— Наверное, она хорошенькая?
— Знаешь, дорогая, — ответила Эдела, — я лично считаю, что у
нее глупое лицо.
— Ну, ты не мужчина, мамочка.
— Разумеется, — продолжала миссис Марчмонт, — бедная девочка
попала в бомбежку, получила шок при взрыве, долго и тяжело болела и всякое
такое. Но если хочешь знать мое мнение, до конца она так и не оправилась. Она —
комок нервов. Ты понимаешь, о чем я говорю. Иногда она выглядит совсем
полоумной. Не думаю, чтобы она могла быть подходящей собеседницей для Гордона
Клоуда.
Лин улыбнулась. Она не была уверена, что Гордон Клоуд выбрал
в жены женщину много моложе себя для того, чтобы вести с ней интеллектуальные
беседы.
— А кроме того, дорогая, — миссис Марчмонт понизила голос, —
мне неприятно говорить об этом, но она безусловно не леди!
— Что за выражение, мамочка! Какое это имеет значение в наше
время?
— В деревне это еще имеет значение, дорогая, — невозмутимо
ответила Эдела. — Я только хочу этим сказать, что она не из нашего круга.
— Бедняжка!
— Лин, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Мы все очень
старались проявить к ней внимание и приняли ее как родную ради Гордона.
— Так, значит, она в Фэрроубэнке? — снова с любопытством
спросила Лин.
— Да, разумеется. Куда же ей еще было ехать после больницы?
Доктора сказали, что ей надо оставить Лондон. Она в Фэрроубэнке вместе со своим
братом.
— А он что собой представляет?
— Ужасный молодой человек! — Миссис Марчмонт сделала паузу и
затем решительно добавила:
— Грубиян!
Лин почувствовала вспышку симпатии. Она подумала: «На его
месте я наверняка тоже была бы грубиянкой!»
— Как его зовут?
— Хантер. Дэвид Хантер. Кажется, он ирландец. Они не
принадлежат к тем, о ком слышишь в нашем круге. Она была вдовой какого-то
Андерхея. Как ни хочешь быть снисходительной, все же невольно задаешь себе
вопрос: какая это вдова будет во время войны путешествовать из Южной Америки?
Невольно напрашивается мысль, что ода просто высматривала богатого мужа.
— В таком случае, она недаром потратила время, — заметила
Лин.
Миссис Марчмонт вздохнула.
— Это кажется просто невероятным. Гордон всегда был таким
проницательным. Ведь и прежде находились женщины, которые пытались… Скажем, эта
его предпоследняя секретарша. Такая крикливая и вульгарная. Она очень хорошо
работала, насколько я знаю, но ему пришлось избавиться от нее.
Лин сказала неопределенно:
— Наверное, у каждого бывает свое Ватерлоо.
— Шестьдесят два, — сказала миссис Марчмонт. — Очень опасный
возраст. И война тоже, вероятно, действует на психику. Не могу тебе передать,
как мы были потрясены, когда получили это письмо из Нью-Йорка.
— Что говорилось в письме?
— Он написал Фрэнсис… даже не понимаю, почему ей. Быть
может, он полагал, что благодаря своему воспитанию она отнесется к новости с
большим сочувствием. Он писал, что, наверное, мы будем очень удивлены, когда
узнаем, что он женился. Это произошло несколько неожиданно, но он уверен, что
все мы скоро полюбим Розалин. Театральное имя, не правда ли, дорогая? Какое-то
не настоящее. У нее была очень трудная жизнь, писал он, ей много пришлось
испытать, несмотря на молодость.
— Совершенно обычная комбинация, — пробормотала Лин.
— Да, согласна с тобой. Столько раз мы слышали о таких
случаях. Но уж от Гордона можно было ожидать, что он, с его опытом… Но вот так
получилось. У нее необыкновенные глаза, совершенно синие и, как говорится, с
поволокой.
— Привлекательна?
— О да, она безусловно очень хорошенькая. Хотя, конечно, я
лично предпочитаю иной тип красоты.
— Это ты обо всех говоришь, — усмехнулась Лин.
— Нет, дорогая. Конечно, мужчины… но что говорить о
мужчинах! Даже самые уравновешенные из них совершают невероятно глупые
поступки! Дальше в письме Гордона говорилось, что мы вовсе не должны думать,
будто его брак приведет к какому-либо ослаблению родственных уз. Он по-прежнему
чувствует себя обязанным всем нам помогать.
— Но он не составил завещания после женитьбы?
Миссис Марчмонт покачала головой.
— Свое последнее завещание он составил в 1940 году. Я не
знаю подробностей, но он дал мне тогда понять, что позаботился обо всех на
случай, если с ним что-нибудь произойдет. Это завещание, конечно, потеряло силу
после его женитьбы. Думаю, что он собирался составить новое, когда приедет
домой, но не успел. Он погиб буквально на следующий день после возвращения в
Англию.
— И таким образом она, Розалин, получила все?
— Да. Старое завещание потеряло силу после женитьбы.
Лин ничего не сказала. Она была не более меркантильна, чем
большинство людей, но все же только вопреки человеческой натуре она могла бы остаться
равнодушной к новому положению вещей. Она была уверена, что и сам Гордон Клоуд
решил бы этот вопрос совсем иначе. Может быть, он оставил бы молодой жене
основную часть своего состояния, но, безусловно, как-то обеспечил бы и
родственников, которых сам приучил к своей поддержке. Множество раз он убеждал
их не откладывать деньги, не заботиться о будущем. Она слышала, как он говорил
дяде Джереми: «Ты будешь богатым человеком после моей смерти». А ее матери он
часто повторял: «Не беспокойся, Эдела. Я позабочусь о Лин, ты это знаешь. И я
не допущу, чтобы ты переехала из Белой виллы — это твой дом. Посылай мне все
счета за ремонт и содержание».
А Роули он посоветовал заняться сельским хозяйством. Он
настоял, чтобы сын Джереми, Энтони, пошел в гвардию, и всегда посылал ему
солидную сумму.
Лайонела Клоуда он убедил избрать для занятий определенную
отрасль медицинских исследований, которая пока не приносила дохода, и сократить
врачебную практику…
Размышления Лин были прерваны драматическим жестом миссис Марчмонт:
с дрожащими губами она протягивала Лин пачку неоплаченных счетов.
— Посмотри, Лин, — причитала она. — Что мне делать? Что же
мне делать, Лин? Сегодня утром управляющий банком написал мне, что я превысила
свой кредит. Не понимаю, как это могло случиться. Я была так осторожна. Видимо,
мои бумаги не приносят такого дохода, как обычно. Он говорит, увеличились
налоги. И все эти желтые бумажки, страховка от военных разрушений — за них,
хочешь не хочешь, приходится платить.
