Книга Прерий душистых цветок, страница 11. Автор книги Вера Колочкова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прерий душистых цветок»

Cтраница 11

— Да долго рассказывать, Вениамин Алексеевич. Да и не хочется…

— А, ну ладно. И не рассказывайте. Моя–то молодая тоже ведь меня выгнала… Тоже замуж выскочила, и имущество у меня все отсудила! Я ж, старый дурак, в свое время трясся над ней да ублажал всячески, вот и задаривал подарками…

Василиса вдруг вспомнила эту грустную его историю, рассказанную давно еще бабушкой. Вообще, с Вениамином Алексеевичем, тогда еще Веней, познакомила сына именно она, бабушка – он был мужем ее любимой подруги Любочки, с которой они дружили семьямии они хорошо, и семьями дружила, тогда еще и дедушка жив был, известный профессор–историк… И непросто познакомила, а сделала Вене в некотором роде даже протекцию – попросила сына взять его на свою фирму. И Веня быстро на фирме прижился, и работал старательно и честно, и вскоре стал действительно правой рукой хозяина ; они даже, несмотря на большую разницу в возрасте и разные представления о жизни и своем в ней месте, приятельствовали очень неплохо, и тоже семьями пытались дружить. Только вот Олег был женат на Аллочке, молодом и ангельски–красивом создании, а Веня – на Любочке, которая с огромным трудом вписывалась в это их приятельство. Вернее, совсем не вписывалась. Тем более что молодая Аллочка умудрилась к тому времени завести двоих уже деток, а у них с Любочкой детей не было. Да и вообще - их даже и рядом ну никак, никак нельзя было поставить - такая красавица Аллочка и такая честно и безупречно стареющая Любочка… Вот тогда Веня и решил от Любочки уйти. Как ни убеждал его Олег, что делать этого в его возрасте уже как бы и нельзя, и еще всяческие разные и мудрые доводы приводил, — все равно Веня ушел. И тоже женился на юной и небесной красоте, на черноглазой и смуглокожей прелестнице Наточке, которая осчастливила его совсем уж окончательно - сыночка родила долгожданного. Правда, быстро как–то очень уж родила, но Вениамин Алексеевич, от такого счастья вмиг и напрочь потерявши голову, пальцев своих подозрительно не загибал, месяцы да сроки никакие не высчитывал. Не хотелось ему ни о чем таком думать, потому что чего жизнь гневить – она ж к нему не только лицом, а всем своим корпусом повернулась – и достаток большой через щедрость да дружбу Олегову дала, и счастье с молодой женой, и даже вот ребеночка…А бедной Ольге Андреевне пришлось перед Любочкой только руками развести виновато : выходит, сама она сосватала ее мужа в другую жизнь… Раздружились они тогда быстро, конечно. Вернее, Любочка раздружилась. Так и жила с тех пор одна…

— Как это она вас выгнала, Вениамин Алексеевич? – грустно переспросила его Василиса. – Неужели тетя Наташа смогла это сделать?

— Да, смогла вот. Говорю же, я в те времена через дарственные всю нашу недвижимость на нее оформил. А она, как оказалось, и не любила меня вовсе. Только ради этих красивых бумажек гербовых со мной и жила. А когда все кончилось, взяла и выбросила меня за дверь, как ненужную вещь какую. А Любочка меня обратно приняла… Живем вот теперь с ней в бедности, на одну только пенсию. Она меня и кормит, и обихаживает. Святая она, Любочка моя. Так вот оказалось. А Наташа мне и с сыном видеться не дает, и его против меня настраивает. Говорит, будто и не мой он вовсе. И как только у нее язык поворачивается на такое, а? Не мой, главное…Ты помнишь моего Димку–то, Василиса?

— Помню…

Конечно же, она помнила этого красивого и избалованного паренька — он был чуть помладше ее братца. И помнила, как тогда все взрослые носились над ним и дыхнуть боялись в его сторону – вечно у него проблемы какие–то были. То ему школу хорошую не могли подобрать, то учителей домашних отыскать. Вениамин Алексеевич очень старался отцом хорошим быть…

— Я вот недавно увидел его на улице, а он даже и поговорить со мной не захотел. Спросил только, есть ли у меня деньги, и все… А откуда они у меня, деньги эти? Без денег ничего я для них не значу, выходит…Я вот все думаю, Василиса, а если б послушался меня тогда твой отец да не стал бы со своей гусарской честью вперед батьки в пекло выпячиваться, то, может, и не случилось бы тогда трагедии такой, а? И я бы при деле был, и Наташа моя со мной, и сын…А?

— Прекратите немедленно, Вениамин Алексеевич! – тихо и вежливо, но очень твердо произнесла Василиса. Она и сама услышала, как прозвучало в этот момент в ее голосе что–то хоть и вежливое, но очень тяжелое, железобетонное почти: – Вы же сюда поминать его пришли, вот и поминайте добрым словом…

— Ну да, ну да… — торопливо закивал головой Вениамин Алексеевич. – Конечно…Ну и характерец у тебя, девушка, весь отцовский… Как скажешь чего – прям мороз по коже…

— Скажите мне лучше, за что его убили? А то все вокруг да около… Их же, киллеров этих, так и не нашли тогда. Это правда, что у отца долгие большие были? Вы же наверняка знаете, вы же у него на фирме всеми финансами занимались. Откуда они взялись–то, долги эти?

— Ох, и умные ты вопросы задаешь, девушка… Молоко на губах не обсохло, а туда же – обвинять… Финансами занимался…

— Ой, да что вы! Кто ж вас обвиняет–то? Я же просто про долги спросила! Так были или нет?

— Нет, Василиса, не было никаких таких долгов, липа все это, — немного подумав и будто на что–то решившись, ответил тихо Вениамин Алексеевич. — И бумаги заемные, на отца вашего оформленные, тоже липой были. Сейчас же просто очень бумагу такую нарисовать да печатей–штампов на ней наставить, да подписью купленного нотариуса скрепить… А долгов никаких не было, это точно…

— А почему вы тогда молчали, Вениамин Алексеевич, если все знали? Если не было никаких долгов, значит, и у нас же зря все отобрали…

— Да боялся я, Васенька. Вот презирай да режь меня теперь, но боялся. И не за себя даже, а за Наташеньку свою да за сыночка ненаглядного… Да если б я чего сделал по–другому, и они бы тоже, как вы, ни с чем остались, и меня бы тоже теперь не было… Потому и бумаги подписал нехорошие всякие…

— Потому и на похороны отцовские не пришли?

— Потому и не пришел. Вот сейчас только и насмелился к нему зайти да прощения попросить. А жизнь меня и без того наказала, итак все отобрала. И имущество, и жену молодую, и сына…Так что не суди меня строго, Василиса. И ты, Петро, не суди…

— Да мы и не судим, — поглядев сначала на Василису, словно ища у нее одобрения, махнул рукой Петька. – А только и вы больше про папу не говорите, что честность и порядочность – это плохо!

— Так я, Петро, это не про папу твоего говорил, а про бизнес наш, который честность эту не любит. Нельзя с ней в бизнес идти, с честностью–то. Нельзя. Все равно сломают и под свою дудку плясать заставят…

— А я считаю, что можно. И нужно даже. И обязательно именно с честностью и порядочностью нужно туда идти! А иначе ничего и не изменится никогда… — решительно произнесла вдруг Василиса.

— Ну, мала ты еще, Василисушка, потому и рассуждаешь так. Вся в отца своего пошла. И он вот, помню, теми же словами говорил…

— А мала – так повзрослею! Подумаешь, недостаток! Он, недостаток этот, сам по себе с годами исправляется! И никто меня не сломает, и под дудку свою плясать не заставит!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация