– А, привет, ма, – откликнулась она довольно прохладно. – Да, все в порядке. Как ты?
– Ты знала, что у него любовная связь?
– Конечно, – столь же холодным голосом ответила Лаура. – Потому-то я так и недоумевала, когда он исчез. И так боялась, что он попал в несчастный случай. Поэтому-то я и заявила агенту из Службы внутренних доходов, что он не мог совершить налогового мошенничества. Мой муж никогда не делает ничего такого, о чем мне не было бы известно.
Мадди помолчала, а затем промурлыкала:
– Ну-ну, продолжай.
– Я уже закончила, – вздохнула Лаура.
– Теперь чувствуешь себя лучше?
– Я бы чувствовала себя лучше, если бы ты перестала задавать оскорбительные вопросы. Неужели ты всерьез считаешь, что будь мне известно о связи Джеффа, я бы так долго защищала его? Уж в чем-нибудь отдай мне должное, мама.
– Ты огорчена.
– Какой блистательный пример дедукции.
– Тебе не к лицу сарказм, Лаура.
И тут весь гнев Лауры выплеснулся наружу.
– Если ты собираешься посетовать на то, что роман моего мужа с таинственной женщиной может повредить твоей карьере, не делай этого. Мое сочувствие не безгранично, и в настоящий момент я приберегу его для Дебры и Скотта. А также для себя. Да, для себя. Господу известно, я заслужила это. – В глазах ее стояли слезы, и она передала трубку Скотту. – Поговори с бабушкой, – прошептала она. – Я не в состоянии разговаривать с ней.
Слишком убитая, чтобы заботиться о том, что Скотт скажет Мадди, она отошла в фонарь, выходящий во двор. Она стояла, уставившись на улицу, обхватив себя руками, настолько поглощенная собственным горем, что даже подскочила от неожиданности, когда подошедшая сзади Дебра обняла ее за талию.
– Не плачь, мам. А то я тоже буду плакать, и у меня глаза опухнут на целый день, а у меня свидание с Джейсом.
Лаура промокнула глаза тыльной стороной руки.
– С Джейсом?
– Ну ты же знаешь Джейса.
Ни за что на свете она не смогла бы вспомнить это имя, уже не говоря о лице, и хотя, казалось, время меньше всего подходило для обсуждений романов Дебры, от слов дочери повеяло таким светом, что Лаура уцепилась за эту тему.
– Я его видела?
– Нет, но я столько раз говорила о нем. Он отличный парень, из нашей школы.
– А как его фамилия?
– Хольцворт.
Фамилия ей тоже ничего не говорила, но какое это имело значение? Если Лаура была хотя бы наполовину такой невнимательной, как считала Дебра, она могла десятки раз слышать одно и то же имя и не запомнить его.
– А как же Донни?
– Донни встречается с Джули.
– Но ты же была с Донни в Новый год.
– Я пошла с ним на вечеринку, но большую часть времени он провел с Джули. Но в этом нет ничего страшного. Там был Джей с, и мы с ним пошли гулять. Мам, как ты думаешь, он не отвернется от меня из-за этой статьи?
– А все предшествовавшее не заставило его отвернуться?
– Нет. Он не винит меня за то, что сделал мой отец. Некоторые ребята – да, но только не Джейс. Он взрослый в этом смысле.
– М-мм, – промычала Лаура. – Это действительно говорит о зрелости, когда тебя не обвиняют в грехах другого. – И она внимательно посмотрела на Дебру.
Дебра уловила смысл этого взгляда, но не собиралась так легко уступать.
– Я не говорю, что ты заставила папу уехать или совершить мошенничество. Просто если бы ты больше уделяла ему внимания, он или не сделал бы этого, или ты знала бы об этом.
– Он всегда поощрял меня в моем бизнесе.
– Потому что именно этого ты хотела. Он знал, что тебе нравится готовить. Ты всегда любила готовить. – И она улыбнулась такой по-детски невинной улыбкой, что на душе у Лауры все расцвело. – Помнишь шоколадные вафли в форме сердечка, которые ты делала на Валентинов день?
– Помню, – с улыбкой откликнулась Лаура, хотя улыбка вышла печальной. Жизнь была тогда простой, и, казалось, это было так давно. – Они всегда тебе нравились.
– И моим друзьям. Они любили приходить к нам на Валентинов день, и на день святого Патрика, и на день Патриота, и четвертого июля. Ты всегда устраивала такие веселые праздники.
– Значит, все-таки я что-то делала хорошо? – спросила Лаура, нуждаясь хоть в какой-либо поддержке.
– Конечно. Ты была лучшей мамой из всех, которые были у моих друзей, но ты это делала не только для нас, но и для себя. Тебе нравилось, когда все ахали и охали и называли тебя замечательной. Больше всего ты любила возиться на кухне. Мы это знали, и папа это знал, поэтому, когда ты затеяла «Вишни», он тебя поддерживал. Но это не означает, что ему было по душе твое постоянное отсутствие.
– Он говорил тебе об этом?
– Нет, но он думал так.
– Он думал или ты?
Дебра умолкла на минуту, словно ее поймали на чем-то, а потом раздраженно посмотрела на Лауру.
– Ты не лучше бабушки со своими многозначительными вопросами. Да, я думала. Ты всегда была занята, всегда чем-то озабочена.
– Я много бывала дома.
– Но все время была занята. Если ты не готовила, то вела деловые разговоры по телефону, или составляла планы, или сортировала почту. Ты никогда не занималась одним делом. Ты сразу делала два или три одновременно. А иногда мне хотелось быть единственной, кому ты уделяла бы свое внимание.
– Эгоистичная хамка, – проговорил Скотт, приближаясь к ним. – Знаешь, Дебра, ты имеешь гораздо больше, чем большинство ребят, и еще жалуешься.
– Я была слишком маленькой, чтобы понимать это, – отойдя от Лауры, ответила Дебра.
– Похоже, что ты до сих пор таковой и являешься.
– Я знаю, что такое деньги, – задрала подбородок Дебра. – Одно твое обучение стоит неизвестно сколько. И еще тебе приспичило вступать в свое братство. И понадобилось целиком обновить свой гардероб в этом году. Ты, видите ли, заявил, что старая одежда тебе не годится. И у тебя машина.
– Только не надо о гардеробе. Ты каждый день тратишь на одежду в десять раз больше, чем я.
– Просто потому что я расту.
– Да, вширь. Если грудь у тебя станет еще больше, тебе потребуется лебедка, чтобы поддерживать ее.
– Ты от-вра-ти-телен, – скорчила гримасу Дебра.
– Она права, – вставила Лаура. В голове у нее начало стучать. – В твоем заявлении не было никакой необходимости.
– Как и в ее критике в мой адрес. По крайней мере, я работаю в школе, а она только шляется по коридорам, виляя своей задницей.
– Скотт!!!
– Я – нормальная девочка, – отрезала Дебра. – Когда ты учился в школе, для тебя самым главным был футбол. Тебе нравились футболисты. Если это не извращение…
