Мария кивнула:
— Именно
поэтому Мистраль тебя и выбрал среди многих перспективных пилотов.
— Я уезжаю в
Португалию. Хочу попросить у тебя одну вещь, — проговорил он робко. —
Можешь одолжить мне шлем Мистраля? Тот, что был на нем в Монце?
Мария держала его
на полке в спальне. Она взяла его и протянула Раулю.
— Я буду
работать за нас двоих, — обещал аргентинец.
Мария улыбнулась и
проводила его до дверей.
Больше говорить
было не о чем. Мария словно изменилась за эти несколько дней. Мысль о том, что
она может потерять Мистраля, сделала ее более зрелой, заставила осознать свою
уязвимость. И тем не менее она сумела найти в себе силу, о существовании
которой доселе даже не подозревала.
На юного Ромеро
эта ситуация тоже повлияла, даже вопреки его собственной воле. Он как бы
нравственно вырос и повзрослел. Он не раз видел пилотов, изуродованных
страшными авариями. Ни один из них не был его другом: Рауль был убежден, что у
него вообще нет друзей, только соперники, которых надо победить. Случай с
Мистралем заставил его понять смысл и ценность дружбы. Возможно, его карьера
стала клониться к закату именно в этот момент, когда он начал давать волю
чувствам.
Они обнялись на
прощание. Мария, совершенно обессилевшая, еле добралась до спальни и, рухнув в
постель, погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Ее разбудило
нежное прикосновение детской ручки к волосам. Она попыталась удержать мягкие
обрывки сна, бессознательно смешивая их с теплым и ласковым ощущением,
возникшим наяву. Еще не вполне проснувшись, она уже знала по запаху душистого
мыла, что ее дети забрались в постель, чтобы быть поближе к маме. Несколько
минут она лежала неподвижно, наслаждаясь тишиной, казавшейся особенно мирной
благодаря легкому детскому дыханию. Потом тихонько вытянула руки и прижала их к
себе.
— Мы не
хотели тебя будить, — сказала Фьямма.
— Мы только
хотели вместе с тобой бай-бай, — объяснил Мануэль.
— Ну, раз
теперь мы здесь, все вместе, давайте закроем глазки крепко-крепко, —
принялась убаюкивать их Мария.
В ту же минуту она
остро, до болезненности, ощутила, как ей не хватает близости Мистраля.
— Кто-нибудь
звонил из госпиталя? — спросила она.
Мария знала, что
Адель дежурит возле него. Если бы появились хоть какие-нибудь изменения, ее бы
немедленно известили. Дети успокоили ее. Потом Мануэль сказал:
— Мы с
Рашелью уже поели, потому что Флоретта опять уехала. Она сказала, что
возвращается в Париж и скоро тебе позвонит.
Когда надо было
передать сообщение, это всегда делал Мануэль, хотя ему только-только
исполнилось пять. Фьямма могла все выслушать и запомнить, но, когда нужно было
пересказать услышанное, начинала нервничать, путаться в словах и запинаться.
Она хорошо умела передавать собственные чувства и ощущения, но логические связи
давались ей с трудом. Когда Мария спросила у нее, что случилось с Флореттой,
почему она уехала, девочка ответила: «Кажется, она влюблена».
— Почему ты
так решила? Она сама тебе сказала? — с любопытством стала расспрашивать
Мария.
— Нет, я сама
догадалась. Вот здесь, внутри, — пояснила девочка, крепче прижимаясь к
матери.
— И поэтому
ты так волнуешься? — осторожно решила выяснить Мария.
— Я никак не
могу понять одну вещь, мама, — призналась Фьямма, набравшись смелости.
— Давай
обсудим, может, мы вместе разберемся, — предложила мать.
— Я хочу
знать, сколько у меня братьев, — выложила Фьямма единым духом.
Так вот в чем
дело, подумала Мария. На Фьямму произвела впечатление встреча с Джанни
Штраусом. Надо ей все объяснить немедленно, не откладывая.
— У тебя два
брата. Мануэль, который младше тебя, и Джанни Штраус. Он старше, совсем
взрослый человек.
— Ты говоришь
о том синьоре в золотых очках, правильно? — уточнила Фьямма.
Мария кивнула.
— А ты — его
мама? — спросила девочка.
— Ну как я
могу быть его мамой, если он старше меня? Его мама — это одна синьора, уже
довольно пожилая, — объяснила Мария, стараясь говорить спокойно.
— А почему же
ты в то утро сказала этому синьору, что я его сестра?
— Потому что
его отец — это и твой отец. Я тебе уже объясняла, помнишь?
Фьямма попыталась
ухватить суть всех этих сложных рассуждений.
— Ты мне
сказала, что моего папу зовут Петер Штраус, но моя фамилия — Гвиди, как у тебя,
потому что папа умер раньше, чем я родилась. Поэтому он не смог дать мне свою
фамилию, так? Но ты мне не говорила, что у меня есть брат с золотыми
очками, — размышляла Фьямма.
Она говорила с
трудом, нужные слова никак не шли на язык.
— Ну, так я
теперь тебе говорю. Разве это не все равно? — спросила Мария.
— Брат — это
ведь очень важно. Вот Мануэль мой брат, и я это знаю. А Джанни Штраус? Разве
это не важно? — упрямо стояла на своем девочка.
— Иметь брата
— это всегда важно, даже если вместе с ним не живешь.
— Но ведь мой
папа Мистраль. Правда, мама? — Фьямме очень хотелось обрести уверенность.
Мария кивнула.
Мануэль слушал их, не вмешиваясь и делая вид, что его глубоко заинтересовал
орнамент на шелке, которым было затянуто изголовье кровати. Он водил по
замысловатому узору пальчиком, изображая сквозь зубы шум несущегося на полной
скорости автомобиля.
— Что-то я
никак не пойму всю эту историю, — призналась наконец Фьямма.
— Может, было
бы проще, если бы я рассказала тебе все с самого начала, — вздохнула
Мария.
— Почему же
ты не рассказываешь?
Мария хотела
отговориться тем, что сейчас неподходящий момент, что она еще не готова
объясняться с дочерью на эту тему. Но раз уж Фьямма стала расспрашивать ее с
такой настойчивостью, значит, откладывать больше нельзя. На ночном столике
рядом с постелью зазвонил телефон, и Мануэль проворно схватил трубку. Мария
вздохнула с облегчением: спасительный звонок избавил ее от необходимости
приступать к слишком длинному и трудному объяснению.
Сын протянул ей
трубку.
— Это Маттео.
Хочет с тобой поговорить.
— О
боже! — воскликнула Мария, понимая, что, раз уж Маттео звонит ей из
госпиталя, значит, что-то случилось с Мистралем. — Только, пожалуйста, не
говори мне, что у тебя плохие новости, — сказала она в трубку.
— То, что я
должен тебе сообщить, это скорее хорошая новость, — осторожно начал он.
— Мистраль
вышел из комы? — живо перебила его Мария.
— Речь не о
нем, а о тебе. Я получил результаты твоих анализов.
