— Роули…
Она поднялась, отступила на шаг. Она была охвачена ужасом.
Этот человек уже не был человеком, он был жестоким животным.
— Я убил двоих, — сказал Роули. — Ты думаешь, я остановлюсь
перед третьим убийством?
— Роули…
Он уже склонился над ней, его руки схватили ее за горло…
— Я больше не вынесу, Лин…
Его руки стиснули ей горло, комната завертелась, потом все
закрыла чернота, звенящая чернота, и стало нечем дышать…
Но тут внезапно послышалось покашливание. Чопорное, слегка
искусственное покашливание.
Роули прислушался. Его руки ослабили хватку, опустились. Лин
упала на пол, как тряпичная кукла.
У самой двери, виновато покашливая, стоял Пуаро.
— Надеюсь, я не помешаю? — сказал он. — Я стучал. Да, право
же, я стучал. Но никто не ответил. Я полагаю, вы были заняты?
Атмосфера была напряжена до крайности. Роули дико глядел на
Пуаро.
Казалось, сейчас он бросится на него, но через несколько
мгновений Роули отвернулся и сказал бесцветным и вялым голосом:
— Вы появились в самый подходящий момент. Как раз в
последнее мгновение.
Глава 16
В грозовую, насыщенную опасностью атмосферу Пуаро внес
разрядку, ощущение неторопливости и покоя.
— Как чайник? Кипит? — спросил он.
Роули тупо ответил:
— Да, кипит…
— Тогда вы не откажетесь приготовить кофе? Или чай, если это
быстрее…
Роули повиновался, как автомат.
Эркюль Пуаро достал из кармана чистый носовой платок,
намочил его в холодной воде, выжал и подошел к Лин.
— Вот, мадемуазель, если вы обвяжете его вокруг шеи… Вот
так… Да, вот английская булавка. Увидите, это сразу облегчит боль…
Хриплым шепотом Лин поблагодарила его. Кухня в Лонг Уиллоуз,
Пуаро, хлопочущий вокруг нее, — все казалось ей кошмаром. Она чувствовала себя
совсем разбитой, горло мучительно болело. Шатаясь, она поднялась на ноги, и
Пуаро осторожно довел ее до кресла и усадил.
— Вот так, — сказал он и через плечо спросил: — Кофе?
— Готов, — ответил Роули.
Он принес кофе. Пуаро налил чашку и подал Лин.
— Послушайте, — сказал Роули. — Я думаю, вы не поняли. Я
пытался задушить Лин.
— Ну-ну… — произнес Пуаро огорченно. Казалось, его
расстроила такая бестактность Роули.
— На моей совести две смерти, — сказал Роули. Это была бы
третья, если бы не появились вы.
— Давайте будем пить кофе, — предложил Пуаро, и не говорить
о смерти.
Эта тема неприятна мадемуазель Лин.
— Бог мой! — Роули изумленно глядел на Пуаро.
Лин с трудом глотала кофе. Он был горячий и крепкий, и
вскоре горло стало меньше болеть; кроме того, кофе подкрепил ее.
— Ну вот, теперь лучше, да? — спросил Пуаро.
Она кивнула.
— Теперь мы можем разговаривать, — продолжал он. — Я,
впрочем, имею в виду, что говорить буду я.
— Что вам известно? — с трудом произнес Роули. — Вам
известно, что я убил Чарлза Трентона?
— Да, — ответил Пуаро. — Я уже давно это знаю.
В это время дверь распахнулась. Это был Дэвид Хантер.
— Лин, — воскликнул он. — Ты не сказала мне…
Он остановился, озадаченно переводя взгляд с Лин на Роули и
на Пуаро.
— Что с твоим горлом?
— Еще одну чашку, — сказал Пуаро.
Роули достал чашку из шкафа. Пуаро взял ее, налил кофе и
протянул Дэвиду. Снова Пуаро был господином положения.
— Садитесь, — сказал он Дэвиду. — Мы будем сидеть здесь и
пить кофе. И вы все трое будете слушать лекцию о преступлении, которую прочтет
вам Эркюль Пуаро…
Лин подумала: «Это фантастический ночной кошмар. Это мне
снится. Этого не может быть в действительности!»
Казалось, все трое загипнотизированы нелепым маленьким
человеком с большими усами. Все они послушно сидели здесь: Роули — убийца; она
— жертва; Дэвид — человек, который любит ее; и все держали в руках чашки с
кофе, и все слушали этого маленького человечка, который каким-то странным
образом взял власть над ними.
— Как возникает преступление? — начал Пуаро. — Да, это
вопрос. Какие стимулы необходимы? Должно ли быть врожденное предрасположение?
Всякий ли способен на преступление? И что происходит — об этом я спрашиваю себя
с самого начала, — что происходит, когда люди, которые были защищены от
настоящей жизни, от ее трудностей и унижений, внезапно лишаются своей защиты?
Я говорю, как вы видите, о Клоудах. Здесь присутствует
только один Клоуд, и поэтому я говорю очень свободно. С самого начала эта
проблема увлекла меня. Обстоятельства избавили целую семью от необходимости
стоять на собственных ногах. Хотя каждый член семьи жил собственной жизнью,
имел свою профессию, занятие, однако никто из них не выходил из-под сени
благодетельной защиты. Они все были избавлены от опасений. Они жили в
безопасности, в безопасности ненатуральной, искусственной. Гордон Клоуд всегда
оберегал их. Я хочу сказать вам следующее: никогда нельзя знать, каков характер
человека, пока не наступит проверка. Для большинства из нас эта проверка
наступает в начале жизни. Очень рано человек сталкивается с необходимостью стоять
на собственных ногах, самому встречать лицом к лицу опасности и трудности и
избирать собственный путь их преодоления. Это может быть путь прямой и может
быть извилистый, но, во всяком случае, человек обычно рано узнает, из какого
теста он сделан.
Но у Клоудов все было иначе. У Клоудов не было возможности
узнать свои собственные слабости до тех пор, пока они не были внезапно лишены
своей опоры и не были вынуждены, совершенно неподготовленные, встретиться лицом
к лицу с трудностями. Одно, только одно стояло между ними и восстановлением их
спокойного существования — это жизнь Розалин Клоуд. Я совершенно уверен, что
каждый из Клоудов без исключения подумал в то или иное время: «Если бы Розалин
умерла!..»
Лин вздрогнула. Пуаро помолчал, давая этим словам проникнуть
в их сознание, а затем продолжал:
— Мысль о смерти, о ее смерти, приходила в голову каждому —
я в этом уверен. Но приходила ли затем следующая мысль — об убийстве? И не
претворилась ли эта мысль, в одном конкретном случае, из мысли в действие?
