что ему угрожает опасность, но он
все еще думал, что сумеет выкрутиться.
— Нет. И денег у меня тоже нет.
— Я распоряжусь, тебе вышлют чек. — Куп мысленно
благословил нынешние свободные времена. Он еще помнил те времена, когда для
того, чтобы сделать аборт, необходимо было лететь в Европу или в Мексику.
Теперь же избавиться от ребенка было не сложнее, чем удалить заболевший зуб.
Во всяком случае, самому Купу ситуация представлялась именно
такой. От друзей он знал, что необходимая операция не является ни опасной, ни
слишком дорогой. — Я пришлю тебе список хороших врачей, — добавил
он. — Можешь выбрать любого.
Происшедшее с Шарлей вряд ли могло испортить ему жизнь. Это
была лишь легкая рябь на поверхности воды, а отнюдь не могучая приливная волна,
которая с грохотом накатывает на берег, сметая все на своем пути. Самое
страшное, что могло случиться, это публичный скандал. В другое время Куп
пережил бы его довольно спокойно; быть может, ему даже удалось бы извлечь из
него пользу. Какая реклама: семидесятилетний актер еще может делать детей, но
сейчас шумиха ему была совсем некстати из-за Алекс.
— Я намерена оставить ребенка! — уверенно заявила
Шарлей, и Куп не поверил своим ушам. Ощущение опасности с новой силой нахлынуло
на него. Кажется, эта дурочка намерена шантажировать его. Что ж, пусть
попробует, подумал он, и мы еще увидим, кому из нас придется умыться грязью. Он
обратится в частное детективное бюро, они покопаются в ее прошлом и докажут,
как дважды два, что Шарлен — заурядная проститутка. А если ему повезет, сыщики
сумеют обнаружить в ее прошлом один-два криминальных эпизода наподобие того же
вымогательства или злоупотреблений наркотиками. Но Куп сразу вспомнил об Алекс
и с огорчением подумал, что этот вариант не годится. Он должен был защитить ее
любой ценой! Дела Шарлей были ему безразличны — он никогда не любил ее, но
Алекс — другое дело. Он не может допустить, чтобы до нее дошли эти скандальные
новости, а что скандал будет грандиозным. Куп понял сразу. Его убедил в этом
голос Шарлей — наглый, вызывающий, почти торжествующий. Она не сомневалась, что
сумеет одержать верх, и Куп почувствовал, как рядом с неприязнью в нем растет
самая настоящая ненависть. За свою репутацию он не боялся — не мальчик,
как-нибудь это переживет. Но Алекс… Он и представить не мог ее реакцию. Может
быть, она даже изменит свое отношение к нему — ведь она как-никак детский врач,
и ей может не понравиться, что он так настаивает на аборте, да и знать, что
твой возлюбленный может стать отцом не твоего ребенка, — новость не из
приятных.
