— Да мы тоже не заводили, знаешь! – улыбнулась вдруг весело Анюта. – Чего их заводить, разговоры эти? От них дети не рождаются! Взяли и произвели на свет это чудо! И нисколько об этом не жалеем! Да, дочь?
— Гы! – подтвердила радостно Сонечка и расплылась в своей счастливой младенческой улыбке, продемонстрировав всем два проклюнувшихся нежных зуба–резца, и взмахнула плотными ручками, чуть не вылетев из материнских рук.
— Так, чего ж это мы на крыльце стоим? Вы в дом проходите. Сейчас я вас чаем напою, потом обедать будем…
— Нет–нет, Аня, не суетись! Ничего такого не надо. Нам бы с Валентиной Петровной вопрос решить побыстрее…Понимаешь, времени очень мало. Вот и Никита торопится…
Они вместе обернулись к сидящему на скамеечке у крыльца парню, разглядывающему с интересом дворовый интерьер с его деревьями и цветами, с заросшей толстым ромашковым ковром большой поляной и прокоптившимся мангалом в самой ее сердцевине, с колодцем и обложенным прогоревшими булыжниками кострищем около сваленных у забора старых бревен, с открывающимся отсюда и сразу цепляющим глаз чудесным видом на изгиб реки с ее белым песчаным берегом.
— А хорошо тут у вас, знаете… — проговорил Никита тихо. – Спокойно так, будто счастьем пахнет… Как, говорите, это место называется? Я забыл… Красивое такое название…
— Белоречье, — хором подсказали ему Ольга с Анютой.
— А…Ну да… И в самом деле – Белоречье… Смотри, Ольга, какой берег белый. И река от него тоже белым светится…
— Ладно, Никита. Некогда нам видами любоваться. Река, берег… Ты не забыл, что нам надо сегодня же обратно выехать? Время, время, Никита! Пошли давай! Ань, проводи нас к матери, пожалуйста. Где она?
— Ну что ж, пойдемте…Мам! Ты где? – заходя в дом, крикнула Анюта осторожно. – Иди к нам…
— Здесь я, дочь.
Тина выглянула из большой комнаты, улыбнулась навстречу входящим вслед за дочерью гостям. Сердце Анютино тут же и сжалось в комочек от вымороченной этой материнской улыбки, от вмиг потерявших привычную зеленую прозрачность глаз, будто приглушила, прошлась по ним в одночасье злая патина времени. С трудом подавив в себе вздох досадно–жалостливого дочернего понимания, она лишь гостеприимно протянула руку приглашающим жестом – проходите, мол, в комнату, чего на пороге стоять…
— Валентина Петровна, вы простите нас, конечно, что мы вот так ворвались со своей проблемой. Надо было предупредить, конечно. Но мы ведь и адреса вашего толком не знали! Искали село под названием Белоречье, а ни улицы, ни номера дома не знали… Спрашивали у всех, где здесь живет Званцева Валентина Петровна. Кстати, вы очень здесь популярная личность, знаете ли! У кого ни спрашивали, нам всякий дорогу показывал…
— А почему у мамы своей адреса не спросили? Или она забыла его уже?
— Нет, не забыла, наверное. Только мы ей не стали говорить, что к вам поехали. Не стали беспокоить.
— Почему?
— Ну, так уж получилось…Да она бы и не пустила нас. А ехать к вам все равно обстоятельства заставили. Только…Мы ведь не думали, что для вас это так…Что вы так болезненно все воспримете… — осторожно заговорила Ольга, присаживаясь напротив Тины за стол, покрытый по–деревенски белой ажурной скатертью.
— Ничего. Все в порядке, ребята. Говорите, что у вас за обстоятельства такие срочные.
Тина произносила слова ровным, ничего будто не выражающим голосом, смотрела в глаза прямо, плечи держала ровно, и только сцепленные пальцами одна в другую ладони выдавали внутреннее ее напряжение, которое, казалось, все ушло в эти сжатые мертвой хваткой пальцы.
— Понимаете ли, в чем дело, Валентина Петровна… Отец ведь наш завещания не успел оформить… Он, знаете ли, скоропостижно скончался, от инфаркта. А вы на сегодняшний день так и являетесь его законной женой, то есть юридически входите в круг наследников первой очереди… Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да. Понимаю. Конечно же.
— Но согласитесь, Валентина Петровна, это же несколько несправедливо получается. Вот и Никита тоже так считает. Выходит, вам теперь может отойти значительная доля наследства…Ведь так? Правильно я рассуждаю?
— Правильно.
— Но вы согласны со мной, что фактически к наследству нашего отца вы не имеете никакого уже отношения? Вы же не виделись с ним с тех пор, как… Как…
— Да. Не виделась.
— И ничего о нашей жизни не знали…
— Да, не знала.
— И мы о вас тоже ничего не знали! Ну, то есть знали, конечно, что у мамы где–то есть сестра и брат, и что была какая–то между вами история… Но ведь всю жизнь с отцом прожила именно наша мать, а не вы! И детей у вас от отца нет, как я понимаю. А теперь получается так несправедливо…
— Да. Несправедливо.
— Так вы согласны, значит?
— Согласна.
— Погодите, Валентина Петровна. Какой–то странноватый разговор у нас получается…
— Действительно, странноватый. Чего вы хотите, ребята? Скажите прямо.
— Но это же так понятно и естественно… Вам надо официально отказаться от своей наследуемой по закону доли, и все! Тут, я считаю, даже и говорить особо не о чем!
— Да. Не о чем. Конечно же. Я что, должна что–то подписать? Давайте, я подпишу.
— Но… Если бы все было так просто… Понимаете, отказ от наследства оформляется только нотариально! Причем наш нотариус заявил, что отказ этот примет только от вас лично! Его тоже можно понять – юридические формальности, знаете ли…Не будешь же ему объяснять, что фактически вашего с отцом брака давно уже не существует! Нет, можно было бы, конечно, и через суд это доказать, но все это займет столько времени… Вот мы и решили к вам приехать да решить этот щекотливый вопрос полюбовно. Приватным образом, так сказать…
— Хорошо, ребята. Будем считать, что решили. Что дальше?
— А раз решили, то вам надо ехать вместе с нами, дорогая Валентина Петровна. К нотариусу, в наш город. По месту открытия наследства.
— Что, прямо сейчас?
— Ну да… Хотелось бы… А обратно мы вас самолетом отправим! За наш счет, разумеется! Да, Никита? Ну что ты молчишь, господи? Вот же наказание! Зачем я только тебя с собой сюда тащила! – сердито пробормотала Ольга, обернувшись к брату.
— Но я сейчас не могу… Нет–нет… Вы простите, но нельзя ли мне приехать попозже? Как тут Анюта без меня останется, и Сонечка маленькая…Да и в себя мне надо прийти… Нет, с вами я никак не смогу поехать…
— Хорошо–хорошо, Валентина Петровна! Как скажете! Да мы и не надеялись, в общем, что вы сразу поедете…Главное, что вы в принципе не возражаете! Когда вы сможете приехать?
— Не знаю. На днях, может… Только у меня к вам просьба…
— Да? Какая просьба?
— Вы не оставите мне несколько фотографий Антона? На память? У меня ведь ни одной нет…
