А на следующий день в воскресенье лицо милиционера Димы всплыло перед ней не в эфемерном воображении, а в самой что ни на есть настоящей яви. Увиделось в открытую дверь. Как раз после обеда звонок в дверь и раздался. Максимка только-только, с матерью и сестрой нежно распрощавшись и взвалив на плечи рюкзак с хоккейной амуницией, благополучно отбыл на свою новогоднюю турбазу. Вдруг снова в дверь позвонили – она и пошла открывать. Думала, Максимка что забыл…
– Здравствуйте, Женя. Можно войти? У меня для вас новости есть.
– Да-да… Проходите, конечно… – растерянно отступила в прихожую Женя, с ужасом думая, что даже причесаться толком с утра не удосужилась. – Вы проходите в комнату, я сейчас…
Заскочив в ванную, она быстро сунулась к зеркалу и даже лица своего поначалу не разглядела. Вернее, не узнала совсем. Выглядывала из зеркала перепуганная до смерти девчонка с глазами на пол-лица, таращилась непонимающе, и губы у девчонки дрожали как-то странно – то ли заплакать она собиралась, то ли засмеяться – совершенно непонятно. Уняв с трудом противную дрожь, Женя привела лицо в порядок, сделала его таким, каким оно и должно быть у женщины спокойной и серьезной, вполне самостоятельной, матери двоих детей к тому же. Потом постаралась спокойно дотянуться до щетки, спокойно причесаться. Так, очень хорошо. А вот пудру зря схватила. Зачем это? Посмотрела на себя – в ужас пришла. Сразу видно, что только-только напудрилась. Смешно. Зачем дома-то? Еще подумает этот Дима, что из-за него все старания… И вообще надо успокоиться уже основательно. Чего это она задрыгалась так нервно? Ну, пришел и пришел, подумаешь. Говорит, новости есть. Какие, интересно? Маньяк из больницы сбежал и прямиком к ней с ножом направляется?
Быстро умывшись и вытерев лицо насухо, она даже чуть волосы взлохматила – пусть перед вами, дорогой майор Дима, ваша девушка Галя красоту наводит, а ей, проходящей по делу Евгении Ковалевой, это без надобности…
Вернувшись в комнату, она обнаружила там и Катьку, сидящую напротив Димы в позе нога на ногу. Улыба лась Катька гостю совсем по-светски, несмотря на тоже некоторую лохматость и утренний заспанный вид. Глаз Катькин горел на гостя любопытством неуемным, и, судя по всему, она собиралась присутствовать при разговоре. Женя посмотрела на него поверх Катькиной головы, спрашивая взглядом: можно ли? Он едва заметно мотнул головой, что, как Женя поняла, означало одно: ребенка надо отсюда убрать.
– Кать, пойди посуду помой! – строгим голосом отдала Женя материнское распоряжение.
– Да ну, мам! Потом помою… – отмахнулась от нее Катька, продолжая нахально разглядывать Диму.
– Катя! Я кому сказала? Ну? Выйди давай! Не понимаешь, что ли?
– Почему это – выйди? – обиженно повернулась к ней Катя. – Я, наоборот, хотела…
– Ну, мало ли чего ты хотела! Давай, давай отсюда…
Катька медленно поднялась из кресла, с лицом равнодушным и одновременно оскорбленным прошла мимо матери. Вскоре послышался и характерный нервно-стервозный звон посуды из кухни – ну что за девчонка, в самом деле! Не мытьем, так катаньем характер свой продемонстрирует…
– Хорошая у вас девочка, Женя… – вежливо улыбнулся ей Дима. – Искренняя такая, все эмоции наружу!
– Ну да… Только возраст опасный для этой искренности… А так ничего. Действительно, хорошая. Так что у вас за новости для меня, Дима? Вы сказали: есть для меня новости…
– Да, Женя, есть. И самые, я думаю, для вас неожиданные. Даже не знаю, с чего и начать…
– Ну, начните как-нибудь. Потом разберемся, что к чему.
– Скажите, Женя… Вам имя Караваев Юрий Григорьевич о чем-нибудь говорит?
– Ну да… Говорит, конечно… А при чем тут…
– Постойте, Женя. Давайте с этого места поподробнее. Кто этот человек – Караваев Юрий Григорьевич?
– Да никто! Ну то есть… Обыкновенный человек, мы работаем вместе! А что?
– Просто работаете, и все? Коллега, значит? И ничего вас с ним больше не связывает?
– Ну, как вам сказать… В общем-то нет, ничего не связывает. А почему, собственно…
– А я вам скажу почему, Женя. Именно этот человек вас и заказал…
– Что?! Что вы сказали? Я не поняла, простите… Как это – заказал?
– Ну, я не могу сказать как, но парня этого, который по ошибке на соседку вашу напал, он для вас нанял.
– Но… Нет, этого просто не может быть! Что вы! Нет, вы ошиблись, наверное! Да что я говорю – точно ошиблись! Это даже смешно, в конце концов! Откуда у вас вдруг такая дурная версия появилась? Вы что? Нет-нет, этого не может быть…
Милиционер Дима сидел, наклонившись вперед и внимательно глядя в ее лицо, молчал, будто пережидая, когда схлынет с нее первое испуганное возмущение. Потом спросил резко:
– У вас были с ним интимные отношения? Или ссора какая-нибудь? Он что, преследовал вас?
– Ой, я не знаю… Вернее, как сказать, не знаю… – опешила Женя от его напора.
– Говорите все как есть, Женя. С самого начала и по порядку. Это очень важно.
– А… А откуда вы узнали… Вам что, этот маньяк сказал, да?
– Нет. Он мне ничего не сказал. Не успел. Он ночью умер, Женя. Вернее, под утро уже. А вот маме своей сказал. Она от него так и не отходила, бедолага. Ну а мама уж мне утром сообщила, как только я в больницу подъехал. Караваев Юрий Григорьевич – их сосед по лестничной площадке. И этот самый сосед, стало быть, и попросил бедного сердечника изобразить из себя маньяка. Один только раз. Специально для вас. Эксклюзивно, так сказать. За вознаграждение, разумеется. Бедный сердечник перед предстоящей операцией очень уж хотел маму свою старенькую хоть с мало-мальскими средствами оставить…
– И… сколько он ему обещал… за меня?
– Немного, Женечка, немного. Всего пятнадцать тысяч. И не долларов, не надейтесь, всего лишь рублей…
– А он что, убить меня хотел, что ли?
– А вот этого я не знаю. В этом бедный сердечник маме не признался. Сказал только: возьми, мол, мама, с соседа нашего деньги. Так и не понял он, видно, что объектом при нападении ошибся. Откуда ему было знать, что вы шубу свою накануне соседке продали? А шуба у вас и впрямь приметная – черная с оранжевым. И рисунок такой яркий – ни с чем не спутаешь. Ваш Юрий Григорьевич хорошо, видимо, ее обрисовал. Вот наш маньяк доморощенный и затаился под лестницей, да стал ждать женщину в такой шубе…
– А вы что теперь, Юру… ну, Юрия Григорьевича Караваева то есть, арестуете, да?
– Не знаю. Одно могу гарантировать – следствие по делу пойдет обычным порядком, то есть в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом. Вот оформим показания старушки мамы, а дальше – все своим чередом.
– А пока что, не оформили? Показания эти?
– Нет. Я как поговорил с ней в коридоре, так сразу рванул к вам. Для выяснения, так сказать, особенностей личности заказчика преступного нападения. Вот и выяснил. Сослуживец, значит. Сослуживец-ревнивец. Так что у вас с ним было, Женя? Служебный роман?
