— Беги!.. — Успел отскочить от березы. Она рухнула громко, коротко хрустнув. Веткой слегка задела парня. Тот огляделся, затаив дыхание. Рядом с упавшим деревом стоял Гришка. Руки его дергали тонкий трос. Борька понял: береза была хорошо подпилена и должна была упасть на штабель, который он обмерял.
Не отскочи вовремя, уже не встал бы. Парень глянул на Беркута, потом на Седого. Их взгляды встретились.
— Не хотели дышать тихо? Что ж! Посмотрим, кто кого сломает! — побелел пацан.
На шум упавшей березы прибежали охранники. Они собирали грибы. Увидев березу на штабеле, не сообразили сразу, что случилось. Когда догадались, подозвали Беркута и Седого.
— Жить надоело козлам? Что к пацану имеете? Чем помешал? Что наезжаете? Случайное совпадение? — Сорвался кулак, и Беркут, кувыркаясь, отлетел в бурелом. За ним Седой.
Оба встали, матерясь, потирая ушибы. У Беркута начал чернеть подбородок.
— Не приведись вам еще отличиться. Всю обойму всажу в обоих и закопаю тут. За вас нам ни хрена, кроме благодарности, не будет. Если с Борьки хоть один волос упадет, вам не дышать! — предупредили зэков.
Борька ничего не сказал Даниле и через день снова пошел на деляну. Где-то на половине пути его нагнала машина, которая везла зэкам продукты из зоны.
— Садись, учетчик, подбросим! — открыл дверь экспедитор груза и подвинулся. — Небось надоело тебе всяк день ходить к нашим мужикам? — спросил парня.
— Уже привык, — отмахнулся тот.
— Мы почту в этот раз везем. Во радости им! На уши вскочат. Каждому написали. Гришке сразу три письма! Везет же людям! Даже Беркута с Седым бабенки вспомнили! Тут же всякий вечер баба пилит. То одно, то другое, каждый день находит к чему придраться, — пожаловался экспедитор водителю и Борису. — Три дня прошло, как получку ей отдал! Сегодня уже скрипит, что денег нет. А куда они делись? Мне с зарплаты на пузырь не перепало!
— Плохо просил! — хохотнул водитель.
— На оба глаза фингалы посадил. Куда еще?
— Эх ты! Да разве бабу кулаками уговаривают?
— Вот малахольный! А как еще с моей выдавишь?
— Приласкать надо. Сама все отдаст!
— Уж чем только не ласкал. И бутылкой пустой, и кулаком! Ни хрена не созналась, куда спрятала.
— Я со своей не воюю. Иной подход имею! — улыбался шофер.
— И дает?
— Без вопросов!
— Счастливчик!
— Нет! Не потому! Бабу обижать не надо!
— Ой! Кончай! Моя добрых слов не понимает. Сколько раз пытался, все мимо!
— Не может быть! — не верил водитель.
— Да честное слово! Вхожу на кухню после работы, промок, продрог, устал. Ну а баба возле плиты крутится, как мандавошка на яйцах. Ну, я ей сзади, со спины, погромче, чтоб услышала из-за плиты: «Лидка, мать твою, дай хоть на пиво!» — «Иди в жопу!» — отвечает мне стерва.
Водитель хохотал от души, а Борьку трясло, свое детство вспомнилось, короткое и корявое.
— Дети-то у тебя есть? — спросил он у попутчика.
— Конечно! Оба мальчишки! Мужики что надо! Не просто сыновья, а дружбаны мои!
— Они выпивают?
— Пиво любят. Под рыбку вяленую! Пробовал?
— Нет!
— А зря! Редкий кайф! Так вот знаешь, мой старший сын вкалывает теперь таксистом. Бабки имеет хорошие. И я свою лахудру уже не колочу, как раньше каждый день, а раз в неделю. Меня теперь сын пивом угощает почти всякий день.
— Когда младший пойдет вкалывать, вообще в пиве купаться станешь?
— Младший в рот не берет. Брезгует засранец! Все над книжками сидит день и ночь. И в кого такой удался? Мне, отцу, указывает, что пить вредно. А разве я пью? Вот дурак! Не видел он настоящих алкашей! Мы на двоих со старшим — трехлитровую банку пива за вечер уговариваем. Разве много?
— Нет! Это в норме! А почему бабе не даешь пива?
— Уговаривали вместе со старшим. Отказалась. А вот если б пила, проще было б уломать на бутылку.
— Нет! В семье кто-то должен оставаться трезвым, — встрял Борис.
— Молодец пацан! Дай лапу! И моя жена так считает. И добавляет при том: «Бухающей бабе незачем на свете жить. А я к тому же двоим мальчишкам мать! Так что убирайся со своим пивом в жопу и не квась мозги!»
— А она у тебя умная! — похвалил водитель.
— Не во всем, конечно! Но была бы дурой, давно бы разбежались!
— Ну вот! Приехали! Глянь, как далеко от дороги мужики в лес ушли. Без отдыха, видать, шпарят! — качал головой водитель.
— Отдохнут на воле, козлы!
— Мужики! Эй, ребята! — сигналил водитель. Из леса торопливо выскакивали зэки. — Скачи сюда! Почту привезли! — звал шофер.
Сопровождающий тем временем разгружал продукты, отдавал охранникам по списку.
Мешки с макаронами, солью, крупой и хлебом носили двое зэков — Гришка и тот, кого назвали педерастом.
Водитель замешкался с Беркутом и Седым. Борис увидел, как он подвел их к машине, поднял свое сиденье и вытащил несколько пачек чая.
— Последние забрал, больше не было. На следующей неделе довезу остальное, — обещал глухо.
— Лады! Тогда и рассчитаемся, — ответил Беркут и, засовывая пачки чая, поднял голову, приметил Бориса и замер. Он понял — тот видел все. Мужик позвал парня, но он, сделав вид, что не услышал, пошел к штабелям. Вскоре к нему подошел Седой:
— Борь, трехнуть надо мне. Давай сюда!
— Мне некогда, — отмахнулся тот. Седой подошел сам.
— Присядем на минуту, — указал на бревно.
— Ну чего тебе?
— Я знаю, ты кое-что приметил. Прошу тебя, как мужика, не высвечивай охране. Вернут нас в зону. Кинут в ШИЗО на месяц, тебе от того легче не станет. А вот Беркут намного позже увидит своего пацана. Кстати, знаешь, случается, что детям не везет. Так вот и его сына уже в приют сдали. Слышь? Баба — сука, которая родила, растить не захотела. А из приюта пацаненка в чужую семью забрать могут. Усыновят. Сыщи его потом. Докажи, что это твой сын и в приюте оказался помимо отцовской воли. Беркуту еще полтора года сидеть. Но может, амнистия ускорит освобождение. Если ж заложишь, долго ему воли не видать. А главное, сына навсегда потеряет. Он у него на всю жизнь один.
— Сволочь он и падла! Может, его пацану в отцы нормальный мужик попадет, с каким кайфово будет.
— Дурак ты, Борька! Родную кровь чужой не заменишь! Да и чего тебя уламываю? Хрен с тобой! Поступай как хочешь! — И поспешил от парня, ругая себя за то, что уговаривал.
