— Откуда знаешь, может, я люблю тебя?
— Тогда ты помогла бы найти выход из тупика.
— А почему я?
— Ты слишком любишь себя и даже не спросила, куда я поступаю и почему так спешно. Мое тебе неинтересно. Лишь бы своего добиться. Но я не пешка в твоей игре. И ищи другого му-му. Ты хорошо играла, но в любой игре двух победителей не бывает. И еще знай: я понял, что однажды ты не выдержала проверку ожиданием. Но ведь есть и более сложная — жизнь. В нее входят, взявшись за руки, а не въезжая на горбу один у другого. Ты рассчитывала именно на это. Поверь, напрасно мечтала. Спасибо тебе за урок. Я не сразу забуду тебя, Светка! Ты еще будешь сниться. Мне будет больно, но это я переживу. Прощай! — Встал и направился к выходу. Когда оглянулся, увидел, как Светлана разговаривает с парнем за соседним столиком, достает из сумки деньги и указывает на него.
Борька усмехнулся. За время работы на заправке ему много раз приходилось драться с водителями. Случалось, не с одним, а сразу с двумя или тремя. Причин для таких разборок всегда хватало. Парень вскоре поднаторел и, хотя случалось иногда поймать фингал, из драк всегда выходил победителем. Так там были мужики! С крепкими, жилистыми кулаками, умеющие вовремя пустить в ход ноги, Голову, плечи и самого надежного корефана «разлуку» — заводную ручку. Ее они вытаскивали из-за голенищ сапог, и тогда держись любой, кто отважился встать на пути. Но Борьку ничто не пугало, привык отмахиваться от всего. А тут… Просто рослый парень, худой и бледный. Он настоящей мужской драки еще в глаза не видел, участвовать в ней силенок маловато.
Борька не спешит уходить. Мнется на крыльце, ждет развития событий. Но парень и не думает подходить к нему. Откинулся на спинку стула, на Светку смотрит с усмешкой, что-то тихо говорит ей. Вот он отодвинул от себя ее деньги, категорически отказался от них, прошел мимо Борьки, похлопал по плечу и сказал:
— Так их, сучек, учить надо!
Борис шел домой, удивляясь в который раз проницательности Степановны. Она совсем немного пообщалась со Светкой, а с ходу ее раскусила.
«Ну почему же я до сих пор слепой дурак? Столько времени встречался и ни хрена не знал о ней! Влюбился, как последний идиот. На смазливую рожу клюнул. Козел! Каких девок прозевал — Ксюшку, Нинку, с детства с ними дружил. Теперь обе замужем. Детей имеют. А не будь я тогда дураком, уже семью имел бы. Хотя стоит ли так рано? Ведь вот и не погулял», — вспомнились бабкины слова.
Домой он пришел, когда семья ужинала. Герасим тут же подвинулся, подморгнул:
— С ребятами был?
— Нет. В кафе со Светкой. Простились.
— Чего ж так спешить? Время еще имеете.
— Ни к чему. Не стоит его зря тратить.
— Что случилось? — всмотрелся Герасим в парня.
— Бабуля оказалась права во всем.
— А ты не бедуй! Девок завсегда хватало. И на твою долю королевну сыщем. Было б желание, — улыбалась Степановна.
— Давай сегодня телевизор посмотрим вместе. Хороший концерт обещают! — предложил отчим.
— Бабуль, а ты как? — спросил Борис.
— Шарф тебе заканчиваю вязать. Чтоб с голым горлом не бегал, — отозвалась Степановна.
— У меня их полно!
— Те старые. Не станешь там носить. А этот — длинный, модный нынче, с кистями, — хвалилась бабка.
— Где вязать будешь?
— А перед духовкой, спину погрею.
— Тогда я напротив тебя на лавке лягу, пообщаемся, — разулыбался Борис.
— Ну что там у тебя стряслось, сказывай! — уселась Степановна на низкую скамейку, надела очки и внимательно слушала внука. — Ты думаешь, словно из-за фиктивного брака она все затеяла? Глупыш мой! В том случае без мороки, за деньги договариваются. Это давно не ново. Тебя захомутать хотела, но не получилось.
— Я сам на брак был согласен. Но на честный и через три года. Но ее родителям не подошел. Корявый, необразованный, не их круга!
— Ну и хрен с ними! — вошел Герасим на кухню. Он все слышал и радовался. Он не понимал нынешнюю молодежь. Раскованность в их отношениях переплелась с откровенным распутством. Едва успев познакомиться, тут же прыгают друг на дружку, даже не дождавшись ночи. Щупаются на глазах у всех. А о чем говорить, как одеваются? Куда делась — иль в ужасе убежала от людей — совсем недавняя стыдливая, робкая любовь? Тогда умели ухаживать, ценили в девушках гордость и недоступность. Нынешние о том понятия не имеют. А ну заведи им вальс! Никто не пойдет танцевать, не умеют. Зато мелодии джунглей, с пещерным воем и визгами, со слоновым топотом, обезьяньими прыжками, слышны и видны у каждого окна.
Как-то зашел Герасим на дискотеку, хотел Борьку найти. Но тут же его окружили малолетки. В кольцо взяли и в зал вытеснили, стали перед ним дергаться. Ногами дрыгают, ручонки вразнос, кто ими сучит, другая манит, третья задницей крутит как колесом. На руках и головах стоят кверху неприличностями, им мало оглушающего грохота музыки, они сами подвывают, орут так, что Герасим оглох.
— Чё, дядя, стоишь усравшись? Шевелись, копоть, хиппуй, плесень! Дергайся во все стороны! — тормошили малолетки, ощупав у Герасима не только все карманы, но и интимное. Он вылетел с дискотеки под хохот обкуренной пацанвы, им было от одиннадцати до пятнадцати. В его время таких даже близко не подпускали к танцплощадкам. Дети веселились на катке, снежных горках, вокруг елок. И ни в коем случае среди взрослых или позже девяти вечера. За такое дома можно было получить по ушам, по соплям, по заднице. Здесь же сплошное бесовство. Герасим своими глазами увидел, как на дискотеке, никого не боясь и не прячась, колется подрастающая свора. Другие сношаются в полутемных углах, забыв всякий стыд и границы допустимого. В сизом тумане безликие лица тонут. Где тут найти Борьку? Вырвать бы его отсюда живым!
Страшно стало Герасиму. Что ждать от мальчишки, если будет приходить сюда часто?
«Нет, кранты! Выдирать его надо отсюда! Меня, старого, словили! Каково ему уцелеть?» Купил на следующий день 'компьютер, а Наталье приказал потерпеть с обновами:
— Хочешь сына сберечь, погоди с покупками для себя. Давай ему давно обещанное привезем.
И приволок компьютер. Новехонький. Со всей атрибутикой. Даже стол и стул специальные приобрел и, затащив все в комнату Борьки, радовался, что тот уже не пойдет на дискотеку.
И Герасим не просчитался. Борис увлекся компьютером и даже к друзьям на улицу выходил крайне редко.
— Знаешь, сынок, в наше время тоже всего и всяких хватало. Но хоть как-то прятали грязь. Я помню, как однажды мать застала на чердаке Никиту и Женьку с девками. Полезла проверить, чем они там занимаются так долго. В то время уроки детвора готовила вместе, кучей. Так оно быстрей и надежней, двоечников не было, хотя занимались при свечах. Ну, так-то она пошла и смотрит — дверь на чердаке приоткрыта. Приостановилась мамка и слышит: «Откройте мне веки! Не вижу!» Да таким могильным, загробным голосом это было сказано, что у мамки ноги отказали. Вцепилась она в лестницу и слышит, как на чердаке кто-то зашелся от страха и заплакал. А девчонки давай успокаивать: «Не вой! Это ж сказка про Вия. Ее Гоголь написал, придумал все. На самом деле такого нет… А ты уже обоссался!» — выдали пацана.
