Женщины обменялись улыбками.
– Вы тоже мне нравитесь. Я просто не знаю, как вас
отблагодарить.
– И не нужно. Отрывай задницу от стула и отправляйся на
пробы. Я позвоню им и скажу, что ты немного задерживаешься.
Доротея выпроводила Сирину из комнаты. Подойдя к двери и уже
взявшись за ручку, Сирина обернулась и с улыбкой прошептала:
– Спасибо.
Когда дверь закрылась, глаза Доротеи повлажнели. Десять
минут спустя она уже говорила по телефону, договариваясь о встрече с Маргарет
Фуллертон.
Встреча Доротеи Керр и Маргарет Фуллертон была не из
приятных. Когда Маргарет узнала причину ее прихода, то глаза ее сделались холодными
как лед. Однако Доротею это ничуть не испугало. Она посоветовала Маргарет
держаться подальше от Сирины и ее карьеры, в противном же случае, ни минуты не
колеблясь, Доротея подаст на нее в суд.
– Должна ли я это понимать, что имею дело с ее представительницей?
– Нет, я президент агентства моделей. И я сделаю то,
что говорю.
– Я тоже миссис Керр.
– В таком случае мы отлично понимаем друг друга.
– Могу я предложить, чтобы ваша подопечная сменила имя?
У нее нет на него прав.
– По закону она их имеет. Но какое это имеет значение?
Она не пользуется фамилией вашей семьи, она пользуется своим собственным
титулом.
– Что особенно вульгарно. – Маргарет Фуллертон
встала. – Полагаю, вы сказали мне все, ради чего пришли сюда.
– Не совсем, миссис Фуллертон. – Доротея тоже
встала во весь свой рост. Когда-то она была очень высокой и очень красивой
моделью. – Хочу, чтобы вы знали, что с этого самого утра я наняла адвоката
для Сирины. Он будет полностью введен в курс всех ваших действий, в частности
того, что Сирина уже лишилась одного заказа. Если появятся хоть какие-нибудь
дальнейшие осложнения, то для прессы наступит благодатный денек. Вы представить
себе не можете, как вашим друзьям понравится то, что они прочтут о вас в «Дейли
ньюс».
– Думаю, это пустая угроза.
Однако было совершенно очевидно, что Маргарет Фуллертон
забеспокоилась. Прежде ей никогда не угрожали, в то же время она редко
встречала противника, равного себе, тем более женщину.
– Будь я на вашем месте, то не стала бы испытывать
судьбу. Я сделаю так, как говорю. Сирина станет самой преуспевающей моделью в
этом городе, будете вы в это вмешиваться или нет. Поэтому вам же лучше
смириться с этим. – С этими словами Доротея повернулась, но прежде чем
уйти, презрительно посмотрела через плечо и добавила: – Когда-нибудь вам станет
не по себе после всего содеянного. Знаете, рано или поздно подобные вещи
становятся достоянием гласности. Думаю, вам это мало понравится.
– Это что, угроза?
Руки Маргарет дрожали, она стояла и яростно смотрела на свою
противницу.
– По правде говоря, – проговорила Доротея, сладко
улыбаясь, – да.
Она ушла, оставив Маргарет Фуллертон в одиночестве,
охваченную страстным желанием убить ее.
В тот же вечер Маргарет позвонила Тэдди и без обиняков
заявила:
– Я запрещаю тебе встречаться с этой женщиной.
– Ты ничего не можешь мне запретить. Я уже взрослый.
Что ты можешь сделать – уволить меня?
Сирина уже рассказала ему о случившемся.
– Я в любой момент могу изменить завещание.
– На здоровье. Меня никогда не интересовали твои
деньги. Я врач. Могу сам заработать себе на жизнь. Что, кстати, и делаю.
– Очень хорошо. Я сделаю то, что сказала.
– Я тоже. Спокойной ночи, мама.
Он повесил трубку, а Маргарет бессильно разразилась слезами.
Впервые в жизни она поняла, что значит чувствовать себя беспомощной. Но
ненадолго. Маргарет Фуллертон была женщиной умной и решительной. И будь она
проклята, если Сирина Фуллертон, или как бы она там себя ни называла, выиграет
следующий раунд.
Глава 37
На протяжении всего следующего месяца Ванесса почти не
видела матери. Она проводила время с няней и дядей Тэдди, а мать приходила
домой в семь, восемь или девять вечера, слишком усталая, чтобы есть,
разговаривать или двигаться. Обычно она принимала горячую ванну, а иногда сразу
же отправлялась спать. Тэдди сам был ужасно занят в госпитале, проводя
ежедневно по пять-шесть часов в операционной, и каждое утро ему приходилось
вставать в четыре часа. Но тем не менее, он находил время помогать Сирине. Это
было самое меньшее, что он мог сделать, чтобы хоть как-то уравновесить
поползновения матери уничтожить Сирину. Но Маргарет не предпринимала ничего
такого, что дало бы основание Доротее Керр привлечь ее к судебной
ответственности. Тем не менее, где бы ей ни представилась возможность, она
всячески порочила Сирину. Она даже пустила утку, что Сирина никакая не
принцесса, а горничная из Рима, которая скребла полы во дворце, что якобы и
позволило ей претендовать на титул. Она, разумеется, забыла упомянуть, что этот
дворец прежде принадлежал родителям Сирины. Сирине казалось бесполезным
оправдываться и объяснять истинное положение вещей. Кроме того, она была
слишком сильно занята, чтобы придавать этому значение.
Каждый вечер, возвращаясь домой, Сирина буквально валилась с
ног от усталости. За два месяца она похудела на четырнадцать фунтов от
изнурительного труда и беспокойства. Но фотографии, которые делали в эти дни,
были самыми потрясающими из всех, которые когда-либо видел Тэдди. Сирина
становилась все красивее и красивее и набиралась опыта с каждой новой работой.
С трудом верилось, что до этого она не проработала многие годы в Нью-Йорке,
Париже или Лондоне. Ничто в ней не выдавало новичка. Она отлично справлялась со
своей работой и работала очень упорно. Даже Доротея Керр признала, что
Принцесса настоящий профессионал. Теперь весь город знал ее по титулу, и с
самого первого мгновения никто не ставил под сомнение назначенную ею цену.
Сирина уже скопила довольно приличную сумму и была очень довольна тем, что
смогла оплатить учебу Ванессы в одной замечательной небольшой частной школе.
Там преподавали в европейском стиле, и все уроки велись на французском. Через
два месяца Ванесса говорила на двух языках, и Сирина вспомнила, что когда-то
она хотела научить ее итальянскому. Но теперь у нее не было времени. Она
слишком много работала. Тэдди просто обожал ее.
– Ну, знаменитая дама, как вам нравится быть самой
популярной моделью Нью-Йорка?
– Не знаю. – Сирина улыбнулась, присаживаясь рядом
с Тэдди и держа в руках газету. – Я слишком выматываюсь, чтобы хоть что-то
чувствовать. – Затем, взглянув на него с укоряющей улыбкой, добавила: –
Это все по твоей вине, Тэдди.
– Нет, это все оттого, что ты такая уродина. – Он
наклонился и поцеловал ее в щеку, в глазах вспыхнул интерес. – Ты с
кем-нибудь встречаешься?
