Роули сердито нахмурился.
— Какого дьявола ему было звонить тебе? Послушай, Лин, будь
я проклят, если…
— О, какое это имеет значение, Роули? Во всяком случае, это
доказывает, что он попал на поезд.
— Вполне мог успеть убить Андерхея и прибежать на поезд.
— Нет, не мог, если тот был убит после девяти.
— Ну хорошо, возможно, что он убит незадолго до девяти.
Но в голосе его прозвучало сомнение.
Лин полузакрыла глаза. Так вот она, правда? Когда, задыхаясь
и чертыхаясь, Дэвид выбежал из рощи — неужели это был убийца, только что
совершивший преступление? Ее обнимал убийца?..
Она вспомнила его странное возбуждение, безрассудность и
смелость.
Могло убийство так подействовать на него? Могло. Ей
приходилось признать это. Разве Дэвид и убийство так уж несовместимы? Мог бы он
убить человека, который никогда ему не делал зла, выходца из прошлого? Человек,
единственное преступление которого состояло в том, что он стоял между Розалин и
большим наследством, между Дэвидом и возможностью пользоваться деньгами Розалин.
Она пробормотала:
— С чего бы ему убивать Андерхея?
— Боже, Лин, как ты можешь спрашивать? Я только что объяснил
тебе! Если Андерхей жив, деньги Гордона получаем мы! К тому же Андерхей
шантажировал его.
А вот это больше похоже на правду. Дэвид мог убить
шантажиста. Пожалуй, он именно так поступил бы с шантажистом. Да, это похоже на
правду. Спешка Дэвида, его возбуждение, его яростное, почти гневное объятие. И
позднее его отречение от нее. «Мне лучше убраться с вашего пути»… Да, все
сходилось…
Откуда-то издалека до нее донесся голос Роули:
— Что с тобой, Лин? Ты здорова?
— Да, конечно.
— Ради Бога, не гляди так мрачно. — Он повернулся, посмотрел
вниз с холма на ферму Лонг Уиллоуз. — Слава Богу, теперь мы сможем немного
приукрасить это место, ввести некоторые приспособления, облегчающие труд,
подготовить его для тебя. Я не хочу, чтобы ты жила в грязи, Лин.
Да, этот дом должен стать ее домом. Их с Роули домом…
А в какой-то день в восемь часов утра Дэвид будет предан
смерти через повешение…
Глава 3
Дэвид, с бледным решительным лицом и настороженными глазами,
положил руки на плечи Розалин.
— Все будет хорошо. Говорю тебе, все будет хорошо. Но ты
должна не терять голову и поступать в точности так, как я тебе говорю.
— А если тебя арестуют? Ты ведь говорил. Ты говорил, что
тебя могут взять.
— Да, это возможно. Но ненадолго. Ненадолго, если ты не
потеряешь голову.
— Я сделаю все, что ты скажешь, Дэвид.
— Вот и хорошо! Тебе надо только придерживаться того, что ты
сказала. Повторяй, что умерший не Роберт Андерхей, твой муж.
— Они поймают меня, заставят сказать то, чего я не хочу.
— Нет, этого они не сделают. Все хорошо, говорю тебе.
— Нет, все плохо. Все было плохо с самого начала. Взять
деньги, которые нам не принадлежат. Я ночами лежу без сна, думая об этом,
Дэвид. Взять то, что не принадлежит нам… Господь наказывает нас за наши грехи…
Он глядел на нее, нахмурясь. Она надломилась, да,
определенно она надломилась. В ней всегда была эта религиозность. Совесть ее
никогда не была спокойна. Теперь, если только ему не посчастливится, она
совершенно сдаст. Здесь можно сделать только одно.
— Послушай, Розалин, — мягко сказал он. — Ты хочешь, чтобы
меня повесили?
Ее глаза расширились от ужаса.
— О Дэвид! Ты не будешь… Они не смогут…
— Лишь один человек может довести меня до петли — это ты.
Если только ты дашь им возможность предположить — взглядом, знаком или словом,
— что убитый может быть Андерхеем, ты наденешь мне петлю на шею. Тебе это
понятно?
Да, это дошло до нее. Она глядела на него огромными
испуганными глазами.
— Я такая глупенькая, Дэвид.
— Нет, вовсе нет. Во всяком случае, здесь тебе не надо быть
умной. Тебе только надо будет повторить под присягой, что покойный — не твой
муж. Ты ведь сможешь это сделать?
Она кивнула.
— Если хочешь, представься глупой. Делай вид, будто ты не
совсем понимаешь, о чем тебя спрашивают. От этого вреда не будет. Но твердо
стой на том, о чем мы с тобой условились. Гейторн позаботится о тебе. Он очень
хороший адвокат по уголовным делам, поэтому я пригласил его. Он будет
присутствовать на дознании и защитит тебя от всех лишних вопросов. Но даже ему
говори то же самое. Ради Бога, не пытайся быть умной и не думай, что сможешь
помочь мне каким-нибудь своим способом.
— Я все сделаю, Дэвид. Сделаю все в точности так, как ты
говоришь.
— Умница. Когда все это кончится, мы уедем… на юг Франции
или в Америку… А пока позаботься о своем здоровье. Не лежи по ночам без сна,
мучаясь и изматывая себя. Принимай то снотворное, которое прописал тебе доктор
Клоуд, бромид или что там. Принимай каждый вечер по порошку, гляди веселее и
помни, что скоро настанут лучшие времена.
— А теперь, — он посмотрел на часы, — пора идти на дознание.
Оно начнется в одиннадцать.
Он еще раз оглянулся на прекрасную просторную гостиную.
Красота, комфорт, богатство… Он пользовался всем этим. Прекрасный дом этот
Фэрроубэнк. Быть может, он видит его в последний раз…
Он влип в историю, это ясно. Но даже теперь он ни о чем не
жалеет. И в будущем он тоже будет ловить удачу. «Прилив бывает и в делах
людей…»
Дэвид взглянул на Розалин. Та следила за ним большими
умоляющими глазами. Инстинктивно он понял, чего она ждет.
— Я не убивал его, Розалин, — мягко сказал Дэвид. — Клянусь
тебе в этом каждым святым твоего календаря!
Глава 4
Судебное дознание проходило в Корнмаркет.
Коронный судья, мистер Пэбмарт, маленький суетливый человек
в очках, был абсолютно уверен, что он — самое важное лицо.
Рядом с ним высилось тучное тело старшего инспектора Спенса.
В скромном отдалении от них сидел небольшой человек, по виду иностранец, с
пышными черными усами. Семья Клоудов: мистер и миссис Джереми Клоуд, мистер и
миссис Лайонел Клоуд, Роули Клоуд, миссис Марчмонт и Лин — все они были здесь.
Майор Портер сидел отдельно. Он беспокойно двигался, ему было явно не по себе.
Дэвид и Розалин прибыли последними и сели отдельно.
