Дверь квартиры семьдесят семь на улице Чехова открылась на сей раз тут же, после первого же звонка. Молоденькая рыжая девчонка с бутербродом в руке уставилась на нее озадаченно:
– Ой… А я думала, это Маринка пришла… Вам кого, девушка? Вы, наверное, дверью ошиблись?
– Нет. Я не ошиблась. Я к вам по делу пришла. Можно я войду? Вы ведь эту квартиру снимаете, да?
– Ну да… Снимаем, на двоих… А в чем дело?
– Видите ли… Даже не знаю, как говорится в таких случаях… – замялась неловко Маруся. – В общем, придется вам подыскать себе другое жилье…
– А вы кто, собственно? Мы не у вас квартиру снимали…
– Да я знаю, знаю. Вам сдала эту квартиру моя свекровь, Ксения Львовна. А по документам она принадлежит моему мужу, Никите. А нам самим жить негде, понимаете? Так что…
– А… Понятно, понятно… – закивала девчонка, по ходу дела вонзаясь в свой бутерброд остренькими зубками. – А только ваша свекровка еще три дня назад звонила и тоже сказала, чтоб мы себе другое жилье подыскивали. Сказала, что квартиру продавать будет. Мы с Маринкой, кстати, уже и переезжаем. Вон вещи собрали, видите? Она как раз пошла машину ловить…
– То есть сегодня к вечеру вы уже съедете отсюда, да? – радостно подняла на нее глаза Маруся.
– Ну почему – к вечеру. Сейчас Маринка придет – и освободим. Вы не думайте, мы все за собой убрали, и мусор лишний вынесли, и помыли-почистили все, и даже холодильник разморозили. Хотите посмотреть?
– Да не надо. Я вам верю, – махнула небрежно рукой Маруся, быстро обходя Никитины владения. Квартира по планировке была точно такой же, как и Наташина, – тот же длинный коридор, ведущий в достаточно просторную кухню, та же комната окнами на юг. Самое то для молодой семьи. Хоть и старенькая, требующая ремонта, но квартира же! Живи себе – не хочу…
Вздохнув грустно, она повернулась к девчонке, спросила деловито:
– А ключи где? Ключи вы мне отдадите?
– Да конечно, пожалуйста… – бросилась в прихожую девчонка. – Хозяйка велела их в почтовый ящик бросить, но так даже лучше. Всетаки из рук в руки. А там уж сами меж собой по-родственному разберетесь…
– Ну ладно, пойду я, – заторопилась уходить Маруся, бросив ключи в сумку. – Счастливо вам…
– И вам того же! – вежливо-равнодушно покивала девчонка, запихивая в рот остатки бутерброда и озабоченно оглядываясь на кучу сумок в углу. – Куда это Маринка с машиной запропастилась, интересно… Говорила ей – проще такси вызвать…
Выйдя из подъезда, Маруся тут же столкнулась нос к носу с проходящей мимо Марией Александровной, окликнула ее радостно. Та подняла голову, уставилась на нее, вспоминая, потом радостно замахала руками:
– Ой! Это ж Маруся! Долго жить будете – не узнала я вас! Да я вообще сегодня от счастья никого не вижу, все плывет перед глазами! Прямо обалдела бабка, так внуку рада!
– Погодите… Какому внуку? Что, Наташа родила?!
– Ну да! Сегодня ночью увезли на «скорой», а к утру родила! Мальчик, здоровенький, крепенький! Росту пятьдесят семь сантиметров, весу три с половиной килограмма. Сказали – завтра уже выпишут, раз никаких осложнений нет.
– Поздравляю вас, Мария Александровна! От души поздравляю! – радостно затрясла ее за плечи Маруся. – Ну вот, видите, а вы за дочку боялись!
– Ой, и не говорите, Маруся… Это ж надо – до последнего дня практически доработала, и все на ногах… Боже, счастье какое… Вы извините, Маруся, мне и поговорить-то с вами некогда! В магазин спешу, надо ж приданое покупать… У нас и не готово еще ничего!
– Да-да, конечно, Мария Александровна! Счастья вам! Ой, погодите… – вдруг спохватилась она, окликая ее уже в спину. – А в какой роддом ее увезли?
– Так в наш, в районный… Это на перекрестке Опалихинской и Тургенева, знаете? – обернулась она к ней на ходу.
– А… Да-да, спасибо, Мария Александровна! Спасибо, еще раз поздравляю…
Сев в такси и назвав домашний адрес, она откинулась на мягкую спинку сиденья, устало прикрыла глаза. Устанешь тут – столько событий за один день… Да еще и новость такая на голову свалилась – у Никиты сын родился! Стало быть, все идет своим чередом, и не остановишь уже никак эти события. Да и надо ли? По всему выходит, что и ей надо действовать. Сегодня, сейчас. Собраться с силами и действовать, чтобы столкнуть с места то самое главное событие, которое давно уже созрело в ее голове и которое надо было взять за руку и переместить в нужную для него клеточку. Так надо. Потому что, кроме нее, получается, и не сдвинет его с места никто.
Открыв своим ключом дверь квартиры, она решительно переступила порог, внутренне перекрестившись. Ну что ж, помоги господи, как говорится. Ксении Львовны, судя по всему, дома не было. Уже хорошо. Можно сказать, повезло…
Никита спал. Раскинулся по большому дивану, уткнувшись лицом в подушку. Она потрясла его за плечо, проговорила громко:
– Эй, хватит спать! Вставай! Так всю жизнь проспишь!
– Ты чего, Марусь? – поднял он на нее удивленное помятое лицо. – Я же с ночного дежурства… Который сейчас час?
– Ничего, потом выспишься! Вставай, говорю! Разговор есть!
Она сдернула с него одеяло, потянула за руку, поднимая с постели. Он послушно опустил ноги на пол, потряс убито головой, потер лицо руками. Потом уставился на нее с тоской:
– Ну что случилось, Марусь? Объясни толком…
– Нет, это ты мне объясни, драгоценный мой муж Никита, – ты долго еще собираешься под маминой юбкой жить? Всю жизнь, да? Сознавать тоскливо, что на поводке ходишь, и ни разу не попытаться этот поводок перегрызть?
– А ты что, только для этого меня разбудила, да? – усмехнулся он грустно. – Могла бы и попозже свои риторические вопросы задать, если уж приспичило…
– И вовсе они не риторические! Я вполне серьезно тебя спрашиваю!
– Отстань, Марусь… Чего это на тебя нашло такое?
– Нет, Никит, не отстану. Не отстану! Я тут подумала – нельзя так жить… Конечно, я понимаю, Ксения Львовна тебе мать, и ты чувствуешь себя в ответе за все, и даже за это ее сумасбродство… Но ведь ты тоже человек! Тебе же тоже надо жить как-то! А ты не живешь, мучаешься и служишь ее надуманным психозам, служишь и мучаешься…
Она говорила громко, горячо и страстно, то отступая от него на шаг, то приставляя к самому его лицу пухленькую ладошку, и сама удивлялась невесть откуда взявшемуся в ней красноречию. Прямо как по писаному шпарит! И слова выскакивали такие нужные, четкие, емкие…
– … Ведь ты хочешь освободиться от этого поводка, я знаю, что хочешь! Не отвоевывать себе маленькие послабления, а жить так, как тебе самому нужно! Так возьми и сделай это! Прямо сегодня! Прямо сейчас!
– Как это – сейчас? Ты что задумала, Марусь? – взглянул он на нее с робкой надеждой.
– А вот я что задумала! – Как ловкий фокусник, она вытащила из кармана ключи и побренчала ими перед его носом. – Это ключи от твоей квартиры, Никита! Которую тебе бабушка оставила! Или ты будешь послушно ждать, когда мамочка продаст ее? Сожжет твой последний мост в другую жизнь? Подсунет тебе генеральную доверенность, ты ее и подпишешь… Ну, посопротивляешься, может, для собственного утешения, а потом все равно подпишешь…
