— Да, конечно,
синьор.
Оставив его с
разинутым ртом, Петер повернулся на каблуках и вышел. В дверях он столкнулся с
секретаршей. Она возвращалась из туалета вся зареванная.
* * *
Сотрудник
спецслужбы только что вернулся в свою мансарду на улице Арко-де-Толомеи. Он совершенно
выбился из сил. Пора было расставаться с этим уютным гнездышком. В его
возрасте, если живешь на шестом этаже, без лифта уже не обойтись. Телефон
звонил, не умолкая, и он скрепя сердце снял трубку.
— Могу я
поговорить с синьором Финолли? — спросил голос на другом конце провода.
— А вы-то
сами кто? — грубо ответил он.
— Не думаю,
что я ошибся номером, — сказал позвонивший насмешливым тоном, — и не
считаю нужным представляться, потому что через десять минут, когда я приду к
вам в дом, вы, возможно, припомните, что где-то меня уже видели, — добавил
незнакомец, вешая трубку. Сколько врачи ни внушали ему, что бояться нечего и
что его положение стабильно, «как в танке», один такой телефонный звонок — и
давление у него сразу подскочило.
Агент положил
трубку на рычаг и провел носовым платком по лбу, покрывшемуся испариной.
Он подошел к двери
и посмотрел в «глазок». На площадке никого не было. Он открыл, и тут же ему
показалось, что на него обрушилась гора. Кто-то схватил его за ворот. Двое
вооруженных мужчин ворвались в маленькую квартирку, Петер втащил хозяина внутрь
и швырнул его в кресло, нависая над ним всей своей колоссальной тушей.
— А вот
теперь поговорим, — объявил он.
— Кто вы? Что
вам от меня нужно? — дрожащим голосом пробормотал агент спецслужбы. Пот
лил с него градом.
Двое
телохранителей рыскали по квартире, переворачивая все вверх дном, обрывая
провода и выводя из строя записывающую аппаратуру. Они сложили в холщовый мешок
блокноты с записями, магнитофонные пленки, два пистолета. Потом кивнули Штраусу,
давая понять, что все в порядке.
— Из чистого
любопытства, синьор Финолли, — начал Петер неожиданно мягко, —
давайте совершим небольшое путешествие во времени. Перенесемся на несколько лет
назад. Расскажите мне об одной девушке из Болоньи. Ее звали Моретта Моранди. Вы
ее припоминаете?
Агент вздрогнул.
Он понял, что ложь принесет ему лишь новые неприятности, но никак не мог
определить, что представляет собой эта троица, ворвавшаяся к нему в дом.
Полицейские, шантажисты, грабители? Только в одном он не сомневался: они не
намерены шутить.
— Я никогда
ее лично не встречал. Никогда с ней не разговаривал. Для меня это всего лишь
имя. Услужливая девушка для ночных увеселений некоторых лиц, — неуверенно
ответил он.
— Каких
лиц? — настаивал Петер.
— Зачем вы
меня спрашиваете, если сами все знаете? — слабо запротестовал Финолли.
— Мне хочется
услышать это именно от вас, — сказал Петер, не теряя спокойствия. Потом он
повернулся к своим охранникам и приказал: — Нам с этим синьором необходимо
побеседовать с глазу на глаз. Подождите меня на лестнице.
Когда они остались
одни, сотрудник спецслужбы, наконец-то узнавший Петера, поглядел ему в глаза с
вызовом:
— Что бы я
вам ни сказал, вы мне все равно не поверите. Ваши люди уже завладели
документами, которые я собирал все восемь лет, что занимаюсь этой грязной
работой. Можете с ними ознакомиться, если пожелаете. Но учтите, знать некоторые
вещи вредно для здоровья. А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое.
— Вы
омерзительный тип, — заметил Петер.
— Думаю, что
и вы не лучше, — Финолли решил защищаться по принципу «сам дурак». —
Вы великий Петер Штраус. Тот самый, который из ничего стал колоссом
международного капитала. Такую карьеру не сделаешь, не запачкавшись.
— Не читайте
мне мораль, синьор Финолли. Кто бы говорил, но только не вы.
— Я в таком
положении, что могу позволить себе все, что угодно. С этой минуты моя жизнь не
стоит ни гроша. И ваша, смею вас уверить, — тоже.
— Кто такой
Антонино Катания? — продолжал Петер, пропустив предупреждение мимо ушей.
— Подонок, —
ответил Финолли.
— Ваши оценки
меня не интересуют.
— Исполнитель.
Торговец наркотиками. Доносчик. Сводник. Убийца. Член мафии.
— Это он убил
Моретту Моранди?
— Он и его
друзья.
— Назовите
имена.
— Я их не
знаю. В нашем деле чем меньше знаешь, тем дольше живешь. И вам предстоит самому
в этом убедиться, синьор Штраус, — зловеще предупредил агент.
— Меня ваши
угрозы не пугают, синьор Финолли. Почему вы продолжали оплачивать аренду виллы,
на которой никто не живет?
— Таков был
приказ. Я ведь тоже исполнитель, — пожал плечами Финолли.
— Ключи, —
потребовал Петер, властно протягивая руку. — Верните мне ключи от виллы.
Финолли отдал ему
ключи. Он побледнел, его сотрясал озноб.
Петер вышел к
своим охранникам, ждавшим его на лестнице.
Оставшись в
одиночестве, агент спецслужбы заметил, что брюки у него мокрые. И тогда он
заплакал. Он все еще плакал, пока его дрожащие пальцы набирали заветный
телефонный номер.
Когда в трубке
раздался знакомый голос, Финолли сказал:
— Петер
Штраус. Он добрался до меня. Взял мой архив. Теперь ему многое известно.
* * *
В самолете, на
обратном пути в Болонью, Петер ознакомился с материалами, захваченными у
Вирджилио Финолли. Он полагал, что ему все известно о мире политики и его
интригах. Теперь оказалось, что он не знал ровным счетом ничего. Даже самая
извращенная фантазия не смогла бы породить столь отвратительной картины.
Секретный агент подробно задокументировал множество преступлений, совершенных
сознательно и преднамеренно. Марии не повезло: она по чистой случайности
столкнулась с этими людьми, и они надругались над ней. Но, к счастью, она
осталась жива, и теперь он был рядом, чтобы ее охранять.
Петера мучили
мысли о происшедшем, но он не представлял, что худшее еще впереди. Внутренняя
обстановка виллы все еще хранила признаки былой роскоши, несмотря на ущерб,
нанесенный теми, кто перевернул все вверх дном в попытке отыскать пленки, о
которых рассказала Мария. Люди Петера не понимали, почему хозяин так волнуется
из-за этой развалюхи, но не сомневались, что у него есть на то веские основания.
Они привыкли не задавать вопросов и выполнять его приказы без обсуждений. Ведь
они служили ему годами, и Петер ни разу не заставил их пожалеть об этом.
Они бродили по
дому как призраки. Уже в саду Петер сказал:
— Я выставлю
этот дом на продажу. Вся выручка пойдет на благотворительность. Надеюсь, таким
образом нам удастся смыть хоть часть этой грязи.
