ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– Я думаю, мы нашли то, что надо, – сказала Джоан. Поначалу Пейдж не поняла, о чем речь.
– Что это вы нашли? – с удивлением спросила она.
– Семью. Для Сами. Есть муж и жена, у которых четверо собственных детей, но они хотят еще одного ребеночка – пятого. Они только что переехали в Вермонт из Среднего Запада, и мы успели провести с ними предварительную встречу в прошлую пятницу. На поверку, так сказать, при первом знакомстве они произвели впечатление весьма порядочных людей. Но должен пройти месяц, прежде чем мы досконально узнаем это семейство и проверим все документы. Вы тоже прошли через это и знаете, что к чему.
Пейдж расслышала едва ли половину того, что ей говорила Джоан. Буря, поднявшаяся у нее внутри, мешала ей дослушать агента до конца. Та говорила какие-то слова о семье, в которой четверо детей и которая хочет прибрать к рукам и ее крошку; но единственный яркий образ, который предстал перед ее глазами, было зрелище комнаты Сами в ее доме, вдруг ставшей пустой и холодной.
– Пейдж? Вы меня слушаете?
– Да.
– На минуту я подумала, что телефонная станция нас разъединила.
– Извините. – Пейдж прижала руку к груди. – Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали. Вы, значит, нашли для Сами семью?
На этот раз она старалась слушать внимательнее, но, как только Джоан закончила разговор и повесила трубку, Пейдж почувствовала, что у нее кружится голова. Еще одно испытание свалилось на ее голову. Она едва добралась до кухни и уселась там, открыв банку имбирного пива. Она сидела, потягивая его, в ожидании, что скоро успокоится и сможет обдумать происшедшее, когда к ней неожиданно заявилась Энджи.
Она ничего не сказала, просто облокотилась о косяк кухонной двери и стояла так, пытаясь понять, что происходит с Пейдж.
Пейдж не понравился ее взгляд. Энджи совершенно не походила на ту прежнюю, всезнающую и уверенную в себе женщину.
– Насколько я понимаю, с тобой что-то произошло? – сказала она устало.
– Мы с Беном наконец-то решились, – сообщила ей Энджи.
Пейдж постаралась осознать смысл слов, но на всякий случай изобразила на лице оживление.
– Прекрасно, Энджи, – только и сказала она, все еще не понимая, куда та клонит. Если речь шла о радостном событии, то на Энджи это не отразилось. Она выглядела скорее нервной, нежели радостно возбужденной.
– Возможно, нам придется отсюда уехать.
– Уехать?
– Да, назад в Нью-Йорк.
– Господи, Энджи!
Энджи взяла запястья Пейдж руками и чуть ли не беспомощно произнесла:
– Я просто разрываюсь на части, Пейдж! На меня столько всего сейчас навалилось! Если бы речь шла обо мне одной, я бы и думать не стала. Мне нравится Таккер. Я очень люблю тебя и твою семью. Но речь идет не только обо мне, как бы я ни старалась себя обмануть, а ведь я именно это и делала все последние годы. Главная причина – Бен. Так уж вышло, что ему необходимо жить в большом городе. Здесь его замучила скука.
Пейдж не знала, что и сказать. Она не могла представить себе будущее без Энджи. С самого первого дня, когда их практика только начиналась, она играла одну из главных ролей в деле.
– Но… – неуверенно начала Пейдж, – что же ты думаешь делать?
– Я позвонила приятелю, который живет в Манхэттене. Он знает два неплохих местечка, где можно пристроиться педиатру – они оба в пригороде, но и до самого города оттуда несложно добраться. Возможно, мне придется туда съездить и все разузнать самой. – Она замолчала, желая услышать мнение Пейдж. – Ну, что ты думаешь по этому поводу?
Пейдж было весьма непросто сосредоточиться на проблемах Энджи, поскольку у нее хватало и собственных, но она старалась изо всех сил.
– Мне кажется… нет, я просто уверена, что тебе никак нельзя уезжать. Как мы будем здесь без тебя? Но если тебе очень надо для того, чтобы сохранить семью, тогда что ж, поезжай. Видимо, необходимо уехать. – Что же происходит? – думала она тем временем. Энджи уезжает? Какие-то незнакомцы собираются удочерить ее маленькую Сами?
Пейдж чувствовала, что у нее внутри все сжалось.
– Да нет, пока ничего определенного, не волнуйся, – сказала Энджи. – В конце концов, те два местечка могут мне просто не понравиться, а Бен, возможно, решит, что ему не следует ехать в Нью-Йорк, и найдет себе работу в Монпелье или Ганновере. Станет преподавать в художественном колледже… Вероятно, он просто будет ездить время от времени в любимый им Нью-Йорк. Но уж если он на самом деле решит переезжать, мне нечего будет ему возразить. Он и так уже в течение десяти лет покорно выполнял то, что решала я, и мы обе знаем, что из этого вышло. Теперь же я стараюсь прислушиваться к его мнению. Он, знаешь ли, весьма умный мужчина и хорошо понимает нашего сына. Дуги всего только четырнадцать, но он отлично чувствует себя в Маунт-Корте. Так что он может продолжить свою учебу здесь или перейти в другую школу, если мы все-таки решимся на переезд. Правда, это вовсе не значит, что я буду счастлива, если он останется в Маунт-Корте, как мне до сих пор претит сама мысль, что наш сын живет и учится в закрытом пансионе. Мое сердце до сих пор восстает против этого, хотя умом я понимаю, что для него это полезно. Дуги необходима определенная доза свободы. Если те моральные принципы, которые я пыталась втолковать ему в течение четырнадцати лет, не позабыты им, то они не будут забыты никогда. – Энджи перевела дух. – Я стараюсь смотреть на будущее без иллюзий, а ведь раньше иллюзии составляли основу моего существования. – Она внимательно всматривалась в лицо Пейдж. – Ну, теперь ты скажи хоть что-нибудь.
– Что мне сказать? Ты всегда очень хорошо знала, что следует делать.
– Нет. Я же говорю – мне просто это казалось. Я всегда думала, что то, что хорошо для меня, автоматически подходит Бену и Дуги, но, как выяснилось, я ошибалась. Они индивидуумы, и у них есть собственные нужды. Если я не в состоянии им помочь в осуществлении их желаний, то вся моя суета становится бессмысленной. Мое личное счастье напрямую связано с их благополучием, что вовсе не значит, – неожиданно добавила она сухо, – что я могу принести себя в жертву. Я никуда не поеду до тех пор, пока не найду себе достойное место, где я могла бы испытывать удовлетворение от собственной работы; и Бен, кстати, меня в этом поддерживает. Я уже не могу больше решать все за всех. Какое-то время существующее положение вещей сохранится, но только на какое-то время. Так или иначе, решения принимать придется.
Пейдж охватила Энджи руками и прижала ее к себе.
– Эх, жаль, что Мара пропустила все это, – прошептала Энджи. – Она хотела счастья, но не могла его добиться. Мы не могли понять, чего ей не хватает – ведь ей в жизни всегда сопутствовал успех, но она умела замечать то, что не замечали мы. Она хорошо понимала, как легко принять успех за нормальное человеческое счастье, хотя они и не равны. Она-то знала, что делать, вот я и хочу реализовать ее знание на практике.
