— Мне родня то же самое говорит. Но своих детей все отправляют в город, чтобы здесь выучились, зацепились где- нибудь и имели копейку на жизнь. В деревне с этим очень сложно…
— Что верно, то верно, — согласилась Степановна. — И мои все трое в городе ноне. Но землю не кинули. По весне поднимать ее поедут.
— У нас тоже дача есть. Я там в последний раз года три назад была. Теперь и не знаю, когда выберусь. Отец там ковырялся по выходным. Но со временем и у него стало туго. В этом году уже еле успел, картошку по самым заморозкам копал.
— А ты чего делала?
— Всех наших студентов, и меня с ними, в совхоз загнали на уборочную. Хлеб чуть не из-под снега убирали. И тоже картошку! Все бегом, в спешке. Ну, сколько успели! Все же спасли урожай. Хотя мне даром не прошло…
— Прости, детка!
— За что?
— Я ж думала, ты крестьянским делом требуешь!
— Нет, бабулечка! Дело не в том. Я простыла там здорово, потому что все мы, студенты, во время той уборочной даже жили в поле, в палатках. С темна до темна работали. Кто нас спрашивал, предупредили всех, мол, кто сбежит, отчислим из института. Кому такое надо?
— А и одной наукой нынче не продышать. Вон мои Никита с Женькой закончили институты. Но получка — сплошь смехота. Если б не свое хозяйство, не знаю, как и жили б! Оно везде нынче так, в совхозе иль в колхозе люди годами денег не видят, и в городе по полгода получку не дают. Как молодым жить? — оглядела притихших ребят.
— Ну, у меня пока что все нормально. И получаю неплохо, и выдают вовремя, — опомнился Борис.
— О тебе сказу нет. Герасим рогами упрется, чтоб беды и лиха не знал.
— Бабуль, если в мой адрес сказали, я тоже не безродная. Родителей имею. Да и с тем разговором мы торопимся. Мне еще институт закончить надо, на ноги встать, а уж потом говорить о семье, — усмехнулась Светка.
— Сколько ж тебе, годочков, милая? — прищурилась Степановна.
— Я на три года старше Бори. Но он говорит, что для него эта разница ничего не значит.
— Да что с того? Лишь бы вы любили друг дружку. И не тыкали б потом его за то, что не учился наш в институтах!
— А учиться никогда не поздно! — заметила Светка.
— Оно все так только на словах. А в жизни кто-то учится, другой семью содержит. Так по разуму. Но случается часто, что первый, выучившись, бросает второго.
— Ой, бабуля, первый раз меня видите, но уж сколько подозрений! К тому ж мне в институте последний год остался. И у нас с Борей еще ничего не решено. Я на его шее не сижу, — обиделась Светка и, встав, собралась уйти, но парень придержал, не пустил, тихо укорил бабку:
— Не ожидал от тебя, бабуль. По самому больному бьешь. Зачем ее обижаешь? Ведь знаешь, что люблю Светланку.
— Ой, внучек, не лезу в ваши дела! — И отвернулась к окну.
Борис увел девушку в свою комнату, там они завели музыку, громко, на весь дом, так что Степановна вскоре выскочила в сарай, а потом, одевшись потеплее, села на завалинке довязать носки Борьке. Тут и Герасим с базара вернулся. Увидел мать во дворе, вошел в дом, постучал к Борьке в дверь:
— Поимей совесть! Бабку выдавил на улицу своей какофонией. Там уже холодно, слышь?
Борька выключил магнитолу. Вскоре они со Светкой уехали на ее машине. Ночевать он в этот день не вернулся. Зашел к своему другу после того, как простился со Светкой, засиделись у него допоздна, решил заночевать до утра. Домой не позвонил, разозлился на всех разом:
— Будто сговорились! Высветили идиотом перед Светкой! И главное, винят меня во всем! Ах какой бессердечный, бабку выдавил из дома. Она нас со Светкой чуть не вынудила уйти. Полезла не в свои дела. Я-то, дурень, доверял ей, а она?
— Ты погоди, Борька, пух на бабку трясти. Она у тебя классная! Сколько я заходил, все нормально было. Может, ты чего не понял или Светка лажанулась в чем? Иди пронюхай!
— Не хочу!
— Со Светкой как расстались?
— Нормально. Но она из дома уйти хотела. На бабку обиделась.
— Поспешил ты в дом ее тащить, потому все так получилось. Не торопись ты телке дом показывать. Ты у нее дома был?
— Нет еще.
— А почему?
— Не звала.
— Ну вот водишь! К тебе она должна прийти в
последнюю очередь.
— Не буду же я к ней в гости набиваться!
— А почему нет? С родителями пора познакомиться. Разве не так?
— Она сама считает, что ей нужно закончить институт, встать в этой жизни твердо на ноги, потом говорить о чем-то серьезном. Я думаю, что Светка с семьей не спешит. Чего ж буду ломиться внаглую?
— Нет, ты поговори с бабулей. Она не случайно повела себя" так. Бабуля у тебя умная.
Когда Борька пришел домой, Степановна даже виду не подала, что обижается на него. О Светке не заговаривала, словно девчонка и не была в гостях.
Парень тоже не спешил с выяснением. Но на следующий день Степановна сама пришла в комнату, принесла связанные носки. И спросила, присев в кресло:
— Поговорим?
— Давай, — отозвался Борис.
— Ты давно с ней знаком?
— Месяца три, не больше, а что?
— Не успел приглядеться. Невнимательный ротозей. А баба эта хитрая! И сволочная…
— С чего взяла, что она баба, да еще такая?
— А это у ей на лбу пропечатано. И к бабке не ходи — такая есть! В ней от девичьего одни лямки остались. Давно не девка. Глянь на ее грудь! Она, как уши у спаниеля, вся обвисла и опала. А ноги! Девки так не садятся.
— Какая мне разница, женщина иль девушка, я люблю
ее.
— Боря, не горячись, послушай меня, старую. Ведь не случайно в наше время девственность берегли. Дело в том, что женщина, познав мужчину до замужества, всю жизнь станет сравнивать одного с другим. И ежли сравнение не в мужнину пользу, станет добирать на стороне. А мужу такую жизнь устроит, что он от нее добровольно на погост сбежит. Энта Светлана — из таких. Ты глянь на ее руки и пальцы, ногти, они ж выхоленные, в кремах купаются. Такие лишь у бездельниц бывают. Ногти экие длиннющие, попробуй с такими постирай иль приготовь. Да ни за что! Выходит, сама ничего не делает, а кто-то! Мать иль бабка. Но бабки нет, мать работает, ей тоже ни до чего. Что остается? Где она ест, эта Светка? По ресторанам. А где деньги взять? Вот и липнет к мужикам, один завтраком, другой обедом, третий ужином накормит.
— Ерунда! Она, если б так, все время у меня паслась бы, так ведь очень редко приезжает.
