Однако он любил его смотреть. Кэйси видела его коллекцию.
– У него была агорафобия?
[4]
– Нет, что ты! Он же все время был на публике.
– В рабочее время. Он мог быть нормален на работе и ненормален дома – разные душевные состояния в разных сферах жизни.
Эммет улыбнулся. Склонив голову, он негромко проговорил:
– Очень хорошо.
Кэйси не напрашивалась на комплимент, но была польщена.
– Вам известно, что я – психотерапевт?
– Да. Уинниг мне сказал. Ты занялась этим из-за него?
– Конечно, – не стала скрывать она. – Но я люблю людей. Мне всегда удавалось с ними ладить. Мне ужасно интересно, что происходит у них в головах.
– Однако по отношению к Конни это не простое любопытство? – высказал догадку Эммет.
– Конечно, нет. Он мой отец. И я пока не могу понять, почему он не желал меня признавать. Мне очень хочется в этом разобраться.
– Боюсь, что здесь я тебе не лучший помощник.
– Вы знаете, где он вырос?
Эммет кивнул.
– Крохотный городишко в Мэне.
– А название?
Эммет криво улыбнулся.
– Ты наверняка такого не знаешь.
Кэйси улыбнулась в ответ.
– А если? Эммет хихикнул.
– Это все, что я знаю. Я спрашивал Конни. «Крохотный городишко в Мэне. Ты наверняка такого не знаешь», – был его ответ.
– И вы не настаивали?
– Нет, – без тени раскаяния ответил Эммет. – Было понятно, что он не хочет говорить, а у нас не было причин допрашивать его.
Кэйси попыталась зайти с другой стороны.
– Он ничего не говорил о братьях или сестрах?
– Нет. Ни слова. Когда мы учились в колледже, он упоминал о матери, но, я полагаю, она давно умерла.
– Вы никогда не видели ее? Может, на вручении дипломов?
– Нет. Ее там не было. На самом деле его там не было. В наше время это не было такой пышной церемонией, как сейчас. Большинство выпускников просто забирали свои дипломы в кабинете декана, и все.
– Он никогда не упоминал о городе под названием Литтл-Фоллз?
Эммет растянул губы, скосил глаза, задумался.
– Нет.
– Он никогда не упоминал о мужчине по имени Дарден Клайд?
Эммет снова с минуту подумал, потом снова покачал головой.
– А о Дженни Клайд?
– Нет.
– О Мэри-Бет Клайд?
– Нет.
– Эти имена не встречались в его картотеке?
– Это легко выяснить, – сказал Эммет, поднимаясь с дивана. – Подожди здесь. Я сейчас. – Не больше чем через минуту он снова был в комнате с альбомом под мышкой и коробкой с карточками в руках. – Клайд. К—Л. – Он начал перелистывать карточки. – Кардозо. Карри. Коул. Кэпмен. Нет. К сожалению, ни одного Клайда.
– А он не мог вписать их под именами?
– С чего бы?
– Если они были его родственниками.
Эммет пожал плечами, покачал головой, но все-таки начал снова перебирать карточки.
– Никакого Дардена. – Он пролистал дальше. – Никакой Дженни. – Дальше. – Никакой Мэри-Бет.
Кэйси попробовала еще одну возможность:
– Вы не находили в его рабочем архиве ничего, имеющего отношения к запискам под названием «Флирт с Питом»?
– Запискам?
– Запискам, мемуарам, книге?
– «Флирт с Питом»? Нет. А Пит – это кто?
– Я не знаю, – тихонько простонала Кэйси в отчаянии, которое было шуткой лишь наполовину.
– Эммет? – раздался зов из глубины дома.
– Сейчас приду, – откликнулся Эммет и, заговорщицки пошевелив кустистыми бровями, прошептал, обращаясь к Кэйси: – У меня есть фотографии.
Сердце Кэйси пропустило один удар.
– Фотографии Конни?
– Из колледжа. Хочешь посмотреть?
– Очень! – Она пересела на диван к Эммету и нетерпеливо ждала, пока он перелистывал страницы. Она представляла себе снимки друзей, с застывшими улыбками глядящих в камеру, снимки с вечеринок, может быть, одно-два не совсем приличных фото – набор, который мог быть у нее и у любого из ее друзей. Когда Эммет, наконец, открыл нужную страницу и показал одну, а потом другую и третью выцветшие черно-белые карточки, она поняла, что эта коллекция была совершенно иной. Лица на фотографиях были серьезными, позы и одежда – строгими. Большая часть фотографий была групповыми снимками молодых людей, сидящих у стола или стоящих у окна. На единственном снимке можно было догадаться, что молодые люди собрались на вечеринку, по пивным кружкам, которые они держали в руках.
Эммет начал дрожащим голосом напевать:
О, наполним кружки старого доброго Мэна,
Возгласим, чтоб зазвенели стропила,
Новый тост, опять и опять.
Пусть каждый добрый гражданин Мэна
Вместе с нами поет.
Он поймал вопросительный взгляд Кэйси.
– «Мэнская застольная песня». Из Университета Мэна. Конни всегда пел ее нам после того, как пропускал кружки две-три. В эти моменты он был наиболее близок к тому, чтобы поделиться частью своего прошлого.
Кэйси была очарована изображением Конни в колледже. Он был весьма недурен собой, с прямыми светлыми волосами, приятной улыбкой и в очках в проволочной оправе. Одет он был так же, как и все, но казался более изящным. В группе товарищей он стоял крайним справа.
Перевернув страницу, чтобы рассмотреть два других снимка, она поняла, что на каждом из них картина была примерно такой же. Он никогда не оказывался в центре группы, всегда был последним в ряду. Он как будто чего-то все время стеснялся. Но в этом было нечто большее – словно он глядел на остальных одновременно с опаской и надеждой, словно хотел быть с ними, но не решался подойти ближе, чтобы не быть отвергнутым.
Кэйси задумалась, не чувствовал ли он себя так же, как и она, самозванцем, незаконно попавшим в этот круг, а если чувствовал, то почему?
– Он же не учился в Университете Мэна, – удивилась она.
– Он – нет, его отец – да, – объяснил Эммет. – Хотя это не совсем верно. Его отец работал там. Был там привратником.
У Кэйси перехватило дыхание.
– Привратником? И Конни поступил в Гарвард? Отец должен был гордиться им!
